Тяжела ты, жизнь маньяка!
Возле ручья девушка остановилась, присела на камень, разулась и опустила уставшие ноги в воду.
Ах, какие ножки! Вот уж действительно хороши! Даже при взгляде из кустов слюнки капают. А вдобавок к девочке бережок, ручеёк, красота, романтика – лепота, да и только!
Натуры наивные и до идиотизма глупые полагают, что чистая, текучая вода не таит в себе никакого зла и на берегу родниковой речки всякий может быть в безопасности. Как же, расскажите об этом утопленникам, то-то они посмеются! Зато чистая вода умеет смывать грязь и грим, выявляя правду. Чёрный становится чёрным, а белый – белым, независимо от того, каким этот кобель казался прежде. А кто будет пользоваться этой правдой, воде совершенно безразлично.
Волк старательно принюхался. Всё было предельно ясно: никакой засады и ловушки нет, и посошок – вовсе не магический жезл, а самая распростая палка. А уж Классная Шапочка и вовсе ничего не таит; вся из себя невинненькая и такая беззащитная, что плакать от умиления хочется.
Можно приступать.
Волк скинул куртку и рубаху, а взамен набросил чары неуязвимости. Разулся, добавил своей фигуре роста и мускулистости, чтобы девочка сразу поняла, что рыпаться бесполезно. Затем, вальяжно и не торопясь, вышел на свет.
Девчонка вскочила, разбрызгав воду. В глазах полыхнул восхитительный испуг, совсем как в самых сладких грёзах.
– Приветик, – сказал Волк. – Как делишки? К бабуле идёшь, да? А в торбочке пирожок. Угадал, да?
– Угадал… – растерянно ответила Квасная Шапочка. – Пирожок. С зелёным луком и яйцом.
– А горшочек? – возликовал Волк. – Горшочек есть? С маслицем.
– Горшочек тоже есть. Только без маслица. Сёстры на ужин гювеч делали с зелёной фасолью, так я в дорогу горшочек с гювечем взяла.
– Экая ты зелёная, – сказал Волк и спустил штаны. – Ну, что, поиграем немножко?
– Не подходи! – выкрикнула девчонка. – Палкой по башке дам!
– Ух, какая сюся-масюся… – умилился Волк. – Брось палочку-пугалочку. У меня небось палка покрасивше.
Отращивать клыки и когти он не торопился, по первому разу уестествлять девочку следовало в человеческом обличье.
Дальше случилось то, чего случиться не могло. Девица размахнулась и саданула Волка по голове своим смешным посошком. Магический шлем, который наворожил себе Волк, выдержал бы и стальную булаву, но корявая деревяха не заметила волчьего чародейства и врубилась в покатый лоб.
– Ты чё?! – взвыл Волк.
Удар был не столько болезненным, сколь обидным, а в следующий миг девица заправским штыковым ударом ткнула острый сук в то место, что Волк продемонстрировал в предвкушении грядущих наслаждений.
Это было по-настоящему больно.
Волк завыл не по-волчьи, свернулся наподобие лысого ежа, откатился в сторону, лишь там с трудом поднялся и, хромая, кинулся наутёк. Юница, выпятив губу, глядела ему вслед. Старшие девушки рассказывали, что от насильника хорошо отбиваться туфельками на шпильках, но оказалось, что и суковатая палка, если пихнуть её в промежность, тоже действует неплохо.
Девочка подцепила концом посошка скинутые Волком штаны и швырнула их в ручей. За кустами обнаружила остальную одежду и тем же манером перекидала её в воду. Один башмак утонул сразу, второй поплыл по течению, словно военный корабль с ростром в форме медной пряжки.
Тем и закончилась встреча в лесу, хотя ничто на свете не кончается совсем хорошо. Скулит, забившись в чащу, обиженный Волк, а ручей… был чистым, а что стало?
* * *Крапчатый дракон – что может быть нелепее? Крапчатыми бывают тритоны и сюртуки городских стряпчих. Дракон должен быть чёрным или багровым с золотом. Одинокие дамы вздыхают о белоснежных или радужных драконах, но это пустые климактерические мечты. Не бывает таких драконов. А уж крапчатый дракон и вовсе верх безвкусицы.
Четвёртый месяц замок Картон в осаде. Тоже занятие для упёртых недоумков. Осаждать замок можно сколько угодно, но ещё никому не удавалось его взять.
Замок поставлен на скале достаточно крутой, чтобы к стенам нельзя было подтащить баллисты и тараны, но достаточно пологой, чтобы смирные ослики с поклажей подвозили обитателям всё потребное для жизни. Колодец в центральном дворе уходит на непредставимую глубину, ворот крутит враз дюжина мужчин, по шестеро с каждой стороны, чтобы вытащить бадью, уходит до получаса, зато вода ледяная и чистейшая, и входит её в бадью ровно десять глютонов.
В мирное время неутомимые ослики под завязку наполняли замковые кладовые провиантом и всевозможным воинским снарядом, так что сидеть в осаде было сплошным удовольствием.
Конечно, Картон не был бы столь неприступен, если бы его не оберегали чары древних и новейших мудрецов. Четыре стальных шпиля, выкованные титанами Тарраха, не только украшали башни, но и отводили в землю молнии, насылаемые неприятельскими колдунами, а также гасили пламя драконов, буде таковые у неприятеля имелись. А однажды вошедший в раж чёрный дракон так и вовсе напоролся на четырёхгранный шип и повис там, словно таракан на булавке. Издыхал он дольше месяца, но всё же издох. Шкурой его обили замковые ворота, после чего абсолютная неуязвимость замка стала ещё абсолютнее.
И всё же не иссякали охотники попробовать Картон на прочность.
На этот раз замок осадили мусагеты, и козырным тузом в их колоде был крапчатый дракон, которого ожидали со дня на день.
Двое стояли на смотровой площадке, глядя на лагерь мусагетов у подножия замковой скалы. Одного звали граф Арьер, недавно он был назначен комендантом Картона и лишь вчера прибыл к месту службы. Вторым был маг Зан, и этим всё сказано. Как и все чародеи, Зан был бородат, причём имел бороду едва не с локоть длиной, а вот парчи, бывшей униформой знатных магов, не носил, кажется, из принципа, одеваясь вполне цивильно.
Замок находился в глухой осаде, в цитадель не проникла бы и блоха, не то что новый командующий, но, когда у тебя в приятелях могучий маг, подобные вещи не должны тревожить.
– Если устроить небольшой обвал, – задумчиво произнёс Зан, – лавина как раз накроет неприятеля.
– И что? Единственное, чего у нас мало – это камней. Ломать скалу – значит разрушать крепость, а возить камни снизу – тяжело и накладно. К тому же там вовсе не главный лагерь врага, а один из форпостов.
– Я вижу, граф, вы не теряли время зря и уже вошли в курс дела.
– Терять зря что бы то ни было – прямой путь к разорению. А мне нравится быть богатым. Нищий граф – это оксюморон.
– Логично. Я бы даже рискнул сказать, что это правильно. Граф должен быть богат, замок неприступен, а дракон не должен быть крапчатым. Но почему? Ты можешь ответить?
– Так заведено.
– Кем? И чего ради? Ведь всё может быть по-другому. Представь мир, в котором нет аристократии или колдовства.
– Не могу, – ответил Арьер. – Колдовство и благородное сословие должны быть всегда.
– Хорошо, оставим в стороне дворянство, здесь ты разбираешься лучше меня. Но ведь колдовства ты
