– Ну-у, Авраам, Исаак, Иаков и иже с ними…
– Мимо, – торжествующе усмехнулся Сангре. – Товарищи скромно ютятся в другом доме. Он тоже приличный, но третий по счету.
– Тогда Соломон, Давид и прочие цари.
– Опять мимо. Они живут у том же подъезде, шо и Авраам.
– Моисей?
– А он охраняет этот третий дом.
– Тогда не знаю.
– Не расстраивайся, я бы и сам никогда не дотумкал, если бы не прочитал. Так вот в самом крутом доме еврейского рая живут те, кто умер от горя, оплакивая грехи Израиля. Прикинь, даже не те, кто молился за свою страну, но кто о-пла-кивал ее грехи, – по складам повторил Сангре. – Говорю же: особенность нации, – но закончил он свою речь неожиданно. – Но если тебя интересует лично мое отношение к ее национальности, Уланчик, я был таки чертовски рад, узнав, что она еврейка.
– Правда?! – расплылся в довольной простодушной улыбке Буланов.
– Истинная. Я систематически умиляюсь бескорыстию и щедрости твоей души, и для окружающих это чрезвычайно здорово, но для тебя самого… А теперь я хоть сейчас готов красиво упаковать тебя, повязать бантик и вручить оной донье, поскольку знаю – передам в надежные руки, ибо
Еврейская женщина русскойОтличный урок преподаст:Коня на скаку перекупит,Горящую избу продаст.Но к черту лирику, – он покосился в сторону лестницы, ведущей на женскую половину, и деловито осведомился: – Ты помнишь, за что мы начали наш нервный разговор? За то, чтоб ты пошел на нашу конюшню проверить поводки, ошейники и прочую конскую упряжь, и не возвращался до моего визита к тебе, бо станешь лютой помехой в предстоящем финансовом сражении. Когда два маланца схлестываются в битве за звонкую монету, лучше промеж них не встревать.
И он величественным жестом указал другу на дверь, ведущую в сени. Буланов вздохнул и послушно направился к ней. Следом за ним подался и Сангре, ворча себе под нос:
– Облая столчаковая изба[14]… Придумают же. Нет, чтоб по-простому, как говаривал гражданин Шариков, а то пока выговоришь, уже перехотел, и это таки в самом лучшем случае.
Глава 10
К вопросу о наследственности
Вернувшись, Петр застал побратима как ни в чем не бывало сидящим за столом. Он не задал вопроса, застыв под притолокой, но Улан и без того прекрасно знал, что означают сложенные на груди руки и вопросительно изогнутая правая бровь. Буланов кашлянул в кулак и деликатно осведомился:
– Ты ж будешь требовать с нее деньги, верно?
Петр, выгадывая паузу, шагнул вместо ответа к рукомою и стал там шумно плескаться. Выйдя с полотенцем через плечо он, продолжая вытирать руки, со вздохом произнес:
– Я бы мог тебе сказать «нет», но лгать побратиму смертный грех. Все равно что бомбить невинных детей с беспомощными стариками на Донбассе. Кроме того на сей раз я имею шикарную отмазку. Ты же видишь, что она не оставила своих закидонов с приобретением Эстляндии.
– Ну и что?
– Ничего, – пожал плечами Сангре. – Кроме одного. Даже если придурь исходит из столь очаровательной головки, за нее надо платить. Посему денежки в основном предназначены не для нас с тобой, а для осуществления ее наполеоновских планов. Ну и еще на кое-какие нужды. Скажем, на реализацию коммерческих предприятий, давно роящихся в моей голове и настойчиво требующих внедрения на практике. Но за это я, как некогда и обещал тебе, честно выплачу ей некий процент с займа. Потом. Как видишь, ничего не утаил. Ну а сейчас… – он выразительно кивнул на дверь, но Улан продолжал как ни в чем не бывало сидеть за столом.
– А если я поклянусь не проронить ни слова, – и он умоляюще посмотрел на побратима.
– Чтобы я ни говорил, какие бы суммы с нее ни запрашивал и какие условия отдачи не предлагал? – недоверчиво уточнил Петр.
– Да, – твердо заверил Буланов.
– Но если ты не намерен за нее заступаться, тогда зачем оно тебе нужно? Но честно, – предупредил Сангре. – Если скажешь, как на духу, пойду навстречу.
Улан замялся, но желание остаться пересилило и он нехотя выдавил:
– Я только сегодня узнал от тебя, что она… ну… всего наполовину испанка. Вот и хочу посмотреть на… другую половину.
– А ты уверен, что останешься доволен этим зрелищем? – прищурился Сангре.
– Я хочу видеть, – упрямо набычился Улан.
Петр поколебался, но согласился и, посмотрев на лестницу, по которой спускалась Изабелла, предупредил:
– Помни, ни единого слова. Ты есть, и тебя нет.
Улан молча кивнул, красноречиво прижав ладонь ко рту. А вот у Изабеллы при виде обоих, черные изящные брови – даже выщипывать не требуется, до того тонкие – круто взметнулись от удивления.
– Идея-то наша общая, – невозмутимо пояснил Сангре присутствие своего друга. – Вот я и подумал, что лучше ему тоже поприсутствовать при ее изложении.
«Полуиспанка» согласно склонила голову в знак понимания, подошла к столу, уселась напротив Петра и, сложив руки, будто примерная ученица, выжидающе уставилась на него.
– Сбитеньку или медку? – осведомился Сангре. Она молча покачала головой. – Тогда я быстренько сбегаю за бумагами.
Обернулся Петр и впрямь за какую-то минуту. Выложив на стол три листочка, он начал пояснять, что на одном выписана наличность, привезенная ими из Литвы. В общей сложности она составляет около трех тысяч гривен, если приплюсовать сюда скромный вклад самой Изабеллы – около трех сотен. На другом листе примерные расходы на жизнь с учетом необходимого резерва….
– Но главное написано на третьем, – хладнокровно перебила Изабелла опешившего Петра. – Как я догадываюсь, там указано, сколько нужно еще. Итак? – и она выжидающе посмотрела на своего собеседника.
Тот смущенно кашлянул и покосился на сидевшего рядом Улана, слегка пожалев, что поддался на уговоры и согласился на его присутствие. Навряд ли тому понравится столь прагматичный подход его возлюбленной к финансовым проблемам. «Но в конце концов он сам напросился, хотя я его и предупреждал», – оправдал себя Сангре и, сменив тон на сугубо деловой, приступил:
– Боюсь, запросы князя насчет займа окажутся чрезмерны. А мы сможем дать ему не больше двух тысяч. Это предел. Но и тогда нам останется впритык, чтобы прожить примерно с годик самим и честно расплачиваться с набранными вояками. Ну и пропитание. Деревеньки деревеньками, но мы до сих пор не сделали до них променад и вообще я сильно сомневаюсь, что пара убогих селений в состоянии прокормить шесть десятков здоровенных лбов. А нам вскоре могут понадобится гривны в гораздо большом количестве. Дело вот в чем…
Не выдержав, он вскочил со стула и принялся расхаживать по комнате, на ходу излагая то, что пришло ему в голову еще на
