– Мертвые! – раздался голос Данилы. – Они оба мертвые!
Саша выпустил лиану, за которую держался, завалился на спину – да так и съехал по каменистой осыпи, остановившись только на дне расщелины, около ярко-рыжего, расписанного чернью, тела тигра, накрывшего собой и придавившего своей тяжестью чье-то тело.
Морда тигра уткнулась в лицо человека.
Пахло зверем и кровью…
Кажется, единственный выстрел неизвестного охотника оказался смертельным. Тигр, не то в последнем усилии жизни, не то в сильнейшей судороге агонии, сбил противника с ног – и тотчас издох, придавив того, кто его убил.
Неужели задавил насмерть?!
Саша вскочил на ноги, отшвырнул ружье, вещмешок и попытался стащить мертвого тигра с человека. Но все, что ему удалось, это сдвинуть голову зверя.
Правый глаз тигра оказался прострелен.
Ничего себе! Или незнакомец был незаурядным стрелком, или ему помогла невероятная случайность!
Зрелище, впрочем, открылось страшное: лицо охотника превратилось в кровавое месиво, один глаз, похоже, был вырван.
Как у тигра…
Стиснув зубы, Саша продолжал сталкивать многопудового зверя, еще больше отяжелевшего после смерти, с человеческого тела, но это ему оказалось не под силу.
– Помоги, Данила! – прохрипел Саша. – Может быть, этот охотник еще жив! Но, если мы не уберем с него тигра, он задохнется.
Наконец им удалось своротить мертвого зверюгу на сторону. Саша, полив на платок воды из фляги, принялся осторожно очищать залитое кровью лицо неподвижного охотника, пытаясь понять, жив он еще или нет. Оказалось, что с ним не всё так ужасно. Оба глаза все-таки целы, нос не сломан, вот только раны от звериных когтей пугали. Останутся шрамы, страшные шрамы, если вовремя эти раны не обработать и не наложить швы…
А ведь можно это сделать прямо сейчас. У Саши постоянно были при себе самые необходимые хирургические инструменты и спирт. В тайге всякое может случиться!
Саша потянулся к вещмешку, в котором лежала отличная кожаная шкатулка с инструментами, однако Данила одним пинком отшвырнул вещмешок подальше.
– Ты что? – удивился Саша. – Я хочу взять инструменты и помочь ему.
– Нет! – прохрипел Данила, загораживая мешок. – Не делай этого! Это не человек! Это бусиэ! Злой дух! У него разные глаза!
Саша тупо моргнул. Только сейчас до него дошло, что ненависть Данилы к незнакомцу не с неба свалилась. Похоже, он встречался с этим человеком раньше и знал его не с лучшей стороны. В самом ли деле это был какой-то злодей (в тайге, неподалеку от стройки, где работали заключенные, кого только не встретишь!) или он заслужил звание бусиэ, злого духа, только потому, что во внешности его имелась некая странность? А странностей нанайцы опасались… Например, калек, спасенных утопленников и рыжих боялись как огня. Легко угадать, какие чувства мог у них вызвать человек с разными глазами!
– Ну, всякие люди живут на свете, – пожал плечами Саша. – А мешок ты мне все же по…
И осекся, услышав тихий стон.
Резко обернулся.
Неподвижно простертый на земле охотник чуть приоткрыл спекшиеся губы и провел по ним языком, слизывая покрывавшую их кровь. И Саша с изумлением обнаружил, что оставшиеся не вытертыми ее потеки уже исчезли со щек и лба, словно впитались в кожу.
Лицо его сейчас не было смертельно бледным: оно медленно наливалось румянцем и – удивительное дело! – казалось помолодевшим. Морщины разгладились, и если несколько минут назад это было лицо измученного старика, то теперь незнакомцу никак нельзя было дать больше сорока. А его раны, его страшные рваные раны больше не кровоточили – они зарубцевались! И даже эти рубцы исчезали буквально на глазах!..
– Этого не может быть, – выдохнула Лиза.
– Не может, но было, – подтвердил отец. – И я видел это своими глазами. Это был страшный и странный человек. Он хотел убить меня и Данилу не только потому, что ему нужен был собранный нами женьшень, но и из лютой ненависти ко мне, хотя я видел его в первый и последний раз. Его ненависть и страстное желание убить я чувствовал! Ему помешала случайность: появился родственник Данилы. Он назвал этого человека Андреем, фамилия его была Мольченко, однако незнакомец заявил, что его зовут Ромашов. Именно так и сказал. Потом, спустя какое-то время, в меня стрелял шаман Кира Самар. Я был ранен в живот, упал… Но Кира хотел добить меня. И знаешь, что я услышал, когда он перезаряжал ружье? Странный голос, напоминающий рычание тигра:
– Достаточно. Оставь его мне.
Тогда Кира зашептал торжествующе:
– Ромашов, я сделал это! Я всё сделал!
И упал мертвым. Я не знаю почему. Но мне показалось, что он стрелял в меня по приказу Ромашова.
– Ничего не понимаю! – воскликнула Лиза. – Если ты этого Ромашова увидел первый раз, за что он мог возненавидеть тебя?
– Не знаю, я же сказал! – резко бросил отец. – Но он ненавидел не только меня. Так же неистово он ненавидел и Женю. Ведь в тот момент, когда Кира Самар «рапортовал о достигнутом», Ромашов находился в Хабаровске, куда он приехал, чтобы убить ее. И это ему почти удалось… Между нами с Женькой всегда существовала особенная связь. Она прерывалась, потом снова возникала… И вдруг буквально вспыхнула в тот момент, когда я, раненный, забинтованный, недвижимый, лежал в районной больнице, но вдруг увидел Женьку около дома, в котором мы жили раньше – на Запарина, сто двенадцать, около пятьдесят седьмой школы. Женька была буквально опутана сетью, которую накинул на нее Ромашов! Может быть, ты скажешь, как твой Комаров: «Фантастика!» – но я видел эту черную сеть! Женя безвольно, покорно шла к Ромашову, а Вадька, Вадим Скобликов, стоял неподвижно, как заколдованный. И еще я видел в тот миг… Я видел тех людей, которых убил Ромашов! Видел их призраки! И я понимал, что он сейчас убьет Женьку. Тогда я закричал: «Нет, Ромашов! Не трогай ее! Женя, стой!» Я потерял сознание и не видел, что случилось потом, но Женя рассказала, что от моего крика очнулся Вадим и увидел, что этот человек с разными глазами занес метательный нож, чтобы бросить в Женю. Вадим выстрелил в этого человека и убил его. Именно за это он был уволен из милиции.
– Уволен?! – ахнула Лиза.
– Да. Его судили, потому что никто не верил ему и Жене. Говорили, что он убил безоружного, подумаешь, какой-то перочинный ножичек… И что за нелепые разговоры про какую-то сеть? Возможно, Вадим угодил бы в тюрьму за убийство, но выяснилось, что настоящее имя Ромашова – Павел Мец, и на нем висит много преступлений. Так Вадим отделался только увольнением… Если это можно назвать таким словом: отделался. Это стало трагедией его жизни.
– Почему мне об этом никогда не рассказывали?! – закричала Лиза.
– Потому что Вадим запретил. Он считал
