Я попросил Алису сесть где-нибудь в углу.
Проскальзываю внутрь, сажусь напротив Алисы и осмеливаюсь посмотреть на нее.
– Ну, здравствуй, Джеки О.
Я откидываю капюшон, снимаю солнцезащитные очки и кладу их на столик.
– А ты смешной! Ну и лицо у тебя! Я всегда думала, если ты избегаешь излишнего внимания, то надо носить солнцезащитные очки. Правда, в британскую зиму подобное, наверное, выглядит странно…
Я вздыхаю. Может, мой приезд сюда – ошибка.
– Эй, я шучу, – вдруг говорит Алиса серьезно. – Я знаю про Сару. Как ты себя чувствуешь?
Сара. Официальная легенда гласит, что она погибла в результате передозировки. Какая-то путаница с обезболивающими, которые Сара принимала из-за смещенного позвоночного диска, хотя я никогда не слышал, чтобы она жаловалась на боли в спине. В любом случае я пребываю в шоке. Как ей удалось случайно проглотить шестьдесят таблеток? Факты расплывчаты.
Газеты почти не освещали ее смерть… Правда, были некрологи, кажется, состоящие из цитат ее клиентов, взятых со страниц в социальных сетях, неизменно сопровождаемые чрезвычайно неудачной фотографией, сделанной на пляже в Бали около девяти лет назад. По просьбе сестры Сары, Памелы, я не пришел на похороны.
Ее семья боялась, что мое присутствие превратит церемонию в цирк. С тех пор я стараюсь изо всех сил быть занятым. Отвлекаться и не думать. При упоминании имени Сары я пытаюсь сдерживать эмоции.
Главное, чтобы голос сейчас не дрогнул.
– Да, безумие. Не могу думать о произошедшем, – я сглатываю и делаю глубокий вдох. – Мы давно не общались. Если честно, после того как началась трансляция МайндКаста, мы отдалялись друг от друга. Сара занималась контрактами, а я погряз в шоу. Печально. Раньше мы были близки. Особенно в первые дни. Сара открыла меня миру. Я здесь благодаря ей. Но в последнее время Сара стала отчужденной, замкнутой. Я с трудом могу припомнить, когда в последний раз мы по-настоящему общались. Но буквально на днях она сама позвонила мне. Прямо перед тем, как с ней произошло несчастье.
– И что она сказала?
– Не знаю. Связь оказалась плохой. Наш разговор внезапно прервался. Сара… она была немного странная… Может, расстроенная. Она упомянула о какой-то своей находке и… пропала.
Алиса кивает.
– Зависимость – ужасная болезнь. Делает людей эгоистичными. Изолирует от всех.
– В том-то и дело. Я не верю, что она…
Я заставляю себя прерваться и сменить тему.
– Ладно. Нет смысла зацикливаться. Я переживал, но сейчас мне лучше. Я хочу смотреть на вещи позитивно и ощущаю… надежду.
Алиса хмурится.
– Да, я смотрела МайндКаст и заметила твою необычную веселость, – девушка умолкает, взвешивая слова. – Хорошо, что ты можешь мыслить позитивно. Если тебе что-нибудь понадобится…
Алиса прерывается, пьет капучино. Наступает неловкая пауза. Я рассеянно прикасаюсь пальцем к заплатке на затылке. Сейчас она болит сильнее, чем неделю назад.
Постоянное ощущение жжения не дает мне заснуть ночью.
– А у тебя есть претензии к тексту? – наконец спрашивает Алиса, потянувшись за диктофоном. – Ты хочешь их обсудить?
Я накрываю ее руку, не давая ей включить диктофон.
– Эй… – произносит Алиса.
– Просто смотри, – говорю я.
Я показываю ей свой телефон.
МайндКаст запущен. Экран заполнен привычной смесью разрозненных мыслей. Свежая выпечка на прилавке позади Алисы.
Забавная собака, замеченная мною на улице. Я ненадолго закрываю глаза и глубоко дышу пару секунд.
Вдох – выдох…
Вдох – выдох…
Когда открываю их снова, экран пуст. Сохранилось только облако, плывущее в пустоте.
– Впечатляет, – говорит Алиса. – Ты практиковался.
Я игнорирую ее реплику, удерживая образ в голове.
И продолжаю дышать.
