В разговор вступила СОИ, сообщив всем о положении дел и подтвердив критичность ситуации.
Эффекторам СОБ удалось тихо нейтрализовать четыре подводных устройства людей, поместить их в Отстойник, к доставленным туда в течение многих столетий человеческим изделиям, но люди возбудились, и над местом формирования Программатора кружит уже не одно судно, а по крайней мере два десятка.
– Мало того, – меланхолично добавила «водоросль», – один из человеческих подводных аппаратов оказался намного более мощным противником и смог уйти от эффектора СОБ, применив достаточно необычное оружие, сбивающее нервные процессы чистильщика.
– Короче, «мистер ай-ти-директор»! – встопорщил клешни «лобстер». – Угроза действительно настолько велика?
Вместо СОИ ответила «акула» СОБ:
– Она беспрецедентна! Мы можем уничтожить эскадру военных кораблей США и все подводные аппараты в зоне беспокойства, но это не избавит нас от угрозы вторжения. Если люди объединятся…
– Они никогда не объединятся! – презрительно фыркнула «водоросль» СОИ. – Они упорно ведут войну меж собой, пытаясь установить единоличную власть над Землёй, и если их подтолкнуть к началу общей ядерной войны…
– То они загадят всю планету, – закончила «медуза» ГТО.
– Ядерная война исключена! Нам нужно срочно достроить и запустить Программатор, победа достанется нам без всяких катастроф.
– Но мы можем не успеть его достроить, – возразила «акула» СОБ.
– Надо потянуть время, – заикнулся «угорь» ОБО.
– Сколько времени потребуется для запуска Программатора? – спросил «лобстер».
– Две недели, – ответил «осьминог» ГТО.
– Надо бросить все силы… – ГКГ не договорил.
– Слушайте все! – заговорил Голос, и в центре кокона общения просияла искристая спиралька, напоминающая морского конька, – это подключился «президент» ГУУ. – Даю три дня на наладку Программатора. СОБ не трогать корабли людей на поверхности океана, но захватывать все подводные аппараты, если они приблизятся к Главному Улью. О готовности к пуску всего комплекса доложить!
По кокону общения прошла ударная волна, ломая видеофантомы участников совещания. И «морской конёк» исчез.
Глава 17
В плену
Вербов пришёл в себя первым. Могучий организм, специальные тренировки, огромный опыт работы в экстремальных условиях сделали своё дело, и пусть суперменом он не стал (да и не считал себя таковым), выжить мог там, где другой человек оказался бы не на высоте.
Сначала показалось, что он проснулся дома ночью, в сплошном мраке, от духоты и неудобной позы. Болел левый бок, ныла левая рука, и над глазом болезненно пульсировала бровь. Денис осторожно дотронулся до надбровья пальцами: липко, – понял, что это кровь. Подумал мрачно: с кровати упал, что ли? И вспомнил, где находится.
Заработали инстинкты.
Обострились зрение и слух.
Организм перешёл в боевое состояние.
Мысли очистились от посторонних «шлаков», сфера восприятия расширилась.
Он находился в кабине батиплава – лежал между креслами экипажа, на боку, с вывернутой и оттого затёкшей рукой. Другая рука, вытянутая вперёд, касалась чего-то мягкого. На ногах лежала не менее мягкая тяжесть. И это были чьи-то тела – впереди и сзади.
Вербов собрался, высвободил ноги, сел, пошарил вокруг руками, нащупал плечо и голову.
– Инга?!
Девушка зашевелилась.
– Ох… болит… Рук не чую…
Он вздохнул с облегчением.
– Ничего не сломала?
– Сейчас проверю… Нет, руки-ноги целы… Голова гудит.
Он помог Богушанской встать, наклонился над человеком впереди. Это был Шторкин. Лейтенант замычал от его толчка.
– О-о-о… ёлки-моталки… Я ослеп!
– Тогда мы все ослепли, в кабине темно, подымайся.
Вербов помог и лейтенанту, нащупал спинку капитанского кресла, в слабом свете индикатора увидел, что Лобанов лежит верхней частью туловища на панели управления.
– Макс!
Капитан батиплава приподнялся, освобождая ещё три горящих индикатора, стало видно его жёлто-красное лицо.
Послышалось сопение, с губ Лобанова слетело тихое ругательство.
