– Что странного?
– Давление соответствует глубине погружения всего в триста-четыреста метров, в то время как мы во время засасывания были на глубине одного километра двухсот метров. Да и температура воды была близка к десяти градусам.
– Это означает, что мы находимся внутри искусственного сооружения, где поддерживаются другие параметры среды. Но нам это на руку. Легче будет двигаться, и мы не замёрзнем.
– Что ты предполагаешь делать?
– Выйдем и осмотримся.
– А если там какая-нибудь тварь сидит в засаде вроде кальмара?
– Она бы уже проявила себя.
– Надеваем водолазки? – поднялась Богушанская.
– Лучше я с тобой пойду, – возразил Лобанов. – Разведка под водой – не женское дело.
– Твоё дело – управление «Крабом», ты наш главный гарант возвращения. Случись что с машиной, и нам всем кранты. Так что без обид, капитан.
Лобанов потускнел, но возражать не стал, смущённый тем, что его назвали гарантом.
– Я за Ингу переживаю.
– Благодарю, капитан, – фыркнула Богушанская. – Вы настоящий джентльмен.
– Я в запасе? – уточнил Шторкин индифферентно.
– Пока да, – ответил Вербов. – На всякий случай приготовь оружие.
Лейтенант повиновался.
Богушанская начала разбирать комплекты глубоководных гидрокостюмов.
– Помочь? – спросил Лобанов.
Вербов ждал, что Инга ответит какой-нибудь иронической репликой, но девушка удивила, проговорив:
– Буду весьма обязана.
Вербов поднял бровь.
Лобанов подмигнул ему и рьяно бросился помогать Богушанской натягивать водолазный костюм.
Вербову помог надеть довольно сложное устройство Шторкин.
Прицепили к специальным зажимам подводные автоматы АДСГ, прозванные подводниками «Шептунами», стреляющие пулями особой геометрии калибра 5,45 миллиметра, нож, дополнительные магазины. Вербов взял с собой ещё и блок световых гранат «Фитиль», из тех запасов, что были погружены на батиплав.
Заметив это, Лобанов качнул головой.
– Собираетесь, как в тыл врага на разведку.
Вербов промолчал, передавая Инге аптечку и нож.
Ещё раз всмотрелись в глубины непонятной пещеры, ничего опасного не увидели, и Ваня Комов провёл водолазов в нижний полукорпус «Краба», снабжённый камерой для выпуска пловцов и беспилотников.
Камера заполнилась водой, люк открылся. Десантники покинули борт батиплава, преодолев плотную волну внешней среды. Встроенный в костюм экзоскелет помогал двигаться свободно, и глубина погружения почти не чувствовалась.
Ноги Вербова по щиколотки погрузились в жидкий слой ила, из чего он сделал вывод, что пещера, или, скорее, некий гигантский эллинг в глубине донных океанских пород, периодически очищается от заносившихся из воды вне его взвесей.
Включили нашлемные фонари, осмотрелись.
– Проверка связи, – прилетел в наушники тихий потрескивающий голос Лобанова.
– Слышу нормально, – ответил Вербов, убедившись, что батиплав действительно стоит «на киле», поддерживаемый с обеих сторон сизыми вздутиями наподобие длинных резиновых мешков.
– Прямо-таки подушки безопасности в автомобиле, – хмыкнула Богушанская.
– Я тоже подумал об этом. Нас явно укладывали на долгое хранение, – сказал Вербов.
– Я не слышала.
– Мы валялись без памяти, пока нас пеленали.
– Думаешь, нас ждали?
– Скорее всего, сработала местная автоматика. Не отходи далеко, держись рядом.
– Как прикажете, полковник.
Толща воды, заполнявшая гигантскую полость, была не совсем прозрачной, будто в ней присутствовала тонкая взвесь, так сказать, «морская пыль», поэтому свет фонарей и прожектора батиплава рассеивался уже в двух десятках метров. Разглядеть, что находится в глубине полости, было невозможно. Лишь изредка просверкивающая синусоидой цепочка тусклых звёздочек на высоте десятка метров, под куполом пещеры, подсказывала, что пещера ограничена стеной.
Обошли подводный аппарат, ища повреждения.
Повреждения практически отсутствовали.
Была лишь погнута защитная решётка носового гидролокатора, да оторвана металлическая лесенка, соединявшая снаружи верхний и нижний полукорпус «Краба». Винтов он не имел, обладая водомётами главного хода и маневра, и мог не бояться их поломки при соприкасании с неровностями дна.
