Меня всю.
Зажатая сильным телом, я бы все равно не упала, но сейчас скрестила ноги на бедрах дракона. Чувствуя, как набирает силу его желание, как вместе с каждым сорванным вдохом в меня вливается жидкий огонь. Пламя на ладони погасло, но оно больше было не нужно, родовые узоры Даармархского полыхали так, что даже с закрытыми глазами хотелось зажмуриться. Вместо этого я сжала бедра сильнее, вплавляясь в его – напряженные, каменные, – срывая с губ уже настоящее рычание, раскатами прокатившееся по коридору.
Мои руки резко подняли над головой, вжимая запястья в стену, горячие пальцы скользнули под лиф, сжимая сосок. Болезненно-остро, горячо: так, что теперь уже я гортанно застонала ему в губы. Чувствуя, как отзывается его тело на этот ответ, вжимаясь сильнее, чуть приподнялась и скользнула ниже. По стене.
По нему.
Резкий рывок – и опора стены взметнулась ввысь, Даармархский медленно поставил меня на ноги. Сумасшедший, полыхающий алым пламенем взгляд, дрожащие зрачки. Медленно стягивающиеся в тонкие опаленные нити.
– Хочешь поиграть, девочка? – хрипло спросил дракон.
– Хочу… – Низкий тягучий голос рождался внутри меня, отзываясь на его призыв. – Тебя.
Поцелуй-укус выбил из груди дыхание и рычащий звериный стон. Шаровары с меня сдернули так, что они жалобно треснули, одно движение – и меня снова подхватили под бедра.
Пламя, плеснувшее в тело, было таким сильным, что я задохнулась криком.
Задохнулась от яростного, жесткого проникновения, царапая ногтями вмиг разогревшийся камень.
Даармархский медленно подался назад, срывая с губ выдох.
Взгляд – глаза в глаза – обжигающий, острый потянул за собой, как чувственные, на грани болезненных, ощущения. Он замер лишь на мгновение, позволяя мне привыкнуть к этой растянутости, наполненности, глубине, к текущему по венам огню. Пусть даже сейчас этот огонь не был моим, он принадлежал мне. Точно так же, как мужчина, сжимающий мои бедра.
– Хочу тебя, – повторила ему в губы, скользнув кончиками пальцев по жесткой щетине.
За миг до того, как сорваться вместе с ним в пропасть.
Движения резкие, сильные, отдающиеся внутри вспышками бьющей сквозь него звериной силы, по которой я так отчаянно изголодалась, скрываясь между людей, от которой стоны перетекали в рычание, а сжимающиеся на смуглых плечах пальцы оставляли красные полумесяцы.
Я всхлипывала, падая в этот огонь, сгорая в пламени, от которого столько лет была безумно далека. Цеплялась за ускользающую реальность обрывками мерцания раскаленных родовых узоров, бликами алого огня в радужке вокруг раскрывшихся во всю ширь зрачков.
Он не отпускал моего взгляда, я не отпускала его.
Вздрагивая, рывками принимая в себя эту силу, признавая его власть.
Пальцы дракона сжались на моих волосах, выдергивая и так неплотно вплетенную ленту.
– Моя. Теарин, – прорычал он мне в губы.
Вместо ответа вцепилась ногтями ему в плечи, сжимаясь сильнее и чувствуя, как напрягаются каменные бедра под моими ягодицами. Кусала губы, чтобы не повторить за ним. Чтобы не начать кричать его имя: судорожно, в такт резким, сильным движениям, рождающим внутри сладкие, болезненно-яркие спазмы.
– Теар-р-рин. – Губы Даармархского накрыли мои, он брал мой рот так же яростно, как меня, и ощущения этой безумной, безрассудной принадлежности отзывались в точке соединения наших тел диким, звериным наслаждением.
Врывающимся в мое тело, ударяющим снова и снова, до вздохов между поцелуями, рваных и хриплых.
Миг, когда полыхнуло внутри, превратил позвоночник в огненный стержень.
Раскаленные брызги плеснули в стороны, с шипением скатываясь по стенам, ногти скользнули по натянувшейся на груди тунике в глубокий вырез.