– Живой я, живой… На пульт грудью бросило… Рёбра, наверно, поломал.
– Надо было пристегнуть ремни безопасности, – послышался голос бортинженера Володи Пинчука.
Лобанов засмеялся, но закашлялся, простонал:
– В следующий раз так и сделаем. Иван?
– Тут я, – ответил моторист где-то из-под кресла.
– Слава богу! Инга, как вы там?
– Вашими молитвами, капитан, – мрачно ответила Богушанская. – Можно включить свет?
– Сейчас разберёмся.
Через несколько секунд в кабине зажёгся красный транспарант аварийного освещения.
Обменялись взглядами, оценивая состояние друг друга.
У Вербова имелась ссадина над бровью, сочившаяся кровью, но в остальном он чувствовал себя нормально.
Богушанская была без видимых повреждений, хотя потирала ушибленный бок.
Шторкин имел синяк под глазом и царапину на скуле. Он морщился и бережно прижимал к животу ушибленную руку.
Команде Лобанова досталось больше.
При рывке «Краба» их сначала впечатало в спинки ложементов, а затем бросило на панель управления, и лица всех троих представляли картину как после кулачной драки. Лобанов при этом потирал рукой грудь, на что обратила внимание Инга:
– Сильно ушиблись, капитан?
– Прилично, – согласился Максим. – Мне бы рентген…
– Рентген придётся ждать долго, – проворчал Вербов. – Ты действительно поломал рёбра?
– Дышать могу.
Инга протянула Лобанову тюбик с вольтареновой мазью.
– В аптечке только это, могу наложить повязку.
– Не стоит, товарищ майор, переживу, но за сочувствие спасибо.
– Ладно, живы, и то хорошо! – констатировал Вербов. – Давайте определяться, где мы и что у нас работает.
– Стоим ровно на киле, – пробормотал Пинчук. – Такое впечатление, будто лодка в сухом доке. Отопление не работает, а тепло.
Вербов и сам чувствовал, что воздух в кабине нагрет. Подумал: может, нас выбросило на поверхность океана?
– Макс, запусти систему обзора, осмотримся.
– Сначала запустим вентиляцию и регенерацию. Нас крепко тряхнуло, комп завис, не желает работать.
Бортинженер с треском вскрыл панель управления, включил фонарь, начал проверять работу блоков системы. Моторист присоединился к нему.
Лобанов оглянулся с весёлым оскалом.
– Всё, что нас не убивает, делает нас сильнее.
Богушанская, обработавшая надбровье Вербова йодом из аптечки и наклеивающая пластырь, посмотрела на капитана «Краба».
– Давайте я вас тоже обработаю, у вас царапина.
– Почему нет? – согласился Лобанов. – Буду благодарен.
Богушанская занялась ссадинами на лице Максима.
– Готово, – объявил Пинчук, с тем же треском закрывая панель. – Поменяли пару модулей, должно заработать.
Лобанов пробежался пальцами по сенсорам панели.
Аварийный свет сменился нормальным дневным, зажглись индикаторы на всех консолях управления. Загорелись экраны обзора, превращаясь в тёмные колодцы.
– Мы где-то на дне, – предположил Пинчук. – Торчим в иле по самые маракасы.
Лобанов включил прожектор батиплава.
Столб света пробил тоннель в сине-зеленоватом мраке, и стало ясно, что это не ил, а довольно чистая вода.
Глаза привыкли к рассеянному световому туману.
Стали видны какие-то округлые громады синеватого цвета слева, не то скалы, не то эллипсоидной формы сооружения. Справа проступила из темноты странная конструкция, усеянная дырами разного размера, напоминающая прогнутую рыболовную сеть. Луч прожектора почти полностью гас в сотне метров от батиплава, но всё же давал возможность разглядеть, что впереди, ещё дальше, находится наклонная стена.
– Пещера, что ли? – пробормотал Пинчук.
– Поворочай фонариком, – сказал Вербов.
– Не ворочается, – качнул головой Лобанов. – Попробую завести движок.
– Подожди, давай сначала проанализируем ситуацию. Нас внесло внутрь купола.
– Факт.
– Здесь вода, то есть купол заполнен водой.
– Факт.
Лобанов пробежался глазами по циферблатам и экранам приборов.
– Давление четыреста эмпэ[8], температура
