– К тому же Тополев меня начисто забыл! – добавил Сергеев. – Он ведь был совершенно не в себе. Слышали, какую он лабуду нес? Амба, нгало аманги…
– Амба – в смысле, тигр по-нанайски, или в смысле – капут по-тюремному? – насмешливо уточнил Комаров.
– Видимо, тигр, потому что потом Тополев и в самом деле начал кричать про тигра, – сказала Лиза. – А я и забыла, что это тигр по-нанайски… А эти слова – нгало аманги, – они что значат, Сергей Сергеевич?
– Мне откуда знать? – буркнул тот, совершенно не скрывая: он просто мечтает, чтобы незваные гости поскорей ушли. – Небось тоже что-нибудь нанайское, а я по-нанайски ни бельмеса.
– А откуда Тополеву знать нанайский язык? – спросила Лиза. – Он родом из Нанайского рай- она?
– Да бес его ведает, – нервно дернул плечом Сергеев.
– Погодите, но ведь вы вместе в школе учились, дружили, – напомнила Лиза. – Как же не знаете, откуда Тополев?
– Неужели я должен был знать, откуда родом мои одноклассники?! – проворчал Сергеев.
– А эта школа где, в Хабаровске?
– А что, Александр Александрович вам не сообщил, где учился его бывший любимый ученик? – выкрикнул Сергеев с такой откровенной злобой, что Комаров предостерегающе приподнялся на стуле.
– Хорошо, я спрошу отца, – спокойно ответила Лиза.
– Да в Николаевске та школа, в Николаевске-на-Амуре, – внезапно остывая, пробормотал Сергеев. – Но откуда Ванька родом, я, честное слово, не знаю.
– А вы давно дружили? Или только в школе познакомились? – спросила Лиза.
– С чего вдруг такое внимание к моим школьным годам? – снова разозлился Сергеев.
– Видите ли, я бы хотела встретиться с Тополевым, и мне будет легче с ним общаться, если я хоть что-то буду о нем знать, – объяснила Лиза.
Сергеев растерянно уставился на нее, потом забормотал, явно чем-то озабоченный:
– Мы с ним дружили, еще когда в Хабаровске жили по соседству, потом он с отцом куда-то уехал, я не знал куда, а вскоре моего отца, он военный был, перевели в Николаевск, мы там с Ванькой снова встретились и заканчивали школу вместе. Потом оба в Хабаровск вернулись, учебу продолжать: я в мед поступил, он на химбиофак в педагогический…
– С первого раза поступил? – удивилась Лиза.
– Да, а что?
– А почему вы тогда называли его Туполевым? Почему говорили моему отцу, что он тупой?
– Да так, шутил просто, – пожал плечами Сергеев. – Но вы извините, меня больные ждут. Если что по делу еще нужно, так спрашивайте, но побыстрее, пожалуйста.
– Хорошо, не будем вас задерживать, – Лиза поднялась со стула. – Проводите нас к Тополеву в палату.
Комаров тоже встал, а Сергеев продолжал сидеть, нерешительно переводя взгляд с одной на другого.
– Ну? – нетерпеливо подняла брови Лиза.
– Понимаете, – промямлил Сергеев, – я этого не могу сделать. На это нужна санкция главврача. Вы завтра приходите…
– Фантастика! С каких это пор сотруднику милиции для выяснения обстоятельств дела нужна санкция главврача? – угрожающе шагнул вперед Комаров.
– Ну какое-то разрешение все же нужно, – пожал плечами Сергеев.
– Разрешение на обыск – да, нужно, однако мы не собираемся проводить обыск, а для беседы с кем бы то ни было нам достаточно предъявлять вот это, – объяснил Комаров с нотками нетерпения и развернул свое служебное удостоверение. – Лиза, покажи свои корочки.
Она тоже достала из внутреннего кармана удостоверение. Сергеев взял оба, внимательно прочел, потом вернул, вздохнул – и вдруг сообщил, понурив голову:
– Вы меня извините, но увидеть Тополева вам не удастся. Он снова сбежал.
