– Да, конечно, всё это очень интересно, но речь идёт о том, что делать сегодня, а не через тысячу лет.
– Дел много… Кстати, ты не скажешь, о чём с тобой говорили в Арранской гильдии?
– Зан, я клянусь, что мне не сказали ничего достойного упоминания. Но я дал слово, что никому не расскажу о сути беседы. Я дворянин и не могу нарушить клятву.
– Слово дворянина – это серьёзно. Не буду настаивать. Я полетел, прощайте, ваша светлость.
– Э, погоди, а я? Один я не выберусь, весь двор залит какой-то гадостью, наверное, это и есть твоя кислота. Она, конечно, стекает вниз, но медленно и вполне может достигнуть смотровой площадки. Отсюда надо срочно убираться.
– Вот я и улетаю, пока это возможно.
– Но ведь мы сюда вместе прилетели!
– Тогда было ещё не так страшно колдовать. А сейчас, да ещё рядом с крапчатым драконом… И не проси. И потом… ты же дал слово благородного дворянина, что будешь защищать замок Картон до последней капли крови и не покинешь его, пока он в опасности. Неужели ты собираешься нарушить свою клятву?
– Хватит, Зан, давай серьёзно…
– Я серьёзен так, что дальше некуда. Торжественно обещаю, что я расскажу всем о твоей геройской гибели. После этого сочинители авторских песен, несомненно, напишут балладу о твоём непреклонном геройстве. Да я и сам её напишу. Слушай, последние строфы уже созданы:
Великий воин был готовУстроить тарарам,Но меч его – гроза врагов –Переломился там.Погиб за родину герой.Такие, блин, дела,И мы вечернею поройПоём о нём: «Бла-бла!»По-моему, проникновенно.
– Зан!.. – В голосе Арьера слышались неприкрытые рыдания. – Ты что, в самом деле собираешься меня бросить?
– В таком случае, – жёстко произнёс Зан, – немедленно выкладывай, о чём тебе говорили в гильдии.
– Я уже сказал: полную фигню! Даже рассказывать стыдно. Верховный жрец велел, чтобы я ни в коем случае не ел и даже не заказывал поварам гювеч с зелёной фасолью. А я первый раз про этот гювеч слышу и знать не знаю, что это такое.
– Я – тоже. – К удивлению Арьера, Зан смеяться не стал. – Но отсутствие информации – это тоже информация. Значит, займёмся гювечем, а если надо, то и поедим.
– Но теперь я всё рассказал, теперь ты заберёшь меня отсюда?
– Что с тобой делать… Только приятного путешествия не обещаю. Безопасно колдовать я могу только в отношении себя. А тебя понесу в охапке и, если будешь дёргаться, уроню. Постараюсь дотащить до первых безопасных мест, а там уже своим ходом. Ну, поехали!
Тяжело, словно переевший рыбы пеликан, Зан с Арьером на руках взлетел на воздух. Неприступный замок Картон остался внизу, внешне совершенно целый, но грязно-оранжевое облако отравы окружало его, поднимаясь подобно тесту на дрожжах и лениво стекая по склону. И никто не мог сказать, сколько яда источит крапчатый, как далеко он растечётся и за какой срок природа сможет нейтрализовать его.
Прежде граф Арьер не раз путешествовал по воздуху, но это всегда происходило в магическом коконе, мягко и нечувствительно. А теперь, неосторожно глянув вниз, он задрожал и принялся цепляться за летящего чародея.
– Не елозь! – зло шипел Зан. – Сейчас брошу на фиг, и узнаем, от чего ты быстрее помрёшь: от яда, от удара о землю или от страха.
– Не-е!.. – блеял граф, пытаясь ухватиться хоть за что-то. Чем-то оказалась ухоженная борода мага.
– Отпусти мою бороду, болван! Пойми, ведь вместе грохнемся! Отпусти, кому говорят!
Какое там – отпусти… Вцепился так, что не оторвать.
* * *– На сегодня довольно. Распрягай!
Постоялого двора в деревне не было, но добросердечная вдова за неясно какую цену пустила на ночь подозрительных путешественников. Пятеро мужиков на одной тележке, которую тащил изработавшийся, ко всему привычный мул. Своло́чь всю ораву в гору животине было не под силу, там мужики слезали с тележки и, матерясь, пёрли пешедралом. Зато по равнине повозка катилась довольно бодро.
Поклажи на повозке было немного: кое-что из одежды и провизия на пару дней. Товара на продажу или обмен не заметно, что для путешествующих простолюдинов не характерно. Поэтому встречные провожали тележку подозрительными взглядами, не без оснований полагая, что встретили разбойников, а хозяева по деревням неохотно пускали на постой таких гостей.
Единственным достойным упоминания предметом на телеге был бочонок ёмкостью глютона на полтора. Его и выгрузили в первую очередь. Один из приехавших прижал бочонок к необъятному чреву и понёс в дом. Владельца брюха звали Бир, да иначе и быть не могло. В горнице Бир водрузил бочонок на стол, ловко расшатал затычку с гвоздём и, запрокинув голову, принялся лить в разверстую глотку пенный напиток. Загрузив в брюхо не меньше полглютона, Бир вернул на место затычку, а сам уселся на лавку с чувством выполненного долга.
Остальные проявили куда большую сдержанность. У троих в мешках оказались оловянные кружки, каковые и были наполнены вполне цивилизованным образом. Обделённым остался лишь последний из вуаяжёров – задрипанный мужичонка, обряженный в обноски, позаимствованные едва ли не у огородного пугала. Впрочем, он и не принадлежал к дружной команде путешествующих, его взяли неделю назад проводником, наняли за харчи, обещав кормить всё время поездки.
– Смотрю я на тебя, – сказал оборванец, – и не понимаю. Едем мы неделю по меньшей мере. Жара стоит страшенная. За это время пиво в бочонке не то что скиснет, а попросту протухнет. Хлебнёшь – вмиг копыта отбросишь. А ты, чуть остановка, к нему присасываешься. И опять же, сколько у тебя там пива? При твоих аппетитах – дня на два, да и то – тебе одному. А ты хлещешь и хлещешь. Бездонный он у тебя, что ли?
– Прежде всего, – важно отвечал Бир, – у меня тут не пиво, а эльфийский эль. Ни на какой жаре он не киснет и не тухнет.
– Погодь! Никаких эльфов на свете нету, сказки это.
– Эльфов, может, и нету, – покладисто согласился Бир, – а эльфийский эль – вот он. Не веришь – не пей, я не настаиваю. А что касается бочонка, то, будь он бездонным, я положил бы его на бок и поселился бы у пивного ручья. К несчастью, вылить из него можно не больше, чем было налито. В прошлом году все пивоварни Аррана работали на мой бочонок. – Бир покачал своё сокровище и удовлетворённо заключил: – Глютонов восемьсот ещё есть, на первое время хватит.
– Откуда у тебя такая прелесть? – спросил козлобородый Пуся, придвигая опустевшую кружку поближе к прелести. – Никогда не поверю, чтобы мудрецы Аррана подобную штуку из своих лап выпустили.
– Выпустили, ещё и спасибо
