– Ничего… придумаем, – Малкольм нырнул под низкую ветку. – Идем.
А если он сейчас заманивает меня в глубь сада только затем, чтобы свернуть шею?
С другой стороны, к чему такие сложности? Свернул бы здесь – тихо и безлюдно… И полукруг пруда открылся внезапно. Синяя водяная гладь. Желто-зеленый узор кубышек. Плотные листья покачиваются на воде, и редкие цветы дразнят стрекоз.
Тихо.
И влажно.
Трава зелена, рогоз стеной поднялся, но не сплошною. Он не столько скрывает пруд от посторонних глаз, сколько обрамляет его, отделяя воду от луга.
– Присаживайся, – Малкольм стянул куртку и бросил на землю.
Красиво.
И бестолково. Травяные пятна и магией не выведешь.
Я села. Его куртка – его проблемы, и полагаю, в нынешней ситуации наименьшие. Малкольм устроился прямо на траве. Вопросов он не задавал, в душу не лез, просто сидел, молчал, и… как-то получилось, что я довольно быстро забыла о его присутствии.
Маг жизни.
Надо будет поискать в библиотеке, хотя вряд ли найду так уж много. Я коснулась травинки, попытавшись ощутить ее. Ничего. Жесткая. И край пальцы порезать может. И вообще, трава как трава, луг как луг… пруд как… а ведь тот самый, на котором я нашла Эрику, просто с другой стороны подошли. Отсюда не видно, но…
– Скажи, кто вашего Айзека настолько ненавидит? – я сорвала травинку и прикусила. В животе засосало, все-таки завтрак был довольно давно, а обед я пропускаю.
– С чего ты взяла, что ненавидят?
Малкольм встрепенулся.
– Ну… не знаю… убивать его подружек из большой к нему любви? Хотя… тоже мотив, иначе убрали бы самого…
– Это не так-то просто.
– Ага… – я закрыла глаза.
А тепло.
И трава почти просохла. Главное, куртка Малкольма плотная и не промокает, значит, можно сидеть и дальше.
– Что ты об этом знаешь? – а он подобрался.
– Немного… сколько их уже?
Малкольм молчал, явно раздумывая, что сказать и стоит ли вообще говорить.
– Пятеро…
Пятеро.
Ни хрена это не совпадение.
– Типа самоубийство?
– Да.
– И вам велено не совать в это дело нос? Просто быть осторожней и не связываться с девицами? – травинка была пресной и закончилась быстро.
– Да.
Сухо. Оскорбленно.
Конечно, им бы волю… хотя… если я что-то понимаю, то совет этот веселая их компания пропустила мимо ушей. В смысле, не тот, который с девицами не связываться, а другой, про не лезть. Вон Малкольм уже близехонько подсел. Со стороны мы, как пить дать, на парочку влюбленных похожи.
– Рассказывай, – велела я. – Баш на баш…
А что? Заняться пока больше нечем, так хоть послушаю… И вообще, если они от меня не отцепятся, а пока проблема Малкольма не решена, точно не отцепятся, значит, потенциально и я в клубе самоубийц состою. В общем-то не собираюсь, но, как подозреваю, остальные тоже желанием на тот свет прогуляться не горели. А потому лучше знать, чем не знать.
Айзек был славным парнем.
Нет, серьезно, Айзек был очень славным парнем. Любил кошек и переводил старушек через дорогу в свободное время. Увы, свободного времени у него было не так и много, все-таки третий в списке на престол, аккурат после дядюшки, так и не удосужившегося обзавестись потомством, и родного папочки.
Ответственный.
Умный.
Охрененно талантливый даже для того, за чьей спиной выстроилась вереница славных предков. И притом не гордый и вообще вменяемый, что в высшем свете редкость. С Малкольмом они дружили с юных лет, не без посторонней помощи, ибо когда круг общения твой ограничен только теми, кто одобрен свыше, поневоле сдружишься.
Сколько Малкольм себя помнил, он всегда был при Айзеке.
И еще Рай.
Вместе учились. Вместе строили каверзы. Вместе получали… да и как-то так пошло… Малкольм сам конструктор с ярко выраженной целительской составляющей. На самом деле это, наверное, хорошо, но в роду он наособицу. Во многом из-за матушки, которая… впрочем, это мне неинтересно ведь?
Интересно.
Но виду не подам.
В общем, с родными отношения как-то не заладились… Рай и Айзек – деструкторы. У Рая с живой материей работать получается, Айзек же универсал… ну да не о том речь.
Все началось с год назад.
Еще в Ирхате… Почему ушли? Айзек ушел, а они с Раем следом. А почему Айзек ушел? Пусть сам рассказывает, Малкольм о чужих секретах трепать не станет… и да, связано это с происшествием на полигоне. Но что там было – никто толком не знает, главное, что Айзек потом два месяца в госпитале пролежал, причем месяц – в полной изоляции, уже потом к нему пускать стали… А из Ирхата выперли.
Там строго.
Там ни предки, ни связи не помогут. Если решили, что все, не годен, так тому и быть. Ну, отец Айзека его вообще собирался в дальнем поместье запереть. И запер. Только сбежали и… там много чего было, не для посторонних ушей, но Айзеку разрешили доучиться.
Здесь.
Тут, конечно, основной профиль послабее, чем в Ирхате, но тоже неплохо. Малкольм вообще доволен. В Ирхате его и близко к пациентам не пускали, а мастер Варнелия позволила практиковаться. Под ее, конечно, руководством, но…
Ее приглашали.
Много раз.
А она отказывала. Почему? Потому что все знают, что по окончании учебы она подала заявку на практику, а ей отказали – в Ирхате женщины не нужны. Так и написали. Вот теперь и мстит, только речь не о том ведь, а… Короче, Малкольм немного ушел в учебу, а потому не сразу заметил неладное.
Айзек… он и раньше популярен был среди девушек.
А что, и титул, и состояние… и плевать, что помолвлен с трехлетнего возраста. Невеста у него, к слову, с пониманием, смотрит на его игры сквозь пальцы. Да не в ней дело, главное, что Айзек раньше осмотрительней был, если уж затевал роман, то таился… нет, не потому, что надеялся и вправду скрыть, но… приличий ради.
И вправду высокие отношения.
Нет, я понимаю, не мне о них судить, но все-таки…
Как бы там ни было, новый его роман застал всех врасплох. Розы и мимозы. Шоколад. Поволока в глазах и полная неадекватность. Говоря по правде, Малкольм даже решил было, что приятель влюбился. И порадовался. От души.
Нет, невеста у него хороша. Аристократична и прекрасна, как фруктовый лед в жаркую субботу, но искренние чувства – дело такое… и пусть девчонка была, если разобраться, невзрачна, даром слаба и родом не вышла, но против сердца не попрешь.
Сердца хватило на три недели, две из которых Айзек летал, а третью – хандрил, уставившись в стену. Он будто разом потерял былой пыл, и теперь звонки от Лилии не радовали, а выводили из равновесия. В какой-то момент Айзек попросту разбил телефон о стену и наорал на Рая, который поинтересовался, что, собственно говоря,
