«Они его били?» – черкнула я на листе так резко, что грифель сломался.
– Ментально, – ответил Винк, мрачнея все сильнее. – Но не нужно обольщаться, ощущения очень мерзкие.
«Сволочи!!! – написала я и добавила: – А он только меня ощущает издалека или хозяина тоже?»
– Это хозяин его чувствует, – вздохнула Шейна, – через следящий амулет.
– То есть сейчас он знает, где находится Дан? – наконец сообразила я, какая мысль так беспокоила меня все время.
– Мы закрыли островок самыми сильными щитами, но долго оставаться тут не стоит, – согласно кивнула Шейна. – Только решим, кто куда летит, и уходим.
«Я на остров!» – мгновенно настрочила моя рука.
– А может… – заикнулся дед и хмуро смолк, рассмотрев мое лицо.
– Я тоже с ней, – категорично заявил Данерс и буднично добавил: – Все равно вам теперь не удастся нас разлучить, пока не убьете. Меня, разумеется.
– Всю жизнь мечтал, – фыркнул Бес, но продолжать не стал.
– Тогда Линс уносит отсюда стражей, Гирса и Ульниса. Нечего ему там делать, плюнет в Берга позднее, – твердо постановил Винк и поднялся с кресла.
Мы вышли первыми, и хотя я была занята своими мыслями, но успела заметить, что рядом с прежним замер второй аржабль. Повинуясь знаку Винка, мы с Данерсом, дед и Хаттерс поднялись в него и сели в общей капсуле, ожидая остальных.
– Спрятали от чужих твое убежище, – сказала появившаяся первой Шейна. – Никогда не знаешь, что может пригодиться в жизни.
Я молча кивнула, соглашаясь с этим заявлением, и покосилась на инквизитора, пытаясь представить, как он чувствует себя, оказавшись в положении шахидки. Очень страшно, по-моему, ощущать себя вещью, причем принадлежащей чужому и безжалостному существу. Назвать человеком урода, которому могут прийти в голову идеи так издеваться над людьми, я не могу, да и не хочу. И никогда не захочу, уверена на сто процентов.
Последними в капсулу вошли Винк с Сансом, и тотчас появилось ощущение полета.
– До острова доберемся за два часа, – просветил нас Винк, – поэтому личные капсулы не создаю. Давайте пока обсудим хотя бы примерный план действий…
На самом деле мы выработали не один, а по меньшей мере десяток различных планов и особенно остановились на условных словах и сигналах. И хотя все старались придумать и предусмотреть самые невероятные повороты и сюрпризы судьбы, меня не отпускало ощущение, что мы что-то пропустили. Или недопоняли. А скорее просто встретились с чем-то невероятным, чего никто и представить не может и потому даже не вспоминает.
– Варья, – не выдержала наконец моя наставница, – у тебя лицо все мрачнее, ты что-то чувствуешь?
«Да, – написала я. – Ящик Пандоры».
– Она хочет сказать, – задумчиво перевел мои слова дед, – что ее гнетет необъяснимая тревога и предчувствие чего-то необычного.
Я даже глаза на миг вытаращила, услыхав такую интерпретацию своего ответа, а он продолжил, открыто глядя на собратьев:
– Поэтому я тоже хочу предпринять меры безопасности. Кроме Вари, у меня нет никакой родни, и если… мой замок и все, что в нем, достанется только ей. Никому иному – ни ее матери, ни отцу, ни бабушкам или братьям. А еще вот… я зарядил его на полную мощность. – Дед снял с себя висящий на цепочке амулет и надел мне на шею. – Это артефакт переноса через грани, и унести он может от силы троих, если они маги.
– Дед! – не выдержав, возмутилась я и виновато оглянулась на Данерса.
– Я дед уже двадцать три года… по подсчету того мира, – невозмутимо отозвался он. – И ты обещала меня слушаться. Если я скажу «уходи», ты уйдешь. Потому что у меня есть еще бижа и кое-какие замыслы…
«Знаю я твои замыслы! – хотелось крикнуть мне. – Видела, как умеешь рисковать, глотая в ожидании крита последние хилки! А меня, значит, можно отправить домой?!»
И тут я вдруг очень ясно поняла, на какой случай Бес дает мне артефакт, и опустила взгляд, старательно пряча резанувшую сердце боль.
Как он всегда говорит, первыми с тонущего корабля снимают в шлюпки детей и женщин. А я на их фоне и есть ребенок, и потому спорить сейчас не буду, только зря нервы тратить. А вот потом посмотрю по обстоятельствам.
Глава двадцать третья
В первый раз Тегуэнь мы рассматривали с башни аржаблей. Здесь она представляла собой внушительное строение с несколькими причальными балконами, и на одном из них, выйдя из распахнувшего нутро летуна, я и застыла, очарованная увиденным.
Поднимавшийся перед нами на фоне темнеющего неба остров казался ажурным свадебным тортом. Высокие строения, окруженные стройными башенками и оплетенные галереями, лестницами и воздушными переходами, были белоснежными от фундамента до флюгера. И все остальное было белым: песок ближнего пляжа, выложенные плитами дороги и тропки, мосты и беседки. Только зелень, скромно обрамлявшая это царство белизны, была различных оттенков, от салатового до темно-изумрудного.
– Круть, – сказала я застывшему рядом деду и, покосившись, рассмотрела в его сузившихся глазах и стиснутых губах знакомое мне выражение.
Так Бес смотрел только на мошенников, пытавшихся за бешеную цену всучить ему средство от всех болезней, да еще наглых родственников Клавдии Степановны, вдруг объявившихся после ее кончины. Они никак не хотели верить, что троюродная тетушка, которая при жизни не получала от них даже открыток ко дню рождения, еще несколько лет назад продала квартиру деду.
– Рай для избранных, – процедил он. – Ненавижу.
– Идем вниз, нас ждет коляска, – тихо выдохнула замершая рядом на мгновение Шейна, и я расслышала в ее голосе виноватые нотки.
Данерс упорно держался от меня на расстоянии, но оно было постоянным, как невидимый поводок. Шеоссы плотно закрыли инквизитора щитами и набросили чью-то личину, но, как сказал Винк, это лишь временная мера. Артефакт такой силы невозможно скрыть надолго: едва он поймает приказ связанного с ним амулета или чего-то подобного, как немедленно отправит хозяину сигнал. И что хуже всего, даже с нашими способностями очень трудно засечь этот обмен информацией, настолько быстрым и слабым может быть магический импульс.
В коляску Данерсу пришлось сесть с нами, но он и тут нашел выход – сел наискосок от меня, загородившись Хаттерсом и дедом.
«Интересно, – написала я Бесу, покорно принимая игру в немых, – что будет, если я его коснусь?»
– Никто не знает, – мрачно засопел дед, – но лучше не рисковать. И не смотри на меня так подозрительно, это и в самом деле мы велели ему к тебе не приближаться.
«Параноики», – написала я и отвернулась к окну, за которым мелькало сахарное кружево домов и оград.
– Может быть, – укоризненно ответил он. – Но в таком деле не стоит провоцировать судьбу.
Дом Винка ничуть не отличался от соседних, разве был поменьше. Семья шеосса жила в другом месте и, как я поняла, была хорошо защищена и законспирирована. И учеников у него тут не было, только помощник, следивший в отсутствие
