В часовне стоял собачий холод, в неплотно прикрытую дверь задувал ветер. Проснувшись, Магнус обнаружил, что Мимси крепко прижалась к нему, по уши накрывшись вонючей шубой, которую во сне перетянула на себя.
На рассвете ветер стих. Они молча доели оставшееся печенье, немного смущённые вынужденной ночной близостью.
– Я хочу тебе кое-что показать, – Магнус полез в карман. – Это талисман, который мне подарил Отар.
Мимси нахмурила брови, увидев плоский камешек.
– На нём изображён Анук, их дух-покровитель. Отар – шаман, не помню, говорил ли я тебе. Он утверждает, что этот камень защитит меня. Сам он с его помощью умеет исчезать, когда захочет.
Магнус принялся рассказывать Мимси об удивительном фокусе, который показал ему вождь тергисов, но тут заметил, что девочка не слушает. Она взяла камень из его ладони и водила пальцем по рисунку – приземистому силуэту лани с тонкими рогами-ветвями над головой.
– Тебе не интересно?
Она молча достала из сумки берет и, отстегнув сломанную брошку, поднесла к талисману Отара.
Рисунок был тот же.
То, что она приняла за ветви подсвечника или загадочный символ, оказалось рогами Анука.
– Откуда он у тебя? – спросил Магнус, изумлённо уставившись на камень в руках Мимси.
– Нашла.
– Где?
Она приколола брошь обратно к берету и затолкала его в карман.
– Где надо. Не твоё дело.
Мимси вдруг стала злой как собака.
– Ну, идём?
Магнус не успел ответить. Она вылетела на улицу, хлопнув дверью, и теперь яростно что-то пинала за часовней, ругаясь, как сапожник.
– Ты сердишься? Что-то не так?
Долгое время они ехали молча.
Старая лошадь немного прихрамывала, и им приходилось сидеть на ней по очереди, чтобы не изнурить животное раньше времени.
– Мне нечего сказать, понял?
Нет, Магнус ничего не понимал. Это и в самом деле была очень странная девушка, которую он вечно боялся погладить против шерсти. Немудрено, что они так спелись с этим котом…
В то утро мохнатый хулиган впервые в жизни вышел на снег. Можно было подумать, его поставили лапами в холодную воду, такой оскорблённый вид он принял: выгнул дугой спину, вытянул хвост, и пришлось изрядно за ним погоняться, чтобы запихнуть обратно в сумку…
Им стали попадаться крестьяне на телегах, рабочие, шагавшие вдоль дороги. Никто не обращал на них никакого внимания. Видимо, Чёрная Дама пока не сообщила об исчезновении Мимси. И беглецов не искали.
Скудные запасы еды быстро закончились, пришлось воровать в поле мороженую картошку, которую Магнус в стане тергисов научился печь на углях. Дым от костра мог их выдать, но было слишком холодно, и им не удалось найти другого укрытия – только каменный загон без крыши на обочине.
– Ты о своей маме когда-нибудь думаешь?
Мимси за весь день не произнесла ни слова. Магнус даже не расслышал, что она говорит, так тихо девочка задала свой неожиданный вопрос.
Она сидела, обхватив колени руками, и не мигая смотрела в огонь.
– Ты о своей маме когда-нибудь думаешь?
– Конечно. Часто.
От Элизы Миллион у Магнуса осталась лишь фотография в маленьком медальоне, который он не мог сейчас показать Мимси. Отправляясь в опасное путешествие с великим герцогом, мальчик его снял. И правильно сделал: наверняка потерял бы в лесу.
– Почему ты спрашиваешь?
– Ты никогда о ней не говоришь.
Он пожал плечами.
– Она умерла, когда мне было семь лет.
Он сел рядом с Мимси и укрыл её шубой. Она стучала зубами от холода.
– А какая она была? Рыжая, как ты?
– Боюсь, я, скорее, похож на отца, – сказал Магнус, надувая толстые щёки.
Мимси даже не улыбнулась его шутке. Он легонько встряхнул её.
– Ты хорошо себя чувствуешь? Ты вся дрожишь. И вообще с самого утра как-то неважно выглядишь.
– Я задала тебе серьёзный вопрос, а ты валяешь дурака.
– Что же ты хотела от меня услышать? Я уже так давно живу без неё.
Мимси сердито выбралась из-под его шубы.
– Не мог же ты совсем её забыть. Даже Братчи узнал бы маму по запаху, если бы встретил.
– Это другое дело. Он совсем маленький, и потом, он же кот. У людей всё не так.
– А у меня – так.
Что он знал о ней и её прошлом? Почти ничего, вдруг осознал Магнус. Знал, что она всегда жила на улице, что у неё не было семьи и она, кажется, прекрасно без этого обходилась. По крайней мере, до сегодняшнего дня он думал именно так.
Он наморщил лоб, напрягая память.
– Конечно, что-то помню, – сказал он. – Но не уверен, что это мои воспоминания. Может, просто кто-то рассказал об этом.
