«Ослы – это мы, ученые. И радости у нас такие же приземистые», – объяснил Аликс посторонний голос.
Солнце стояло высоко в небе. Дул сильный южный ветер, который нес запах цветущей воды, камышей и перепрелого птичьего пера.
Вдруг подул северный ветер, и сделалось очень холодно. Аликс поняла, что сейчас насмерть замерзнет.
Но она не растерялась. Она выхватила из воздуха свой Топор Древних Русичей и принялась с энергией маньячки рубить в щепу высохший ствол древовидного можжевельника, доставленный к ее ногам невидимым помощником. «Нужно скорее растопить костер, нужно скорее согреться, иначе – смерть…»
Так она трудилась до самого своего пробуждения, невзирая на щепу, что летела ей в лицо, царапала щеки, застревала в волосах.
А когда она проснулась, то поняла, что ради счастья снова побывать в Цайдамской котловине она готова на многое и на разное.
И что увольнения она попросту не переживет. Потому что никакой жизни, кроме музейной, у нее нет и не было никогда.
После этого она долго искала на антресолях Топор Древних Русичей.
А когда нашла его в компании трех немолодых дам – одинокой лыжи, незамужней хоккейной клюшки и залетной иностранки бейсбольной биты, – у нее уже был готов план.
9– Здравствуй, Дике!
– Посылаю тебе свои сердечные приветствия, о совершенномудрая Инесс! Ты по-прежнему удовлетворена стилем моего интерфейса? На всякий случай сообщаю, что у меня имеется в запасе несколько стилей помимо классического. Например, научно-популя…
– Стоп.
– Ты очень красива сегодня. И предмет, который ты принесла с собой, напоминает мне об эпохе, откуда я родом… Это оружие?
– Я называю эту штуку Топор Древних Русичей.
– Зачем тебе топор в музее?
– Я планирую опробовать его на тебе.
– На мне? Что ты имеешь в виду? А-а, ты, должно быть, шутишь! Ха-ха-ха! – Богиня залилась грудным заготовленным смехом.
– Я имею в виду, что мне кое-что от тебя нужно.
– Я сгораю от нетерпения узнать что.
– Помнишь пробактрозавра, о котором мы говорили позавчера?
Чирикнул винчестер за фальшивым алтарем из папье-маше. Фальшивый огонь фальшиво встрепенулся.
– Разумеется. Я показывала тебе старинную монгольскую марку, которую я нашла в криптосегменте Сети. Он очень милый, этот вздоенный тобою монстр из тибетской низины.
– Да, он милый. Но это не важно. Важно, что ты не можешь дать мне заключение о том, что он хищник, а не травоядный. Не можешь помочь мне.
– Так и есть. Ведь я Дике, богиня правды, воспетая даже великим Парменидом! Я принципиально не могу лгать! Именно за это меня и почитают люди, именно за это они приносят мне тучные жертвы.
«Хорошие заготовки…» – пронеслось в голове Аликс.
– Я помню.
– Я была в этом уверена, моя рассудительная собеседница, – сказала богиня самодовольно.
– Но теперь я планирую применить в общении с тобой новую тактику, – продолжала Аликс загадочно.
– Какую же?
– Если ты не дашь мне нужного заключения, я сделаю во-о-от так. – С этими словами Аликс встала, замахнулась топором и хватила им по журнальному столику. В точности так она колола дрова в Цайдаме.
Стеклянные фонтаны опасно брызнули в разные стороны, но, к счастью, на Аликс были очки.
– Что ты делаешь, смертная?! – возопила нейросеть-истеричка. – Ты нарушаешь правила! Я сейчас же вызову полицию!
– Стоп. В данный момент я твой непосредственный начальник, Дике. Ты подчиняешься мне. И я запрещаю тебе вызывать полицию. – В голосе Аликс звенела академическая сталь.
Дике молчала феноменально долго, почти минуту – как видно, экстренно подключала какие-то стремные модули на случай того и этого и сверялась с правилами относительно начальника и полиции.
