Дамир отправился на поиски нужной ему улицы. Натыкался на спешащих рассерженных людей, путался у них под ногами, пытался вежливо просить помощи, но получал в ответ только лишь брань. Он достал планшет, чтобы определиться с направлением, но увидел, как напрягся бригадир в черной куртке, и поспешил убрать компьютер.
Наконец он обнаружил Авиационную улицу, которая вела к дому Харламова. С облегчением вздохнув, он бросился прочь от Пушкарской площади, охваченной пламенем народного возмущения. Он уже не видел, как полыхнули костры, сложенные из покрышек, и к небу потянулись столпы черного смрадного дыма.
Стоя на улице перед дверями мастерской, Дамир услышал выстрелы. Он тут же ворвался внутрь и чуть было не попал под раздачу. Грузный, бородатый Авалон Харламов стоял за прилавком с автоматом в руках и держал на расстоянии двух громил, которые заглянули к нему на огонек с намерением ограбить. Стрелял он поверх голов, чтобы остудить пыл, но грабители не спешили уносить ноги. Они явно на что-то надеялись.
– Господин Стрельцов, рад вас видеть. Скажите, а что это вокруг все с ума посходили? Уж не к концу ли света? – спросил важным голосом Авалон Харламов.
– Да и не знаю, что сказать. Сам ничего не понимаю. Вам эти товарищи мешают? – учтиво осведомился Дамир.
– Не то слово. Надоели, как зловонные мухи. Да и руки уже затекли, – пожаловался Авалон Харламов.
– Может быть, их выкинуть за порог?
– Буду вам признателен.
Выкидывать никого не пришлось. Громилы все поняли без дополнительных намеков, пожали плечами и вышли за дверь.
Планшет Стрельцова разразился настойчивой трелью. Он принял вызов. Звонил Снегов:
– Ты где прохлаждаешься?
– В оружейной мастерской, приехал забрать заказ.
– Видел кошмар на улице?
– Арчи, что вообще происходит? Меня чуть не затоптали.
– Попытка государственного переворота.
– А президент жив? – тут же спросил Стрельцов.
Авалон Харламов за прилавком напрягся.
– Все в порядке. Это ложные слухи, чтобы взбаламутить толпу. Работа провокаторов.
– Тогда чего он не выступит с видеообращением? Это могло бы остудить самых горячих.
– Заговорщики перехватили управление над всеми телекоммуникациями. В информационной сети уже вывешено выступление Кречетова. Но кто его сейчас будет слушать? Ситуация вышла из-под контроля. Сейчас все силы брошены на ее усмирение. Заканчивай в оружейной и дуй в академию. Ждем тебя. Через сорок минут наша группа выступает в сторону дворца, – приказал Снегов и отсоединился.
– Что говорят? – спросил Авалон Харламов.
– Все будет хорошо. Президент жив.
Как все это напоминало картинки двухгодичной давности, транслируемые по всем телевизионным каналам Содружества. Все эти горящие покрышки, озверевшие толпы, уличные бои со стрельбой, потасовки с полицией. Тогда революционная лихорадка охватила Клеверию, государство, которое тридцать с лишним лет назад входило в состав Содружества, но народным волеизъявлением вышло из объединения. Два года назад свергнув законно выбранного президента и посадив в его кресло своего ставленника, революционеры погрузили страну в пучину гражданской войны. С тех пор государство медленно, но верно катилось в экономическую и политическую пропасть. И по какому-то подозрительному стечению обстоятельств эта гражданская война была выгодна Рейнскому союзу, который поставлял оружие революционерам, захватившим власть, наводнил все властные структуры своими советниками и всячески подавлял бунты несогласных, а их оказалось очень и очень много. Тех, кто был недоволен тем, что было, но не принимал то, что есть.
Дамир видел все это по галовидению, читал об этом в газетах и на политических форумах, хотя не сильно интересовался политикой, и ему было глубоко фиолетово до Клеверии и всех ее проблем. Он не знал, что повторение такой ситуации возможно в Содружестве. И вот столицу охватил народный бунт. Начавшись под строгим управлением, он перерос уже в стихийное бедствие, остановить которое теперь будет очень и очень трудно.
До академии надо добираться на метро. Пешком далеко да ненадежно, пока протолкаешься сквозь толпу, вечер наступит. И Дамир направился в обратный путь к Пушкарской площади.
Мысли обо всем покинули его, когда он увидел, как ровными колоннами на площадь выходили отряды меченных. Это зрелище поразило Дамира. Вот они, реальные кукловоды бунта, хорошо натренированные боевики оппозиционной партии «Крылья». Они называли себя «Мечеными лицами» из-за боевой раскраски. Две меченые полосы на лице, одна проходила через глаза и означала «Помню кровь», вторая проходила через рот и означала «Жажду мести». Меченые не признавали Содружество Двенадцати Миров как свободное волеизъявление народа. Они считали Содружество незаконным и вот уже пятнадцать лет боролись за освобождение Двенадцати Миров от диктатуры Содружества. Так они проповедовали в своих выступлениях и в своей прессе, призывая бороться за независимость всеми доступными путями, не исключая и терроризм. Два года назад в Клеверии Меченые тоже внесли свой вклад в развал государства. По сути, они были обыкновенными бандитами, пускай и на службе у Игнаца Пастораля. Стало быть, вот кто стоит за этим выступлением.
Куда смотрела власть? Как прошляпила этот бунт? Как допустила подстрекательскую деятельность меченых, которые долгие годы раскачивали народ для решительного броска?
Дамир был ошеломлен. История вершилась у него на глазах.
Меченые шли через площадь, как ледокол через вечные льды. Люди старались уйти с их дороги. Мало ли что у них на уме. Уверенные в себе, со льдом в глазах, они были солдатами на городских улицах, готовыми пролить кровь во имя своей идеи.
Дамир завороженно наблюдал за их шествием, забыв обо всем. Все его личные проблемы отступили в сторону.
С другой стороны площади появились ровные колонны, облаченные в синие, красные и серые мундиры. Дамир ожидал увидеть полицию, отправленную на усмирение демонстрантов, но это была сборная наспех вооруженная солянка из спецназовцев, армейских и полиции.
«Дело совсем плохо, если армию привлекли», – подумал Дамир.
Он забыл, куда шел, и наблюдал за разворачивающимся действием с юношеским восторгом. А тут было на что посмотреть.
Меченые практически вытеснили с площади других людей. Они волной накатили на военных, но не смогли сломить строй. Включились силовые щиты, заискрились сиреневыми всполохами. В ход пошли резиновые дубинки и электрошокеры, а откуда-то сверху заговорил ровный мужской голос, призывающий всех сохранять спокойствие и не устраивать волнений. Такой психотерапевт для толпы, сидящий на облаке, который вместо того, чтобы успокоить народ, только злил его.
Меченые с вызывающим восхищение упорством шли вновь и вновь на штурм армейских шеренг. Они пытались прорваться к Президентскому дворцу, а защитники стали той пробкой в горлышке бутылки, которая не давала вырваться на волю джинну.
Осыпались стеклами на асфальт витрины магазинов, в шеренги военных летели бутылки и камни, но отлетали от силового поля, которое ограждало их от бунтующей толпы.
«Почему бы всю площадь не накрыть силовым куполом, изолировав отряды меченых на время, пока не закончится бунт?» – подумал Дамир.
И тут же понял, что это не спасет. Нельзя каждого человека в городе изолировать друг от друга. Это будет началом
