Эдик подошёл не сразу.
– Ты можешь сейчас говорить? Не отвлекаю тебя? – спросила Инга в трубку.
– Не совсем. – Эдик перекрикивал какой-то строительный шум.
– Я ненадолго, – она перехватила айфон в другую руку, – хотела спросить. Я когда в «Житнице» за Безмерновым в фойе пошла, Никита Бу, который был с ним, ничего подозрительного не делал? Может, звонил кому? Не помнишь? – Она понимала, что хватается за соломинку.
– Инга, я работаю, – сказал Эдик. – Навскидку не вспомню. Давай так: я сейчас здесь всё закончу и к тебе! Заодно и поболтаем?
– Не получится. – Инга отвела телефон от уха, глянула на часы. – У меня интервью с Туми через сорок минут. Не знаю, сколько времени займёт. Может, пару минут, а может, пять часов. В любом случае сегодня никак.
* * *– В четвёртую квартиру, фамилия – Белова, – сказала Инга консьержке.
Двери лифта открылись. Инга очень удивилась, когда Туми легко и сразу согласилась на разговор, была мила и радушна – ни враждебности, ни старой обиды, ни тем более оскорблений.
А может, это ловушка?
Инга позвонила в дверной звонок. Подождала. Тишина.
Ну вот. А я губы раскатала… Можно уходить.
Стало досадно. Она ещё раз позвонила. Глухо. На площадке – никого. Она приложила ухо к двери. Для опоры взялась за ручку, дверь неожиданно подалась, Инга потеряла равновесие и буквально ввалилась в квартиру.
В прихожей горел свет. Она увидела в большом арочном проёме гостиную и две двери: одна была открыта, виднелся кусочек кухни, другая не пропускала ни одной полоски света.
– Ау! – крикнула Инга в пространство. – Есть кто дома? Я вошла.
Она недолго потопталась у порога. Тщательно пошаркала ногами о коврик, стараясь произвести побольше шума, покашляла и, оставив входную дверь нараспашку, прошла в гостиную.
Большой чёрный рояль занимал полкомнаты. Через портьеру пробивался свет, в нём плясали пылинки. С улицы донёсся детский смех. Прямо под козырьком подъезда курили и шумно переговаривались водители персональных машин, припаркованных во дворе. Сверху от соседей донёсся звук перфоратора.
– Туми, вы где? – Инга сморщилась, уж очень глупо прозвучал вопрос.
Она огляделась и насторожилась. Ей почудился какой-то посторонний звук – как будто сквозняк сдвинул на несколько сантиметров тяжёлую дверь. Инга достала мобильник, набрала Туми. Пока ждала, нервно отстукивала ногой по паркету. Где-то в глубине квартиры раздался музыкальный рингтон: «Не грусти обо мне, я уже не вернусь…» – пел тягучий женский голос. Инга пошла на звук.
Телефон лежал на широком каменном подоконнике, соединённом с кухонной столешницей. Инга осмотрелась: кухня как кухня, матовые серые поверхности, строго, стильно, функционально. Ничего лишнего.
Что-то не так. Сильно не так. Когда? Где?
Она прошла к мойке, обратила внимание на лужицы вокруг, даже на полу, как будто кто-то впопыхах мыл посуду. Только посуды нигде видно не было, один чайник с какой-то бурой жидкостью стоял на подоконнике. Инга присела на корточки и увидела, что вода на полу насыщенного розового цвета, как будто здесь недавно резали свёклу.
В прихожей!
Инга резко выпрямилась. В груди больно бухало сердце. На негнущихся ногах, стараясь ступать неслышно, она вернулась в прихожую.
Входная дверь была наглухо закрыта.
Во рту моментально пересохло. Как сомнамбула, она подошла к плотно притворенной двери в комнату и взялась за ручку. Выдохнула весь воздух. Постояла, закрыв глаза.
И рывком распахнула.