Замерев дрожащей струной, я снова и снова ловила губами воздух. Жар прокатывался сладкими судорогами по телу в такт непрекращающимся движениям. Содрогаясь, сжималась на пульсирующем напряженном желании Даармархского до той минуты, пока рычание не ударило в меня последним яростным всплеском.
Пока отголоски затихающего удовольствия заставляли всхлипывать и кусать губы.
Тающие в темноте искры гасли, и вместе с ними гасли ритмы бьющего в теле огня.
Даармархский чуть подался назад, и я вздрогнула от последнего болезненно-сладкого движения. Облизнула пересохшие губы, глядя ему в глаза, скользнула взглядом по шее, на которой бешено билась жилка. Кончиками пальцев повторила оставленную собственными ногтями царапину, расчертившую широкую полосу шрама.
– Твоя, – признала еле слышно.
Чуть подалась вперед, ощущая его снова наливающееся силой желание, и он подхватил меня на руки.
Наверное, это было неправильно: позволять себе прижиматься к широкой груди, слушая глубокие сильные удары сердца. Неправильно закрывать глаза на мгновение, чтобы унять дрожь во всем теле, особенно в неожиданно ослабевших руках. Неправильно тянуться пальцами к таэрран при Даармархском, чтобы в очередной раз почувствовать обжигающую вязь, но именно это я и сделала.
Скорее неосознанно, в надежде, что раскаленные брызги, снова и снова разлетающиеся перед глазами, вполне могли бы быть им. Разорванным ошейником, не выдержавшим силы самого опасного дракона Огненных земель.
Конечно, мог бы.
Если бы я оказалась в сказке, которые так любила в детстве.
– Мне нужно будет во что-то переодеться, – сказала я. – Когда я пойду к себе.
– Когда пойдешь, – ответил он, опуская меня на низкое ложе, затопленное волнами шелковых покрывал.
В эту ночь я сорвала голос, когда кричала от снова и снова заполняющего меня огня. Позволяющего чувствовать себя отчаянно живой, невероятно сильной, способной парить над землей, раскинув забытые крылья. Падать в вихри огня, взлетать к рассыпающимся сквозь опрокинутые пригоршни звезд небесам.
Впервые за долгое время не в танце.
Ортахарна, Аронгара
Ну, хоть у кого-то секс случился.
Эта странная донельзя мысль меня посетила как-то очень не вовремя: я отвела глаза от экрана, чтобы передохнуть, и в этот момент дверь палаты отъехала в сторону, явив всем присутствующим Леону Халлоран.
Вот не пойму, какой чешуи все цепляются за мою фамилию, сестра давно уже Халлоран.
Тут я залипла окончательно, особенно когда Леона вошла, а точнее, влетела. Она и раньше-то не отличалась сдержанностью, а когда превратилась в первую леди, вообще стала неудержимой.
– Выйдите! – Негромкий голос, один взгляд в сторону вальцгардов, и тех как ветром сдуло.
Ветер, судя по ощущениям, донесся и до меня, потому что слегка продрало ознобом, а пальцы на экране, наоборот, вспотели. Леона смотрела на меня, я на нее, потом она шагнула к аэрокойке и… остановилась. Моя уверенная сестрица-ураган замерла, и выражение ее лица, привычно жесткое, за решительно сдвинутыми бровями и огненной силой глаз, на миг стало растерянным.
– Как ты? – спросила она, явно не зная, куда деть руки.
В этом я в общем-то ничем помочь не могла, потому что не представляла, куда деть себя.
Всю.
Целиком.
– Ну… не так давно выяснилось, что дракона из меня не получится.
– Я рада, – сдавленно произнесла она.
– Рада, что дракона из меня не получится?
– Что с тобой все в порядке.
– Прости меня.
Мы сказали это одновременно. Точнее, мне так показалось, потому что наше «прости меня» слилось воедино и разлепляться отказывалось. Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, а потом Леона шагнула ко мне, а я к ней. Об пол что-то жалобно звякнуло, потом хрустнуло, затем что-то пронзительно запищало, но я уже задохнулась, рывком притягивая
