Вербов невольно подумал, что Максиму придётся менять свой лёгкий характер, чтобы соответствовать представлению Инги о сильных мужчинах.
Шторкин уступил девушке место.
– Хотите чаю? – спросил Лобанов, приподнимаясь.
Богушанская кивнула.
Шторкин было повернулся к двери в бытовой отсек, но Максим его опередил, скрылся за дверью и вскоре вернулся с кружкой в руках.
– Я положил два кусочка сахару.
– Благодарю.
Лейтенант посмотрел на Вербова, тот едва заметно повёл бровями: не суетись.
– Мы тут плюшками баловались, – пошутил Лобанов. – В смысле рассуждали о владельцах «тарелки». Как вы думаете, Инга, кому она принадлежит?
Девушка окинула лицо капитана ироническим взглядом.
– Хотела бы послушать ваши аргументы.
– «Тарелка» инопланетянская, – сказал Пинчук.
– Старогейская, – сказал Ваня Комов.
– «Тарелка» принадлежит гипербореям либо атлантам, – сказал Максим. – Старогеи захватили её тысячи лет назад.
Богушанская перевела взгляд на Вербова.
– А вы что думаете, товарищ полковник?
Вербов допил чай, чувствуя, как по груди разливается тепло. Расслабленное тело блаженствовало, захотелось спать.
– С одной стороны, все наши представления могут оказаться плодом воображения, покрытым мраком неизвестности. С другой, мне ближе идея Макса: «тарелка» действительно принадлежит предкам. Будет время, мы её тщательно обследуем.
– Правильно! – вскинул вверх палец Лобанов. – Только теперь пойду я! Вам надо отдохнуть!
– Два часа на сон, – закрыл глаза Вербов. – Потом решим.
Через несколько мгновений он спал.
* * *Лобанов всё же уговорил друга взять его вместо Богушанской, предъявив железный аргумент:
– Нам всем ещё не раз придётся выходить наружу, а я по крайней мере не устал.
Инга попыталась возражать, однако Вербов остался непоколебим, и вторую вылазку они совершили вдвоём с капитаном батиплава.
Сначала обошли «Краб» кругом, пытаясь понять, как его транспортировали и устанавливали и нет ли на корпусе батиплава фатальных повреждений.
Повреждений не обнаружили, кроме тех, что уже отметил Вербов при первом выходе. А так как следов волочения батиплава по полу «музея» не было видно, Лобанов сделал вывод, что несли его в воде бережно и ставили между какими-то блоками легко.
– Ну и силища у этого погрузчика! – добавил он с восхищением. – «Краб» даже в воде весит не меньше сорока с лишним тонн!
Вербов промолчал. Если «кальмар» без каких-либо проблем унёс подлодку водоизмещением в тысячи тонн, то переместить батиплав ему не составило никакого труда.
Дошли до «летающей тарелки».
Лобанов полез было внутрь аппарата через оставшийся открытым люк, но Вербов его остановил:
– Потом, Макс, надо сначала найти «Камчатку».
Лобанов с сожалением вылез обратно.
– Вот это махина! Метров сто в диаметре! Интересно, что за твари в ней летали? Может быть, гигантские черви?
– Почему черви?
– Этот коридор за люком будто червяк прогрыз.
– Глупости, такие конструкции монтируют механизмы, никак не связанные с их геометрией. К тому же в фольклоре древних народов нет упоминаний о разумных червях. Птицы, великаны, змеи, драконы – пожалуйста, червяков нет.
– Значит, «тарелка» принадлежит змеям или драконам.
Возражать Вербов не стал, направляясь вглубь «музея» и не снимая руки с рукояти автомата.
– Повнимательней смотри под ноги и по сторонам. «Осьминог» где-то недалеко ошивается, я его только ранил либо ослепил.
– Осьминоги на таких глубинах не живут. Может, это сторожевой робот?
– Не вижу разницы, оба одинаково опасны.
Впереди из синеватой мглы выступила округлая гора высотой с дом.
– Ещё лодка! – объявил Лобанов.
Но это была не подводная лодка, а небольшой морской сухогруз, потерявший все свои палубные надстройки. На его носу была едва заметна какая-то эмблема и название корабля – «Коропуна».