Вдох – выдох…
Вдох – выдох…
В то же время шарю по столу, ища блокнот и ручку. Снимая колпачок, я пишу вверх ногами. Я действую инстинктивно. Надо успеть. Не читать, не думать, не думать, не думать.
«Не могу сейчас говорить, – нацарапал я дрожащими, детскими буквами. – Здесь опасно».
Облако на экране начинает мерцать, и корявое послание появляется в приложении. Текст зеркально отражен, строчки поблескивают как натертая латунь.
– Не можешь говорить? – читает вслух Алиса.
– Ш-ш-ш-ш, – шепчу я и продолжаю строчить.
«Отправляйся в парк».
Заканчиваю писать, хватаю блокнот и вырываю написанную страницу, кромсая ее на кусочки. Хотя это не очень хорошо: облако уже исчезло.
Теперь моя секретная записка ярко светится, буквы извиваются, как черви, но текст легко разобрать. Отчаявшись, я делаю очередной глубокий вдох. Все бесполезно. Я не могу контролировать мысли. Покосившись на экран, вновь беру ручку, закусываю губу и вонзаю острие в тыльную сторону запястья. Меня обжигает волна боли. Я издаю приглушенный стон и смотрю на телефон. Чувствую облегчение: текст на экране становится пепельным, а затем пропадает.
– Господи! – восклицает Алиса, глядя на кровь, впитывающуюся в манжету пальто. – Что ты делаешь?
– Ты прочитала? – спрашиваю я, игнорируя ее.
– Тебе нужно обратиться к врачу, – заявляет Алиса и дает мне салфетки. – Вот, приложи-ка их. У тебя может начаться заражение крови или…
– ТЫ ЧИТАЛА?
– Да……
– Тогда почему ты продолжаешь говорить? Нам нужно идти.
Перевязав платком раненую руку, я прячу телефон в карман и встаю.
Клочки бумаги валяются на полу. Алиса наклоняется, чтобы собрать их.
– Не надо. Идем.
Она смотрит на меня, и я впервые замечаю в ее глазах неподдельный ужас. На мгновение думаю, что Алиса сбежит, но она кивает, убирает диктофон и блокнот в рюкзак и направляется к двери.
Я напяливаю солнцезащитные очки, накидываю капюшон и следую за Алисой.
– Как думаешь, куда утки улетают зимой?
Мы стоим в том же пустынном маленьком парке, в каком были осенью. Я надеюсь, что здесь мы будем в безопасности хоть на некоторое время: место заброшенное и дикое.
Но, взглянув на экран телефона, я теряю уверенность. Цифровая лента уже оправилась от моей внезапной боли и извергает коллаж из грязи и вечнозеленых растений, перемежающийся с детскими воспоминаниями об отце. Это продлится недолго. Сейчас они начнут выяснять, где я нахожусь.
Я перевожу взгляд на Алису.
– Что?..
– Утки? – спрашивает она, указывая на замерзшее озерцо, словно укутанное серой слюдой.
– Это просто шутка, – безучастно отвечаю я. – Ссылка на… Не парься.
– Так ты расскажешь мне, в чем дело? Или хочешь опять порыться в моих вещах, чтобы искалечить себя более творчески?
– Дай мне секунду, хорошо?
Я закрываю глаза, начинаю глубоко дышать.
Вдох – выдох…
Вдох – выдох…
– Слушай, Дэвид. Я знаю, на что ты способен и…
– Я сказал – подожди, – огрызаюсь я. – Пытаюсь укрыться от фанатов МайндКаста. Нам нужно поговорить, чтобы никто нас не увидел.
Алиса закрывает лицо ладонями.
– Не возражаешь, если начну я? Итак, ты присылаешь мне сообщение с нового электронного ящика о том, что хочешь встретиться для обсуждения книги. Потом пытаешься проткнуть свою руку насквозь. А в довершение всего ты в разгар зимы тащишь меня сюда и медитируешь! По-моему, кто-то из нас двоих свихнулся. Ты можешь сказать мне прямо о том, что происходит, и перестать изъясняться загадками?
– Да я полжизни думаю загадками… – усмехаюсь я и умолкаю. – Эй, я только что кое о чем подумал! Реклама.
– Что ты имеешь в виду?
– Помнишь тот красный спорткар? Ты заявила, что я постоянно о нем