– Как? – воскликнул Комаров.
– А что, приглашая нас завтра встретиться с главврачом, вы надеялись, что беглец вернется? – не удержалась от ехидства Лиза и повернулась к Комарову: – Вот уж никогда не думала, что из психушки так легко сбежать! А ты «Голову профессора Доуэля» вспоминал!
Однако Комаров шутку не поддержал, тем паче что Сергеев смерил обоих незваных гостей таким лютым взглядом, что Лиза поняла: он тоже читал эту книгу и понял, о чем идет речь, однако при этом, очень возможно, пожалел, что нельзя воспользоваться методами злобного доктора Равино!
Ну, насчет доктора Равино она, пожалуй, зря, вряд ли такое могло произойти в действительности, хотя ведь подумалось об этом почему-то?..
– В самом деле, что за фантастика?! – воскликнул Леонтий. – Мы ваш забор видели, да и санитары, извините, по коридорам ходят вполне мужественные, на нежных гимназисток мало похожие! Объясните, как Тополеву удалось сбежать?!
У Сергеева было странное выражение лица. На нем откровенно смешались стыд за случившееся и ярость оттого, что скрыть ситуацию невозможно, и он вынужден объясняться.
– Пойдемте, – буркнул он, поднимаясь. – Я вам покажу.
– Извините, – сказал вдруг Комаров. – Можно позвонить от вас?
Сергеев молча кивнул на телефон.
Комаров набрал номер:
– Алло, дежурный? Старший лейтенант Комаров говорит. Мы с товарищем Морозовой берем показания у доктора Сергеева на Серышева, 33, дежурная машина нас ждет. Ничего срочного пока нет? Машина не нужна? Хорошо, думаю, мы скоро вернемся.
Не то чтобы у Комарова не было привычки постоянно держать дежурных в курсе своих передвижений по городу, однако сейчас, почувствовала Лиза, он явно обезопасил ее и себя. То ли тень доктора Равино продолжает реять в его воображении, то ли давит на него, так же, как и на нее, вся атмосфера этого места. Но главное, настораживала такая откровенная недоброжелательность доктора Сергеева, который – Лиза ощущала это совершенно безошибочно! – поедом себя ест за то, что вчера зачем-то поздоровался с Елизаветой Морозовой. Не подставился бы, возможно, и этого докучного визита не было бы. А еще Лиза чувствовала, что Сергеев чего-то очень боится. Вернее, кого-то!
Но кого? Главврача? Или женщины, образ которой словно бы маячит за его спиной? Видела Лиза, видела какую-то неясную тень… Абрамова? Или она теперь на каждом углу будет Лизе мерещиться?
– Вы знаете Вячеслава Всеславского? – вдруг, неожиданно для себя самой, спросила она.
Комаров покосился на нее изумленно, а Сергеев так сцепил зубы, что у него даже челюсть вперед выступила, и процедил:
– Среди наших больных такого не значится. Прошу! – и распахнул перед Лизой дверь в коридор.
Пока Сергеев запирал кабинет на ключ, Комаров вопросительно уставился на Лизу, и та слегка пожала плечами. Если перевести этот невербальный диалог на обычный русский язык, он звучал бы так: «А этот спекулянт Всеславский тут при чем?!» – «Сама не знаю!»
Они прошли по коридору и остановились перед дверью, из-за которой доносился слишком, увы, характерный запах, чтобы нельзя было догадаться о назначении помещения, которое эта дверь прикрывала. Около нее, перекрывая вход, стоял стул, а на нем сидел один из тех мужественных санитаров, на которых обратил внимание Леонтий.
Нескольких пациентов в пижамах переминались с ноги на ногу с мученическим видом, явно мечтая войти в туалет.
– Сергей Сергеич, когда ж дверь запрут? – воскликнул жалобно санитар. – Сколько я еще тут
