Его слова меня обескуражили. Я-то по глупости полагала, что, если стану настоящей ашей, люди с большей благосклонностью будут относиться ко мне, хотя по тому, как принимают леди Микаэлу, этого не скажешь.
— Не забивай этим свою прелестную головку, моя дорогая, — добродушно проговорил старик. — У меня все Темные аши пользуются уважением и доверием, и я смею надеяться, что это, как и раньше, имеет значение. Лучше расскажи мне о своих уроках. Скольким рунам Тьмы тебя уже обучили?
После этого разговора советник Людвиг стал чаще появляться в чайхане. Несмотря на свою загруженность, я всегда старалась уделить ему хотя бы час. Поскольку обычно он просил встреч только со мной, наши диалоги больше касались учебы, чем развлечений. Он обучал меня политике, географии и военной истории, а также посвящал в вопросы стратегии лучше любого учителя.
— Но почему нельзя уничтожить всех Безликих? — однажды спросила я у него. — Если вам известно расположение всех цитаделей, победа — вопрос времени.
— Все не так просто, — ответил советник Людвиг. — Легко, когда они находятся на одной небольшой территории, а не рассредоточены среди населения, не имеющего никакого представления о том, с кем дружат. Тия, они не возводят высоких стен и не строят укреплений. Тот же Друж прячет свою крепость высоко в горах, где сложно провести осаду. А Аена и Усиж выстраивают свою защиту, прикрываясь невинными людьми, — эту преграду еще сложнее преодолеть. Нам потребовалось целых двадцать лет, чтобы собрать максимум информации для задержания людей Аены, а эта ведьма все равно от нас убежала! Я всегда советовал королю Рендорвику готовить как можно больше шпионов. Временами он соглашался, хотя все равно считал это постыдным делом. Постыдным! — Советник Людвиг фыркнул. — Нет ничего постыдного в том, чтобы выиграть войну!
Раз или два в месяц помощнику Кузнеца душ требовалось мое присутствие в «Снежном костре». Стеклянное сердце Темной аши пользовалось высоким спросом, потому что из его недр можно было добыть многие ингредиенты. Сам старый Кузнец, по словам юноши, часто бывал в разъездах; его услуги неизменно пользовались популярностью даже за пределами Киона.
Я была готова делиться с его помощником всем необходимым, но рядом с ним чувствовала себя неловко. Теперь я знала его истинную личность, и никак не могла понять, как же к нему обращаться. Королевский титул больше использовать нельзя, так, может, стоит называть его лордом Халадом? Или Младшим, как сказал Кузнец душ?
— Можно Халадом, — спокойно ответил он. — Кузнец называет меня Младшим, потому что пытается тем самым отдалить от королевского дома. Но я считаю, что все же необходимо помнить о том, кем ты был, чтобы понимать, кем хочешь стать.
— А как ты?..
Халад улыбнулся и кивнул на мой стеклянный кулон.
— Не только аши способны читать по ним.
— Но не до такой степени.
— Хочешь сказать, ты не умеешь? — удивился он. — Мой учитель говорил, что я необычайно восприимчив, хотя сам я никогда не считал это умение чем-то необычным. Сделай глубокий вдох.
Он коснулся моего сердца, и я ощутила острую боль, словно кто-то пронзил меня тонкой иглой изо льда.
…зияющий рот злобно усмехался надо мной, в глубине пустых глазниц что-то сверкало. Не дав мне опомниться, скелет двинулся на меня и преодолел разделяющие нас пятьдесят ярдов быстрее, чем во время погони…
Когда он отнял руку, я увидела вьющийся вокруг костяшек пальцев дымок, который растворился в его сердце, как только он прижал к нему ладонь.
Я вся дрожала. Воспоминание казалось таким реальным, будто я снова сражалась с тем скелетом.
— Спасибо. Настоящий страх найти сложнее, чем ты думаешь, — проговорил он и похлопал меня по руке: — В основном по этой причине я прихожу в армию.
За последние несколько месяцев он извлек из моего разума множество различных воспоминаний: о том, как я подняла своего брата из могилы, как леди Микаэла призвала таурви, о моей встрече со жрицей.
— Ты никогда меня не спрашивал о них.
— О ком?
— О скелете. О моем брате или таурви. Каждый раз, извлекая мои воспоминания, ты видишь их так же, как и я.
— Верно, но твои воспоминания важны лишь для создания сердец. Все остальное — дело твое и больше ничье. Я не спрашиваю и ни с кем ими не делюсь. — Он размял пальцы. — Мне нужно еще одно, и на сегодня хватит.
— Количество воспоминаний, которые ты получаешь, ограничено, однако тебе приходится работать без устали.
Он робко улыбнулся:
— Сердец слишком много, а воспоминаний не хватает. Учитель говорит, что я перетруждаюсь, хотя оно и к лучшему. Так я закаляю свой характер. Это займет всего…
Лицо мальчика, скрытое в тени капюшона, стало жестче.
— Такие, как вы, убили мою маму, — рявкнул он. Потом развернулся и нырнул в толпу. Но прежде его плащ распахнулся, и я успела разглядеть…
Халад замер и отстранился.
— Что ж, — произнес он.
— Что-то не так? — занервничала я.
— Все так. — Он встал и поклонился. — Я получил все, что мне было нужно. Еще раз благодарю, леди Тия.
И лишь после его ухода я поняла: он так и не забрал у меня воспоминание о мальчике в плаще.
— Считается, что у каждого человека есть два лица: одно он показывает на публике, а другое оставляет при себе. Первое лицо — шакзая или уважение. Второе — этерам, достоинство. Этой концепции придерживаются в основном в королевстве Одалия, но ее принципы приняли и некоторые анкионские аша-ка. В соответствии с этой теорией человек должен относиться к другим людям так, чтобы усиливать шакзая и одновременно сохранять этерам, то есть зарабатывать большее уважение к своей личности, но при этом оставаться верным себе.
