Но чаще Люси везло. Формула ее удачи – легкий характер, помноженный на неизменно счастливый и радостный опыт множества прогулок между городом и его Изнанкой: с остальными это обычно происходит внезапно, без хотя бы теоретической подготовки, без понимания, без контроля, без чьей-то надежной руки, а Люси туда водил дедушка, еще в таком раннем детстве, когда казалось совершенно естественным делом время от времени целиком нырять в сказку, которую тебе рассказывают. На то и сказки, чтобы в них попадать! А к тому времени, когда подросла, научилась критически мыслить и ознакомилась с традиционными представлениями о возможном и невозможном, у нее уже был настолько богатый опыт регулярных прогулок между реальностями, никакими сомнениями не перешибить.
Поэтому обычно Люси быстро оказывалась на изнанке реальности, в том месте, откуда исходил тревожный зов, или где-то поблизости; неважно. Главное, дальше все было более-менее просто: успокоить, обнять, заболтать до звона в ушах и затылке, дать выпить глоток-другой чего-нибудь крепкого из фляги, которую неизменно с собой носила – в общем, Люси всегда выводила с Изнанки всех, кого успевала вовремя отыскать. На сегодняшний день ее личный счет в этой игре был тридцать четыре – восемь. Но она, конечно, не обольщалась своими успехами. Всегда помнила об этих восьми.
На этот раз тревожный внутренний гонг настиг Люси в самое неудачное время, какое только можно придумать: посреди экскурсии, примерно за сорок минут до ее окончания. Хуже вообще ничего не может быть. Будь это лекция, могла бы свернуть ее пораньше, студенты всегда рады любой поблажке. Но закончить раньше времени оплаченную экскурсию как-то совсем нехорошо. Впрочем, не в оплате дело, деньги можно вернуть, просто Люси любила эту свою работу больше всех остальных, привыкла выкладываться по полной программе, отрабатывать каждую экскурсию так, чтобы звезды с неба спускались послушать, но какие уж тут, к лешему звезды, когда чей-то страх, отчаяние, паника вибрирует у тебя в ладонях, животе и висках.
Вытерпела, конечно. То есть довела свое выступление до какого-то подобия логического конца, вежливо попрощалась с клиентами, завернула за угол и там уже припустила бегом. Теоретически на Изнанку можно попасть из любого места Старого города, если она сама захочет тебя принять. Но если надо очень быстро и – не то чтобы гарантировано, гарантий в таких делах не бывает – с максимальной надеждой на успех, отправляйся на улицу Пилимо, чем ближе к крытому рынку Халес, тем выше твои шансы, такой уж там пограничный район.
Люси немного схитрила, изменила маршрут экскурсии так, чтобы завершить ее как можно ближе к этому чертову рынку, и вполне преуспела – отсюда, если бегом, можно добраться туда буквально за пять минут.
Плохо тут то, что если торопишься, куда надо ни за что не попадешь. На Изнанку обычно проходят безмятежно, неторопливо, в идеале, задумавшись так глубоко, что перестаешь замечать окружающее, различать детали, фиксировать подробности – так двум разным реальностям проще поменяться местами, а их интересы следует учитывать и уважать. Люси хорошо это знала, поэтому пробежав два квартала, заставила себя притормозить. Ну и дальше уже шла как положено, медленно, практически нога за ногу, сонастраивая ритм шагов и дыхания с пульсацией внутренних гонгов, это всегда помогало – скорее всего, потому, что занимало внимание целиком.
Хорошо, что в июне так поздно темнеет, – думала Люси, – до заката еще почти четыре часа. Можно не торопиться; нет, не так: нельзя торопиться. Нельзя торопиться, нельзя.
Легко сказать, но трудно сделать. Сегодня Люси почему-то никак не могла взять себя в руки, расслабиться, сосредоточиться, забыть, что ей предстоят долгие поиски, выкинуть их из головы. Думать только о земляничном кофе со льдом в киоске на площади Белого Вереска, в такую жару самое то. Думать о том, хватит ли ей сегодня мелких разноцветных монеток, которые всегда сами откуда-то появляются в ее карманах на Этой Стороне и сами же исчезают по дороге домой, на покупку зеленой чашки с совой в лавке Эммануила, или снова будут дразниться: фигу тебе, а не сову! Думать о том, какой фильм будет крутить сегодня правнук Кровавой Бет; сама она уже совсем старенькая, но по-прежнему самолично встречает зрителей на пороге кинотеатра со своим знаменитым окровавленным топором, потому что любимое многими поколениями горожан шоу должно продолжаться, Кровавая Бет – молодец. Думать о снеге, который каждый год обязательно выпадает в один из жарких июньских дней, такими густыми хлопьями, что даже успевает несколько минут полежать на земле прежде, чем растает; одна из самых непостижимых загадок Этой Стороны: откуда берется снег?! Вроде даже Ханна-Лора не знает, ну или просто не говорит, потому что июньский снег – военная тайна, за которой дружно охотятся все иностранные шпионы. Например.
Но сколько ни призывала на свою голову все секреты и радости Этой Стороны, вокруг по-прежнему была до боли, до неуместной сейчас сладкой томительной нежности знакомая улица Пилимо, справа темная часовая мастерская, закрытая на вечный обеденный перерыв, слева через дорогу – Первый полицейский комиссариат и новенькое сетевое кафе, даже с виду паршивое, впереди – корпус крытого рынка, а за углом, на улице Соду, привычно лязгал и звенел, содрогаясь на стыках, приближающийся трамвай.
Трамвай подошел к остановке одновременно с Люси, которая свернула на улицу Садов, сама не зная зачем, просто ради разнообразия: сколько уже можно бестолково слоняться по Пилимо туда-сюда. Она сперва вошла и привычно сунула руку в карман за монеткой, чтобы купить проездной жетон, а уже потом сообразила, что все наконец получилось, и рассмеялась, восхищенно думая: Дуууура! Ну я и дура! Знакомая улица! Часовая мастерская! Кафе паршивое! Трамвай привычно звенит! Опять не заметила момент перехода. Вечно я умудряюсь самое интересное проморгать!
Впрочем, Люси ругала себя просто так, от избытка радости. На самом деле, на то и момент перехода, чтобы его не заметить. Даже смешно такие простые вещи не понимать.
В трамвае