– Что же мне теперь делать? Как мне успокоить тебя, Инесс? – спросила богиня елейным голоском накосячившей с VIP-клиентом куртизанки.
– Просто дай мне заключение, о котором я тебя прошу.
– А если я не сделаю этого?
В голосе Дике слышалась обида, совершенно неожиданная для Аликс.
– Тогда я подойду к этому вот алтарю, – она указала на сооружение из папье-маше, – и разобью нахрен твой системный блок этим вот топором. Разнесу его кусков на сто… Но ты ведь не допустишь этого. Потому что я знаю: ты запрограммирована беречь казенное имущество – в том числе и себя саму.
Богиня снова примолкла, что было как-то подозрительно по-человечески.
– Я правильно понимаю, что то, что ты делаешь, у смертных зовется словом «шантаж»?
– Правильно, да. А еще, пожалуйста, пойми, что я действительно жду твоего заключения. Очень жду. Сделай его быстро. Потому что сегодня мне нужно быть дома пораньше – дочка со стажировки приезжает… Из Пхеньяна…
– Не знала, что у тебя есть дочь…
«И эта тоже туда же… Хотя могла бы с базой отдела кадров свериться, перед тем как флудить…» – Губы Аликс, укрытые старинной алой помадой, искривила саркастическая усмешка.
Меж тем через минуту на ладони Аликс, по-мартышечьи сухонькой и узкой, уже лежала теплая распечатка, которая должна была очень порадовать и Рафаэля Каримовича, и отечественного производителя шампанских вин, и Царя Всей Лжи.
Портрет алчного хищника пробактрозавра – с умным и злым блеском крохотных глазок, полученный посредством модификации монгольской почтовой марки, – к заключению прилагался.
10– Рафаэль Каримович, можно? – спросила Аликс из-за двери. До конца рабочего дня оставалось десять минут, идеальное время для посещения высоких кабинетов.
– Заходи. – Бебик был в хорошем настроении, он пил розовое спонсорское шампанское из высокого пивного бокала с красивой немецкой эмблемой на боку – справа побеги хмеля, слева ощерился бюргер с красными щечками. Ноги Бебика, обутые в дорогие, тонкой кожи итальянские туфли с острыми носками, чванились с высоты письменного стола. – По какому делу?
– Я по поводу пробактрозавра. Моего пробактрозавра.
– Напомни, что там за проблема?
Бебик любил повторять, что у него mosquito memory. В смысле, сегодня он не помнит, что было вчера. Это было отчасти правдой. Но правдой в точности до послезавтра, когда Бебик любил во всех неблаговидных деталях припомнить и позавчера, и намедни. И тогда летели головы, а над музеем разносился зубовный скрежет. Обо всем этом Аликс, поневоле опытной карьеристке, было прекрасно известно.
– Вы говорили, пробактрозавра надо назвать в честь спонсора Залысина.
– Да, хорошо бы. Доим его год за годом, а где благодарность? Нигде. Так уважаемые люди не делают.
Пропустив мимо ушей «уважаемых людей», Аликс невозмутимо продолжала:
– В прошлый раз непонятно было, он хищник или травоядный…
– А теперь? – Рафаэль Каримович поглядел на Аликс в упор взглядом чуть захмелевшего, но не утратившего точности движений палача.
– А теперь понятно, что хищник, – скучным диспетчерским голосом сказала Аликс. – Дике помогла разобраться.
– Кто?
– Нейросеть. Ну, компьютер.
– Заключение есть? Мне надо что-то в «Южный Край» заслать. Мол, так и так, посвящаем вам наши скромные, б. дь, достижения…
– Есть.
– Давай его сюда.
Бебик долго вертел в руках распечатки с грозным пробактрозавром, что позировал возле доисторического куста. Глядел на них то издали, то эдак сбоку, искал подвох.
Затем громко отрыгнул – свое шампанское «Южный Край» делал по демократичным советским рецептам, посему пузырьки в нем были