Двинулись к ближайшей округлой махине, смутно видимой в зеленоватой мгле. До неё было около полусотни метров, и разведчики проплыли-прошагали это расстояние за три минуты. Остановились, ворочая лучами фонарей.
Вербов первым догадался, что видит перед собой.
– Лодка!
– Лодка? – удивилась девушка. – Не может быть! Нос острый… да и маленькая она…
Луч фонаря Дениса пятном лёг на чёрные буквы на сером фоне: U666.
– Точно! Немецкая подлодка времён Великой Отечественной войны! Посмотри на форму рубки. – Денис сдвинулся правее. – И на нос. У Макса дед воевал на Балтике, у него целый альбом фотографий старых военных кораблей того времени, в том числе и немецких подлодок.
– Но это же невозможно! Как она могла попасть сюда, в Тихий океан?! За десятки тысяч километров от берегов Германии?
– Спроси чего-нибудь полегче. Но то, что есть, то и имеем. Кстати, там за ней ещё что-то стоит.
– Идём посмотрим.
– Полковник, что у вас? – напомнил о себе Лобанов.
– Нашли немецкую подлодку.
В наушники пришла тишина.
Вербов представил лицо товарища, и ему стало весело.
– Шутите? – наконец донёсся голос капитана «Краба».
– Нам не до шуток.
– Откуда здесь немцы?
– Немцы и до Южного полюса добирались, могли и сюда доплыть.
Обошли ряд бугров, похожих на утонувшие в иле нефтеналивные цистерны. Остановились перед выступом непонятного сооружения, напоминавшего угол волнолома.
– Ещё одна лодка, – пробормотал Вербов.
– Чья на этот раз?
Он обошёл выступ слева, водя лучом фонаря из стороны в сторону, обнаружил ряд квадратных отверстий – систему сброса воды, затем нарост эллипсоидальной формы – рубку подлодки. Металл корпуса субмарины потемнел, покрытый патиной коррозии от долгого нахождения в воде, поэтому ни номера, ни названия судна прочесть не удалось.
– Старая, – сказал Вербов, – середины пятидесятых годов прошлого века. Сейчас таких не делают. Скорее всего, японская или американская. Хотя я могу и ошибаться, Макса надо спросить.
– Каким образом эти посудины оказались в этом музее?
– Это работа «кальмара». Если обобщать, то руководили процессом захвата лодок шпачковские старогеи. Кстати, не удивлюсь, если мы найдём здесь и наши аппараты.
– АГС?
– И «Камчатку».
– Она же вдвое больше этих старых лодок.
– Вспомни размеры «кальмара». Он запросто может проглотить любую современную субмарину.
– «Грозного» тоже?
Вербов помолчал.
– Очень надеюсь, что «Грозный» ему не по зубам. Вооружён он очень серьёзно. Ему бы ещё нашего капитана…
– Макса?
– Нет, Брайдера. Алексей Аполлинариевич командовал «Грозным» во время нашего похода в Северный Ледовитый океан. Крутой мужик.
– Почему же его списали на гражданскую лодку?
– Ну «Десна» не совсем гражданская лодка, таких в мире больше нет. Наоборот, ею и должны управлять такие люди, как Брайдер.
– Будем возвращаться?
– Устала?
– Немного.
– Мы почти ничего не увидели. Пройдёмся до стены, потом сделаем круг, посмотрим, что находится с другой стороны от «Краба».
Внимательно глядя под ноги, они двинулись дальше, разглядывая выплывающие из мглы громады. Дошли до стены, по которой пробегала синусоида тусклых жёлтых огоньков, обнаружили ещё одну лодку, и тоже очень старую, середины семидесятых годов прошлого века. Определить её принадлежность Вербов не смог.
За кормой небольшого по современным меркам подводного судёнышка длиной всего в сорок метров стоял уже надводный корабль, и тоже почтенного возраста – трёхпалубный военный корабль с деревянным корпусом и множеством пушечных портов. Корпус был проломлен в одном месте, мачты тоже были обломаны, стоял он, накренившись на один борт, и выглядел уныло.
– «Аделанте»[9], – прочитал Вербов испанское название корабля.
– А ему сколько лет? – поинтересовалась Инга.
– Не менее двухсот, – сказал Вербов, – наверно. Не знал, что и в Тихий океан забредали испанские линейные корабли. Викинги – куда
