«Отлично. Наконец-то я хоть что-то сделал как надо».
А потом пришла тьма и накрыла его с головой.
Глава 19
Евангелина и Винн пробирались через катакомбы – по колено в воде настолько вонючей, что Евангелине даже гадать не хотелось, что в ней плавало. Изначально эти туннели были обустроены на случай осады – чтобы по ним подвозить припасы, минуя вражеские порядки, а иногда и укрывать от опасности жителей города. Годы, минувшие с тех пор, обошлись с катакомбами немилостиво, и сейчас обветшавшие, давно заброшенные туннели служили приютом для всяческого рода отбросов.
В том числе и рода человеческого. Тут и там виднелись свидетельства того, что здесь, под землей, тоже обитают люди, – ветхие шалаши, выстывшие кострища, клочки нищенского тряпья и даже оружие. В недрах города жили беднейшие из бедняков, кого наверху называли «су де жан» – «голодранцы», но сейчас в туннелях не было ни души. Вне сомнения, шайки вербовщиков еще несколько недель назад прочесали катакомбы, отлавливая всех, кто мог сгодиться для армейской службы, какой бы он ни был хворый. Впрочем, многие обитатели катакомб наверняка с радостью ухватились за такую возможность – ради сытной кормежки. Пожалуй, Евангелине и Винн несказанно повезло, что их подземное путешествие обходилось без непрошеных свидетелей.
Под землей царил пронизывающий холод. Решетки, закрывавшие выходы наружу, густо обросли инеем; кое-где снег лежал сугробами в несколько футов толщиной. Мутная вода леденила ноги Евангелины даже сквозь доспехи. Винн приходилось еще хуже: на ней была только мантия, теперь почти до пояса заляпанная грязью.
Но старая чародейка не жаловалась. С тех самых пор, как они ускользнули от преследователя и спустились под землю, Винн не произнесла ни слова. Она шла быстро, на лице ее застыла гримаса холодной ярости, и было неясно, сознает ли она вообще, что за ней идет Евангелина, а если и сознает – имеет ли это для нее хоть какое-то значение. Если не считать гулкого плеска воды, их окружала полная тишина. Евангелина не имела ни малейшего понятия, куда они направляются.
В начале бегства именно она вела за собой Винн, точнее, волокла силой, сколько та ни кричала, что они должны вернуться и спасти Риса. Ничего не поделать, он был прав. Кто-то должен был задержать храмовников, иначе бы схватили их всех. Однако от этого Евангелине было не легче бросить его на произвол судьбы, а Винн – простить ее за то, что они его покинули.
Евангелина прекрасно ее понимала. Ей и самой сейчас отчаянно хотелось повернуть назад и пробраться в Белый Шпиль. Что, если Рис еще жив? Что намерены делать другие маги Белого Шпиля? Они наверняка услышали взрывы. Евангелина подозревала, что Лорд-Искатель разобрался с этой проблемой еще до того, как явился на конклав, – загнал всех магов в спальни и держал под неусыпным надзором. Таким образом, им оставалось лишь трястись от страха и строить догадки, что же произошло. Знали они только, что всех магов, которых не было с ними в заточении, сделали Усмиренными, а они, вполне вероятно, могут оказаться следующими.
Лорд-Искатель явно спланировал все это заранее – быть может, сразу после аудиенции в Великом Соборе. Храмовники объявят, что произошел новый мятеж, и воспользуются им как предлогом ужесточить порядки в башне. При мысли об этом Евангелину передернуло от отвращения. Эти люди не успокоятся, пока не лишат магов даже возможности дышать, и будут при этом свято уверены в своей правоте.
Время шло, а они все брели по старинным туннелям. Винн шла первой, и дорогу им освещал только посох, слабо светившийся в ее руке. То и дело они проходили мимо сточных решеток, и то, что сквозь те не пробивался солнечный свет, говорило Евангелине, что снаружи наступил вечер. Стало быть, они в бегах уже целый день. Что-то принесет утро? Придется ли им и вовсе покинуть Вал Руайо?
– Погоди! – окликнула она Винн. – Куда мы идем?
Винн даже не замедлила шаг.
– Лелиана всегда говорила, что нужно быть готовой ко всему, и на сей раз, хвала Создателю, я ее послушала.
С этими словами она свернула за очередной угол, и сияние посоха высветило в стене катакомб небольшую металлическую дверцу, запертую на невероятно сложный замок.
– Ну наконец-то, – с облегчением проговорила Винн. – Я уж опасалась, что забыла дорогу.
Евангелина с сомнением наблюдала, как старая чародейка возится с замком.
– Так это твой тайник? Здесь, в самом сердце катакомб?
– Я арендовала его еще в первый свой приезд у одного добропорядочного юноши из местной гильдии воров… просто на всякий случай.
Дверца с громким лязгом открылась, и за ней в глубине тайника стали видны два предмета – небольшой мешок и посох из отполированного темно-красного металла. Винн первым достала посох и любовно провела по нему ладонью.
– У тебя же есть посох? – удивилась Евангелина.
– Этот – особенный. – Винн убрала в тайник свой прежний посох и вручила Евангелине мешок.
Тот оказался довольно увесистым и негромко побрякивал, словно был набит деньгами. Скорее всего, так и было.
– Этот посох – память о пережитом во время Мора. Мне подарил его Герой Ферелдена. Такую вещь немыслимо пускать в ход по пустякам.
– Но разве он не пригодился бы в Адаманте?
– О да – если бы я заодно хотела, чтобы о его существовании узнали храмовники. – Вмиг посерьезнев, Винн взглянула на Евангелину. – Что, по-твоему, они предпримут сейчас? Можно не сомневаться, что они до сих пор нас ищут.
Евангелина задумалась.
– Прочешут улицы, проверят все места, где, по их мнению, мы можем прятаться. Возможно, Лорд-Искатель объявит о поисках беглого отступника – в таком случае к храмовникам довольно скоро присоединятся добрые горожане. Потом закроют все городские ворота и, как только поймут, что мы не покидали город, спустятся сюда.
– Значит, у нас еще есть время.
– Пожалуй, да. Мы отправимся в Великий Собор?
– Нет.
Красный посох в руке Винн засветился. Этот свет мало походил на умиротворяющее сияние белого посоха. В его тусклых зловещих отблесках тени, заполнявшие туннель, зашевелились как живые. Евангелину передернуло. Ей вдруг отчаянно захотелось броситься наутек, выбраться из катакомб и снова бежать без оглядки, пока не утихнет пугающая дрожь.
– Я намерена вернуться в башню, – объявила Винн, и решимость, горевшая в ее глазах, недвусмысленно показывала, что возражений она не потерпит. – Если понадобится, я разберу по камешку весь Белый Шпиль, но либо найду своего сына живым, либо отомщу его убийцам.
Евангелине стало не по себе. Понятно, почему старая чародейка хранила посох в тайне, – храмовники были убеждены, что всякий маг, даже самый добродетельный, в безвыходном положении прибегнет к запретной магии. То, что Винн владеет подобным артефактом, лишь послужило бы доказательством того, что она намерена когда-нибудь им воспользоваться… а потому должна понести соответствующее наказание.
Евангелина
