Неожиданно, во время проведения одного из маневров, она обнаружила, что лежит на резиновом коврике, с Маркусом сверху. Он не дотрагивался до неё, их разделяли по крайней мере три сантиметра, но в этот момент он был ближе чем когда-либо. В таком положении она поняла насколько она маленькая и ужасно хрупкая по сравнению с ним. Словно легкий и уязвимый лист по сравнению с твердым и древним дубом.
— В этом случае просто подними одно колено, — объяснял ей он, прикасаясь к её ноге, чтобы показать движение.
Пенни обнаружила себя, культивирующей опаляющие мысли. Она покраснела, полностью осознавая, что если бы Маркус предложил или только бы сделал красноречивый жест в её сторону, она не раздумывая и незамедлительно занялась бы с ним любовью. Словно Маркус, ограничивая своё внимание, пробудил её от длительного сна. Ей больше не казался этот шаг чем-то маловероятным, типа восхождения на снежный Эверест или прыжка вниз с моста, привязанной к резиновому канату. Долгое время она думала о сексе, как об особом мастерстве и таланте, которыми не обладала и с которыми рождались или без которого можно обойтись. Сейчас же ей это представлялось естественным, простым и необходимым.
В этот самый момент, дверь в квартиру открылась. На пороге появился господин Малкович, в своём обычном виде: завязанном вокруг шеи галстуке, очками на кончике носа и ручкой между пальцами. Маркус вскочил на ноги с ловкостью паука. Пенни продолжала лежать, наполовину парализованная от изумления.
— Теперь я доволен, — прокомментировал вновь прибывший с видом, более чем довольным, даже мимолётно никого не приветствуя. — Я признаю, что после нашей предыдущей встречи у меня зародилось небольшое подозрение в том, что вы меня разыграли. Имею в виду – история между вами. Но этот мой неожиданный визит развеял все сомнения. Я знаю, что ты перестал писать мисс Лопес. Молодец. Я собрал информацию о вас, мисс Миллер, и более чем доволен, тем, что узнал. Вы являетесь наиболее подходящим человеком, чтобы возвратить нашего Маркуса на правильный путь. Сейчас же я оставляю вас, и вы сможете продолжать делать то, чем занимались.
С этими словами, не давая своим «собеседникам» возможность произнести какое-либо слово, он вышел из квартиры. Маркус остался стоять, массируя кожу головы.
— Твою мать, — сказал он.
— Э, он на самом деле заходил или это была только моя галлюцинация? — спросила Пенни, продолжая сидеть на коврике.
— Он не такой глупый, чем можно подумать, — пробормотал Маркус себе под нос.
— Но теперь он будет убежден, что мы безумно любим друг друга и регулярно занимаемся сексом.
Маркус повернулся к ней улыбаясь, и Пенни почувствовала, словно у неё за рёбрами распускается роза. Он так редко улыбался, что когда это происходило, должно быть планеты отклонялись от своих орбит, чтобы созерцать его улыбку. В этом она была убеждена.
— Поднимайся.
— Не лучше было бы, вновь прилечь, никогда не знаешь – вдруг он решит нанести ещё один визит?
— Ты не заперла дверь когда вошла?
— Я не помню.
— Итак, основное правило в самообороне: закрывать чёртову дверь в чёртову квартиру.
— Прости, я поступила опрометчиво. Я несла в руках поднос и...
— В следующий раз будь осторожнее.
— А будет и следующий раз?
Он нахмурился и перестал улыбаться.
— Я не знаю. Я не понимаю, чего ожидает от меня эта заноза в заднице. Я должен притворяться, что больше не жду Франческу. Она наверное спрашивает себя, что случилось. Это заставляет меня кипеть от злости.
Пенелопа медленно опустила свои веки.
— Я могу это сделать, — сказала она.
— Можешь сделать что?
— Пойти к ней и предупредить, что ты не перестал любить её, что не перестал думать о ней, ты просто вынужден притворяться.
Маркус посмотрел на неё, словно обладал рентгеновским зрением и имел возможность проникнуть внутрь и увидеть то, что там находилось.
— Ты правда сделаешь это?
— Да.
— Почему?
— Сколько «почему», мальчик мой. Потому что я хочу.
— Ты странный человек. Никогда не встречал такую, как ты.
— Ты покажешь мне её фотографию? Если я должна встретиться с ней, хочу быть уверена в том, что разговариваю с «нужной» девушкой.
Он кивнул и начал рыться в кармане куртки, висящей на ручке единственной двери в комнате, той, что вела в ванную. Достал мобильный телефон и переключил на нём пару кнопок.
Затем протянул телефон ей. Пенни затаила дыхание, как будто этот жест был частью ритуала, к которому она была допущена, чтобы присоединиться к чуду.
Фотография была старой, сделанной несколько лет тому назад. На ней Маркус выглядел более молодым и менее накачанным, он был вместе с девушкой, назвать которую красивой, стало бы преуменьшением. Она была гораздо более чем красива. Скорее, это был опасный двойник Джессики Альба. Фото – их селфи, сделанное, когда они лежали в постели, полуобнаженные и близко друг к другу. Никто из них не улыбался. Пенелопа спросила себя, если они занимались любовью, то почему смотрят в объектив с такими серьезными лицами, казалось, что они переполнены вековой усталостью. У Маркуса между пальцами виднелась его извечная сигарета. Франческа держала мобильный телефон, приблизив своё лицо к лицу парня. Выглядело это несколько вяло, и казалось естественным проявлением, а не усталостью от дикого секса.
— Не любит фотографироваться, — прокомментировал Маркус. — У меня их мало. Всегда говорит, что фотографии крадут душу.
Пенелопа кивнула и прошептала:
— Она очень красивая.
— Самая красивая, — не преминул уточнить Маркус.
— Ты своего рода романтик.
— Я не романтик и это непреложный факт. Но ты её рассмотрела?
— Да, она великолепна.
— Ты действительно готова...
— Скажи мне, когда ты хочешь чтобы я навестила её и я пойду.
— Пенни, ты действительно странная.
— Я более чем странная.
— А ты ничего.
— Если потакать мне – это твой способ чтобы уговорить, то в этом нет необходимости: я уже согласна.
— Я даже не знаю, что означает «потакать». И никогда не говорю вещи, о которых я не думаю. Повторяю тебе – я такой какой есть; то что ты видишь и ещё немного.
— То, что я вижу – этого уже очень много.
Она поднялась на ноги. В её горле застрял узел, большой и колючий. Пенни не могла понять откуда он появился. Возможно потому, что недавно увиденная фотография и осознание наличия таинственной любви с той, которая на фото не улыбалась, а демонстрировала ощутимую агрессию, приносило Пенни чувство боли. Она не может быть влюблена в Маркуса. Просто гормоны давали о себе знать. Это был обычный переполох среди атомов и ничего похожего на душевные тайны. Легко