– Например?
– Ну, что она могла часами со мной играть. Что дарила мне маленькие железные машинки. А когда сердилась, все разбегались кто куда.
– Разве она не была доброй?
– Конечно, была! Просто со сложным характером, как и ты.
– А если бы она оказалась злой, ты всё равно любил бы её?
– Не знаю. Наверное. А что?
Он услышал, как Мимси шмыгнула носом, и коснулся её щеки. Мокрой от слёз.
– Ты совсем замёрзла. Иди сюда.
Их окутывала темнота. Может, ей страшно? Неуютно вдали от всего привычного? Или просто грустно без причины, как часто бывает ночью? Он никогда ещё не видел Мимси такой ранимой и чувствовал, что не в состоянии её утешить.
– Погоди-ка. Я у тергисов научился одной штуке.
Он выловил из огня крупную картофелину и засунул её в одну из кучерских рукавиц, которые Мимси дала ему, когда они покидали Дачу.
– Засунь под свитер. Осторожно, не обожгись… Даже лучше, чем грелка. Они это делают с горячими камнями, но с картошкой, наверное, тоже получится.
Ему пришлось по одному отцепить её пальцы, судорожно сжимавшие сумку.
– И не беспокойся за Братчи. Ему там вполне тепло. Мы сегодня положим его посередине между нами, хорошо?
Сняв с неё берет, он натянул ей на уши шапку из меха куницы, которую ему подарили кочевники. В неё поместилось бы, наверное, две головы Мимси.
– Ну вот, – сказал он, заправляя несколько прядей под шапку. – Теперь ты настоящий тергис.
Маленькое лицо Мимси совсем затерялось в меху. Магнус подумал о тех ночах, что провёл в стане, и сердце защемило от тоски.
Где сейчас Отар? Они уже снялись с места?
Магнус порылся в углях.
– Поедим?
Картофелины были жёсткими и с привкусом земли. Ребята шумно жевали, тесно прижавшись друг к другу под вонючей шубой.
Где-то вдали прокричала сова-сипуха.
Глава семнадцатая
На третий день, ближе к вечеру, когда они уже подходили к Продзнье, им пришлось броситься в придорожные кусты.
Дорога оказалась перегорожена военными грузовиками, джипами и солдатами. Вероятно, власти опасались беспорядков.
Народ любил Свена Мартенсона. Он произвёл в стране грандиозные перемены, встречался с простыми людьми, посещал больницы. Сообщение о его аресте наверняка восприняли как страшную и совершенно неожиданную весть.
Магнус и Мимси решили двигаться дальше вдоль реки, под прикрытием деревьев. Земля под ногами была вся в ямах и буграх.
Магнус шёл впереди, за ним ехала Мимси. Внезапно кобыла оступилась и сильно придавила ногу всадницы к дереву.
Мимси вскрикнула. Магнус подхватил её на руки и помог спуститься.
– Тупая дура! – бормотала Мимси, морщась от боли. – Получишь у меня.
– Она старая. И не виновата.
– Ты что, больной?
Мимси побелела как простыня. Магнус усадил девочку на землю и стянул с неё ботинок. Носок был разорван, лодыжка перепачкана кровью. Магнус протёр ногу пригоршней снега. Ссадина оказалась не слишком глубокой. Он осторожно попробовал согнуть и разогнуть ступню.
– На перелом вроде не похоже.
Мимси скривилась. Холодный снег немного притупил боль. Но девочка страшно злилась. Кобыла стояла сзади и пристыженно дышала ей в шею.
– Ладно, – проворчала Мимси, отмахиваясь от лошадиной морды. – Прошло.
Магнус всё ещё держал её ногу, что-то пристально рассматривая.
– Что это у тебя? Красиво. Будто татуировка.
Он указал на коричневое пятнышко в форме полумесяца, расположенное прямо на выпирающей косточке голени. Мимси грубо оттолкнула его.
– Пусти, хватит. Говорю же, всё прошло.
Магнус, отпрянув, взмахнул руками.
– Да чего ты? Я же просто…
Он не закончил.
Молодой румяный солдат в расстёгнутой шинели и с винтовкой наперевес стоял посреди папоротника, побитого морозом.
Судя по изумлённо поднятым бровям, он удивился не меньше, чем они.
Если бы не жест Магнуса, который солдат принял за знак капитуляции, кто знает, может, он пристрелил бы их? Этого они никогда и не узнали. Как и того, было ли его оружие заряжено.
– Без глупостей, – сказал он. – Руки за голову.
Солдат передёрнул затвор. «Без глупостей», – несколько раз повторил он, видимо, подбадривая самого себя, и повёл их к военному посту на дороге. Оттуда их под охраной отправили в казармы, расположенные на берегу реки.
Напротив располагался остров-тюрьма. Это была грубая постройка из необработанного бетона и арматуры, утыканная бойницами, в которые едва проникал солнечный свет.
О тюрьме не зря ходили мрачные слухи. Раньше сюда ссылали преступников, приговорённых
