Взяв из ниши горлянку с водой, он вытащил пробку и осторожно влил несколько капель драгоценной влаги в губы приятеля. Жидкость исчезла. Хотя был ли в ней толк? Ему не давали дополнительного питания на мага, ведь тот не работал. Затем он спрятал воду и отдернул драный полог. Нарастающая дневная жара едва не повалила его на колени, пришлось ухватиться за изрубленную каменную стену. Танцор оглянулся на бесчувственного партнера. Сколько еще получится удержать его в живых?
Но… если бы роли их изменились, сколь долгого упорства ожидал бы он от Келланведа?
Столь долгого, сколько выдержит сердце человека. Пусть Келланвед способен доводить до бешенства, он, как ни удивительно, оказался лучшим другом из тех, что у него были. А может, и единственным, если не считать Уллару.
И не ему суждено стать тем, кто предаст партнерство. Если хорошенько подумать, здесь имеется и личный интерес. Если малыш-маг реально способен хотя бы на половину штук, которые ему грезятся… да, вложения будут выгодными.
Крепясь, он вышел, чтобы прожить очередной день. По утрам открытая яма Черепной Чаши была почти все в тени, что не спасало узников от жара окрестной пустыни. Танцор пошел к укрепленной постройке, в которой обитала стража, чтобы получить тонкую полоску меди, как бы счет за прошлый день. Нет счета, нет завтрака.
Уже выстроилась очередь. Танцор изучал товарищей по несчастью. Почти все жители Семиградья: тощие, не очень рослые, с темными волосами, кожа сохраняет золотистый оттенок даже под безжалостным местным солнцем. Похоже, по большей части это мелкие преступники с примесью сосланных магов и жрецов-раскольников. Есть тут и политики, и горстка простых, занесенных на остров чужаков.
Впереди стояла старушка с космами пыльных волос. Он спросил, повинуясь импульсу: — Что вы сделали, чтобы заслужить такое?
Она оглянулась, удивленная, что с ней говорят. Ощерилась. — Ничего! Вся вина на Яфе! Я должна была занять трон Фалах" да! Мои толкования Семи Святынь ничем не хуже их собственных! — Тут она подчеркнуто отвернулась, возможно, не заинтересованная вести беседы с иноверцем.
У решетки он взял просунутую полоску и направился к кухонным шатрам. Пустынное солнце как ломом ударило по голове и плечам, пока он пересекал открытое пространство. Пот уже тек по спине. В этой части ямы построили закутки для кур и овец. Дальше шли орошаемые по ночам огороды — уход за ними служил самой милосердной работой для совсем ослабевших. Седобородые старцы опирались на заступы и вилы, следя за ним усталыми взорами, ибо он был отнюдь не типичным гостем сей юдоли: в три, а то и в пять раз моложе других.
Здесь, у северной стены блестел бирюзой бассейн, но даже высохшие от жажды люди, даже животные не касались воды. Она лежала, ненатурально гладкая и недвижимая, маня наполнить горящие глотки и ссохшиеся желудки… но была она непригодной для питья. Зловещая синева выдавала истинный характер бассейна — губительную щелочь.
В кухне он получил миску, половник каши и совсем высохший хлеб. Иногда тут давали вареное мясо черепахи или рыбу, но ходили слухи, что черепахи почти уже повывелись.
Он поел, скорчившись в скудном клочке тени, затем встал, чтобы влиться в строй и найти пару на день. Оказавшись около стражников, получил в руки молот с длинной ручкой. Плечи опустились: снова забой. Этот проклятый труд его убивал.
— Прости, приятель, — прогудел мрачный голос. Он оглянулся, увидев приземистого некрасивого мага, Хохолка. Пот уже обильно оросил медного оттенка, лысую как булыжник голову.
Стражник сунул Хохолку бронзовое кайло и велел идти дальше. Хохолок вел напарника в лабиринт тоннелей. Чуть отойдя от стражи, замедлил шаги и сказал: — Нет перемен в состоянии твоего друга?
— Нет.
Хохолок понимающе хмыкнул. Они шагали по узким переходам, пока не уткнулись в тупик. Здесь маг начал лупить кайлом по стене, а Танцор горбился, дробя упавшие камни — штрек был для него слишком низким, чтобы махать молотом через плечо.
Между звучными, оглушающими ударами Хохолок сказал: — Знаешь ведь, он не поправится.
Танцор, сжав зубы от натуги, проскрипел: — Посмотрим.
— Дело в пыли. Его разум или дух — иные назвали бы это Ка — распался. Потерялся. Бродит ныне по Садкам как призрак.
— Как она действует?
— Пыль?
— Да.
— Ну, никто не знает в точности. Она подавляет магию. Высасывает.
Костлявый седовласый старик, который клал камни в корзину, выпрямился и подошел ближе. — Подумай о воде, — начал он.
Танцор пошевелил молот, подумал о сухом горле. — Лучше не надо.
Старик снисходительно улыбнулся: — Вода течет свободно, да? Но, замерзая, держит форму. Понятно? Кое-кто думает, что руда замораживает магию. Или металл. Расплавленный, он течет. Потом застывает. Отатарал охлаждает магию.
— Спасибо за лекцию, Эфен, — закатил глаза Хохолок.
Эфен лишь воздел седую бровь. — Уверяю, здесь бескрайнее поле для исследований.
Хохолок махнул ему рукой. — Ну, не имею ни малейшего сомнения.
Старик поднял корзину и удалился. Хохолок презрительно бросил вслед: — Ученые!
Танцор взялся за молот. Сделав несколько ударов, спросил: — Что же это за место?
Коренастый маг пожал плечами: — Доходное. В частных руках.
— Не тюрьма?
Маг смерил его взглядом. — Не совсем. Фаларийские пираты, что здесь заправляют, берут деньги за то, чтобы кое-кого убрать с глаз.
— Вроде ученых и нарушителей спокойствия?
Улыбка мага была широкой, как у лягушки. — Ага. Вроде того. Чтобы забрать меня, понадобились двое фалах" дов и один поборник Святого Города. Только в таком месте можно спрятать людей вроде меня.
— Магов. Тюрьма для магов.
— И политиков, и воров. Но не для хитрых уток вроде тебя.
Танцор снова принялся измельчать породу. — Вроде меня?
Хохолок оскалился, показав гнилые зубы. — Я за тобой присматривал. Это место тебя не удержит. Не по тебе создано. Полагаю, дружок твой долго не протянет… и тогда ты сделаешь ноги.
— Да ну?
— И заберешь меня с собой.
— С чего бы?
— Ты же хочешь выбраться с острова, а? — Маг огляделся, убеждаясь, что они в одиночестве. — Я знаю, где спрятаны лодки.
Танцор разочарованно потряс головой. — Здесь нет своих лодок. Лодки снабжения привозят еду и воду, увозят руду. И всё.
— Так говорит стража. Но я тут уже давно и кое-что слышал.
Танцор вернулся к измельчению камней. — Например? — спросил он между ударами.
— Острова вообще-то принадлежат вольным племенам. Прямо сейчас их требуют вернуть досийцы. Если какой-то из фалах" дов сцепится с Досин Пали, здесь все наизнанку вывернут. Вот почему стражники припрятали лодки.
— Ладно. Но почему ты не ушел?
— Не получается. Не умею лазать по стенам, не слажу и с одним стражником. Но ты… — он улыбнулся лягушачьим ртом и подмигнул, — в тебе есть нечто особенное. Я точно знаю.
Танцор