– Коропуна? – удивился Лобанов. – Это вулкан в Южной Америке.
– Где именно?
– По-моему, принадлежит Перу.
– Вполне может быть, что корабль принадлежит перуанцам, это морская страна, имеет свой флот. Сухогруз мог забрести в эти края так же, как немецкая подлодка.
– Похоже, здесь собран настоящий парк реликтов мореплавания. Сухогрузу, наверно, лет полста, если не больше. Может, это и в самом деле музей?
– Зачем моллюскам музей?
– Каким моллюскам?
– Старогеям.
– Они не моллюски.
– Какая разница? Планктону, даже разумному, тем более не нужны никакие музеи и центры развлечений.
– Много мы знаем, что ему нужно, а что нет. Даже если это не музей, старогеям зачем-то понадобилось хватать лодки и корабли и прятать их под сводами пещеры. У тебя есть идея, зачем это им?
– Нет, – признался Вербов.
– А у меня есть.
– Да что ты говоришь? Ты случайно не в помощники к Шпачкову метишь?
Лобанов не обратил внимания на иронический тон товарища.
– Старогеи просто изучают технику противника для противодействия ему.
– То есть хочешь сказать, что мы для них враги?
– Конечно! Пока мы не совались в глубины морей, они нас практически не трогали. Но как только мы начали лезть к ним активней, замусорили реки и озёра, взялись за моря, вон по океану мусорные острова плавают, так старогеи и приняли меры.
– Захват подлодок и сухогрузов – не меры.
– Говорю же – они изучают наши возможности, чтобы нанести удар. А в том, что он будет нанесен, я не сомневаюсь.
Вербов не ответил, хотя в словах Максима был резон.
– Ладно, потом обсудим твою идею, топаем дальше. Борт-1, как слышно? Мы нашли сухогруз, направляемся в необследованный сектор.
– Слышно плохо, – прилетел сквозь трески эфира тонкий голосок Инги. – Не задерживайтесь надолго.
Пошарили лучами фонарей вокруг сухогруза «Коропуна», определили направление.
Идти стало труднее, на полу пещеры появились рытвины и бугры неизвестного происхождения. Сначала Вербов принял их за скальные обнажения, потом рассмотрел внимательнее и понял, что бугры напоминают куртины грибов-вешенок грязно-коричневого цвета. Конечно, никаких грибов здесь и в помине не должно было быть, и на ум снова пришли беседы с Герасимовым и Шпачковым: скорее всего, эти странные наросты представляли собой остатки коралловых построек.
Впереди проступил из темноты остов ещё какого-то корабля. Подошли ближе. Лучи фонарей упёрлись в округлый бок сооружения, напоминающего гондолу аэростата.
– Опять лодка! – определил Лобанов. – Причём новая!
Это и в самом деле была подводная лодка, зажатая с боков вздутиями пола, похожими на длинные резиновые баллоны. Не веря глазам, разведчики приблизились к носу субмарины. Стал виден номер подводного судна – 008, нанесённый на его скулу в характерной манере российской символики.
– «Камчатка»! – удивлённо и недоверчиво проговорил Лобанов, хотя они и ожидали найти пропавшую без вести подлодку.
– «Камчатка», – глухо подтвердил Вербов, успокаивая сердце и дыхание. Мелькнула мысль: живы ли подводники, долгое время не подававшие о себе вестей?
Бросились к субмарине, жалея, что не догадались взять подводные гидроциклы, облегчавшие передвижение в плотной водной среде. Лодка стояла ровно, на киле, как и «Краб», поддерживаемая с двух сторон «резиновыми» вздутиями «дирижаблей», что говорило о предусмотрительности захватчиков. Они явно не хотели повредить земной аппарат, хотя позаботились и о том, чтобы тот не смог двигаться.
С виду подлодка была цела, не считая нескольких вмятин на носу, где в сферической гондоле крепился гидролокатор. Однако на призывы водолазов никто из экипажа «Камчатки» не отозвался, и сердце вновь сжала холодная лапа тревоги. Молчание атомохода было слишком красноречиво.
– Давай постучим по рубке, – предложил Лобанов.
– Вряд ли нас услышат.
– А
