В тот день я плюнул на все эти шатания и заговоры. Надо им, вот и пусть сами устраивают. Приказал Прохору вызвать Венюкова. И вот так 23 февраля 7048-го и появился указ о создании Кремлевского полка. Набирались в него только охочие люди, на условиях постоянной службы и проживания в казармах, полном коште и плате за службу нижнему чину в 70 четей. После семи лет службы получали они по 50 десятин земли, в вечное пользование им и детям их. Ежели прослужат 14 лет, то 100 десятин. Если же погибнет кто на службе, то ближние его получат 30 десятин на тех же условиях.
– Солдат, значит, набирать будем, – совершенно неожиданно для меня резюмировал Михайло.
– Как, как ты их назвал?
– Вои на службе за деньги. Так их в Византии называли, говорят, еще ваша бабушка предлагала таких завести. Упокой ее душу с миром. – ответил он и стал креститься.
Чудны твои дела, Господи! Знаете, кто здесь прапорщик? Никогда бы не поверил: знаменосец! «Прапор» по-местному – флаг. Вот его ети! Правда, у полков не было флагов, только стяги, и носили прапорщики именно их.
Казалось бы, эта история с заговором тогда для меня закончилась. Но не тут-то было: просто затихла. Эта я плюнул, но остальные, участвовавшие в нем, нет. К лету дума почти вся разбежалась по вотчинам, золото искать. С полком у меня пока не заладилось. Мне, великому князю Московскому, заявили, что денег на него в казне нет.
Совсем, что ли, берега потеряли? Казной на укрепление городов выделяется четыреста тысяч рублей, притом что на все войска тратится только восемьдесят тысяч. Из этих денег, что на города, на мои заводы приходится почти сто двадцать тысяч. И это только в деньгах, еще ведь и хлебная казна и пушная. Уж такие вещи знал. Кое-кого уже поднабрали, ну и приказал своему воеводе приволочь казначея. Головой он дорожил, и потому участие митрополита в кознях против меня всплыло. После чего перетрясли эту братию хорошенько на предмет того, кто в доме хозяин. Деньги нашлись сразу же.
К июню первую сотню набрали, но войском это еще не было. Командиров в полуприказном порядке привлекли из охранной стражи за оклад, как и всем в полку. Вот с ними я и отбыл в Тулу в июне, а вот Прохора оставил в Москве, наводить порядок хотя бы во дворце. Это же надо, даже здесь смотрят сначала в рот боярам, хорошо, тех пока нет!
– Позовите князя Мышецкого, – это было первое, что я потребовал, когда вернулся.
Настроение было приподнятое. Дела в Туле шли хорошо, даже отлично. Некоторая усталость не мешала. Потому и захотелось сразу узнать, что тут делается. Только вот в ответ была тишина.
– В чем дело? Где он?
– Не ведаем, государь.
Ответ был как-то неубедителен.
– Ты вообще кто? Молчи, мне без разницы. Раз не знаете где он, зовите его жену.
– Отбыла она в монастырь.
– Что?! Михайло!!! – заорал я.
– Чего изволите? – проговорил он, вбежав.
– Хватай этого да всю челядь, делай что хочешь, но чтобы они у меня соловьем пели, куда Прохор делся и с чего это вдруг Таисия в монахини подалась! Времени у тебя… нету, вперед!
Сначала со двора стал раздаваться гомон, потом крики, затем мольбы. Пришлось уйти, пожалею еще.
– Ну? – все что я спросил у воеводы, когда он ко мне ввалился.
– Иосаф! Почитай, только мы уехали, так сразу няньку твоего скрутили его людишки. Были среди них и дворовые. Утащили на двор митрополичий, что далее стало, неизвестно. Таисию также насильно увезли. Прогнали с Кремля и других людишек, любых тебе.
– Так… Не поняли, значит!
Злость буквально красной пеленой подступила. Нужно время, чтобы совладать с собой хоть немного.
– Бери солдат, хватайте митрополита, и прямиком в застенок. Стой! Всех, кто помогал ему из дворовых, лишить головы, остальных, кто знал, но не послал гонца, выпороть. Они у меня день сегодняшний на всю жизнь запомнят. Да, пошли за Таисией, и пусть только кто заикнется, сюда тащите. Всех остальных разыскать и вернуть.
– А кто головы-то рубить будет?
– Сам решишь. Я пошел к Тимофеевским воротам. Будет сопротивляться, тащите силком, и это… не бейте сильно, митрополит все-таки.
Тимофеевские ворота – место весьма примечательное. За ними находились те самые застенки. С одной стороны, не так и далеко от дворца, а криков уже не слышно почти никому из обитателей Кремля. Именно потому торг от башни на той стороне рва старается отступить. Работа мастеров заплечных дел не способствует прибылям. Даже мелкие лоточники не стремятся занять там места.
На дыбе кто-то висел.
– Работаем?
Мой вопрос почему-то перепугал ката и писаря.
– Да, государь! – ответил быстрее среагировавший писарь, поклонившись.
– Кто таков, почему без моего приказу?
– Так тать лихой. Душегубец. В восьми смертях признался уже.
М-да… Состояние допрашиваемого было на грани, как сам еще богу душу не отдал.
– Еще место есть? Кое-кого надо будет по быстрому допросить, и чтобы без дураков.
– К сожалению, нет, но мы сейчас освободим, а этого потом допросим.
И стали снимать страдальца, но дело оказалось не такое и быстрое. Вот в этот-то момент и втащили Иосафа, стращающего тащивших его божьими карами.
– Я поближе буду! Что уставился? Не ожидал, что за своих людишек вступлюсь? Ты кто такой, чтобы решать судьбу моих подданных? Жадность глаза застила? Не о земле думать должен, а душах людских. На дыбу его.
Она как раз освободилась. Митрополит провожал утаскиваемое тело остекленевшим взглядом. За тем тянулся кровавый след.
– Прости меня, государь! На все согласен! – затараторил он.
– Это хорошо, что искренне раскаиваешься, но смерти Прохора не прощу.
– Жив он, в подклетях у меня на дворе!
– Точно?! Михайло, пошли-ка людишек проверить.
– Истинный крест, сегодня видел. Не сам я, бояре попутали.
– Кто там кого попутал, мне неинтересно, но ежели не выживет, то голову потеряешь ты. Значит, землю отдашь?
Это остановило его. Куда ни кинь, всюду клин. Если не я, то свои точно пришибут за это.
– Хорошо, взамен обязуюсь передавать церкви восьмую часть доходов казны, в соответствующие епархии, ну решай же. Ты все равно подпишешь, только позже, – сказал я и со значением так посмотрел на дыбу.
Подписал он, никуда не делся! Так все церковные земли и перешли в казну. Только то, что произошло там, в застенках, навсегда осталось тайной. У свидетелей тех событий лишних голов не было, а камни, из которых была сложена башня, известные молчуны. Тот день выдался длинным. Много еще указов было написано, а Прохор оказался жив, но плох. Таисию вернули, она и выходила своего мужа, тогда-то и растаял лед между ними.
На следующий день вышел из темницы Бельский. Вот так вот вдруг.
Глава 6
Благо, ума хватило дальше на рожон не лезть. При, казалось бы, абсолютной