Это была спальня. Туми лежала на кровати поверх золотистого покрывала. Босая, в зеленых джинсах и белой блестящей майке. Её поза была самая естественная, как будто певица просто прилегла отдохнуть после работы. Вот только голова… Голова лежала рядом, недалеко от тела. Волосы были красиво разложены по покрывалу, на лице – идеальный макияж.
Ноги у Инги подкосились, она протянула руку в поисках опоры, зацепилась пальцами за край туалетного столика и, уже падая, смахнула с него одинокую чёрную шахматную пешку.
Глава 16
– Мам! Ма-а-ам! – Катина рука трясла её за плечо. – Мам, Женя звонила, она к нам с Кириллом едет. Просыпайся, первый час дня. Ты бы умылась, что ли.
Видения, висевшие над ней всю ночь, не уходили. Туми бродила по комнате из угла в угол, со спутанными волосами, босая, в несвежем балахоне – такая, какой Инга увидела её в больнице два года назад. Туми смеялась, залезала на подоконник и докуривала грязные окурки, глядя за окно в мокрый сад. Когда она отворачивалась, становился заметен багровый шрам у неё на шее. Потом её тело начинало разваливаться и кусками падало на пол, а голова катилась по полу, вращаясь, словно пущенный шар боулинга, – две пустые глазницы и открытый в немом крике рот.
– Ну, ма-а-ам!
Инга открыла глаза, тут же заныло в правом виске. Катя сидела на краю постели.
– Ты давай не пугай меня, а? Ты какой фигни вчера наглоталась? – Дочь кивнула на раскуроченную пачку таблеток, лежавшую на тумбочке.
– Так. От нервов, – поморщилась Инга. В памяти медленно всплывал вчерашний день: опергруппа, протокол, Кирилл. И закрытая входная дверь… Она была в шаге от убийцы.
Комната нагрелась от солнца, но Инга только плотнее закуталась в одеяло.
– Полежу ещё немного.
Но в дверь уже звонили, часто и нетерпеливо.
На кухне Женя поднялась ей навстречу. Кирилл остался сидеть.
– Вот и наш главный свидетель, измождённый блогер-одиночка. Любитель походить по сомнительным местам. Спасибо, что живой. – Холодивкер обняла Ингу.
– Я загнанная лошадь, которую давно пора пристрелить. – Инга опустилась на стул и машинально взяла чёрствую корку хлеба. – Кать, ты гостей…
И замолчала на полуслове, наткнувшись на взгляд Кирилла. Он крутил в пальцах зажигалку и смотрел как чужой.
– Дочь твоя обеспечила нас набором юного фитнес-тренера. – Женя кивнула на две чашки кофе и горку тёмно-красной клубники на блюдце. – Хлеба нормального в этом доме давно не наблюдаю, сахара тоже нет, хорошо, я запаслась круассанами и колбаской.
– Доволен? – спросила Инга.
– О чём ты? – непонимающе спросил Кирилл.
– О чём я? О чём я? – Инга понимала, что Архарову и без неё несладко, но сдержаться не смогла. – О закрытом деле Эвелины Джи! О фейковом убийце! О том, что вместо того, чтобы ловить преступника, вы повесили глухарь на педофила! О том, что Туми теперь тоже мертва!
Кирилл ничего не ответил. Инга недобро сощурилась.
– То есть как дело закрыто? – Холодивкер растерянно переводила взгляд с Инги на Кирилла. – Где вы взяли преступника? А мне сказать? Что молчите? Кто убийца?
Инга не сводила с Кирилла глаз.
– Приятель Безмернова, Никита Бу у нас преступник, – сказала она. – Педофил. Эвелина с него деньги требовала за молчание. В полиции его прижучили, и Бу написал самое чистосердечное признание года.
– Только про мораль мне опять не надо. Это было лучшее решение на тот момент, – отрезал Кирилл.
Женя с грохотом
