Судовая сирена смолкла. Все неожиданно закончилось. Пассажиры, собравшиеся вокруг Йозефа, плакали. Но он был не столько печален, сколько ошеломлен. Отца у него больше нет. Во многих смыслах он так и не вернулся из концлагеря. Перед ним был не тот человек, которого ждал и помнил Йозеф. Не тот человек, которого он любил. Осталась лишь оболочка, тело, но не душа.
Отец Йозефа уплыл, мать была без сознания, маленькая сестра сейчас предоставлена себе. И теперь никто не пустит на Кубу семью Йозефа, после того, как отец сошел с ума. Их отошлют назад. В Германию. К нацистам.
Мир Йозефа рушился, и он не знал, как его скрепить.
Изабель
Где-то между Багамами и Флоридой. 1994 год
4 дня вдали от домаМаленькая лодка разваливалась. В швах между бортами появились трещины. Мотор шатался, постоянно ослабляя болты, которые удерживали его на месте. Даже скамейки отрывались. Только Кастро оставался целым и смотрел на Изабель, такой же суровый и уверенный, как всегда. Он словно приказывал: БОРОТЬСЯ ПРОТИВ НЕВОЗМОЖНОГО И ПОБЕДИТЬ.
Вот только бороться против неизбежного было трудно. Вода в лодке доходила Изабель почти до колен. Она и остальные лениво трудились на палящем карибском солнце: зачерпнуть – вылить, зачерпнуть – вылить. Но вода просачивалась едва ли не быстрее, чем они успевали от нее избавиться. Лодка тонула.
Все пустые бутылки и бензиновую канистру убрали под скамью, чтобы хоть как-то удержаться на плаву. Но если они в ближайшее время не доплывут до Америки, непременно утонут.
– Бороться против невозможного и победить, – сказала себе Изабель.
– Когда мы уже доберемся? – заныл Иван.
– Завтра, – устало ответил Лито. – Завтра.
Но почему-то он перестал вычерпывать воду. Сел прямо, словно всматривался во что-то очень далекое.
– Завтра, – прошептал он.
– Лито? – спросила Изабель.
Дед моргнул и снова перевел взгляд на внучку. Он плакал или это всего лишь пот и морская вода?
– Ничего, Чабела. Просто… воспоминание. То, о чем я очень долго не думал.
Лито осмотрел лодку, и глаза его неожиданно стали еще печальнее. Изабель хотелось подползти к нему и обнять, но для этого троим пришлось бы встать и посторониться.
– Не прекращайте работу, – сказал сеньор Кастильо, лежавший на дне лодки.
– Может, тебе тоже не мешало бы помочь? – спросил отец.
– Я еще не оправился, – возразил тот, – и едва могу двигаться на такой жаре! Кроме того, не вижу, чтобы ты вычерпывал воду!
– Я ухаживаю за женой, – огрызнулся папа, – которая на самом деле больна!
Со времени той сцены на Багамах с отцом что-то случилось. Он стал более внимателен к маме, сосредоточился только на ней. И никто, кроме Изабель, этого не заметил. Она видела, как он держал руку мамы, осторожно убирал волосы с ее лица, слышала, как он шептал, что любит ее, что она ему нужна. Такого не было прежде.
– Хочешь сказать, что мой отец притворяется? – вскинулся Луис.
– Я хочу сказать, что с его стороны не слишком хорошо лежать и расслабляться, когда все остальные из кожи вон лезут, чтобы удержать этот металлический гроб на плаву, – ответил папа.
– У тебя бы не было даже такого металлического гроба, если бы я не построил его!
– Не уверена, что «построил» – верное слово, – заметила сеньора Кастильо. – Скорее уж, сляпал.
Иван и сеньор Кастильо взорвались одновременно.
– Старались как могли! – выкрикнул Иван.
– О, теперь ты будешь указывать, как мне строить? – возмутился сеньор Кастильо. – Где были вы с Луисом, когда мы всю ночь работали?! В своей адвокатской конторе занималась черт знает чем!
Изабель сжалась и закрыла уши ладонями. Она ненавидела те моменты, когда родители скандалили, а теперь все в лодке злились друг на друга.
– Я помогала людям, – парировала сеньора Кастильо. – Ты никогда меня не ценил…
– А что мне было делать? – вставил Луис. – Сказать своему комиссару, что я должен остаться дома и сколачивать лодку для побега?
– Прекратите немедленно! – крикнула Амара с кормы. – Ведете себя как дети!
Все с виноватым видом замолчали.
– Думаю, пора выпить воды, – продолжала Амара. – Изабель! Не подашь бутылки?
Для перерыва было еще рано, но никто не жаловался. Чистая, восхитительно вкусная вода была лучшим, что когда-либо пробовала Изабель, а на других подействовала, как материнское молоко на ребенка, – успокоила.
– Нам всем жарко. Мы все устали. И да, мы тонем, – продолжала Амара, – но если мы потеряем головы, умрем быстрее. Давайте решать.
– Она права, – согласился отец. – Простите.
– Простите и меня, – сказал сеньор Кастильо. – Мне следовало помочь.
– Только если ты в состоянии, – возразил папа. Похоже, он не язвил.
– Но лодка расползается на глазах, – вздохнул Иван. – Мы набираем слишком много воды.
– Потому что она перегружена, – пояснила сеньора Кастильо.
Она была права. Но что можно сбросить за борт? В лодке только мотор, бензин, еда, вода и девять пассажиров.
– Что, если один или двое на время прыгнут в воду? – предложил папа. – Пусть держатся за лодку. Это ее облегчит.
– Зато замедлит скорость, – возразил Луис.
– Но она дольше продержится на плаву, – ответил сеньор Кастильо.
– Думаю, стоит попробовать, – решила Амара. – Будем бросаться в воду по очереди. Заодно и прохладнее станет.
Изабель подумала, что сейчас нет ничего важнее холодного рассудка.
Махмуд
Где-то в Средиземном море. 2015 год
11 дней вдали от домаМахмуд засыпал и просыпался каждые несколько секунд, когда его накрывало очередной волной. Прошли минуты, – или, может быть, часы? – и Махмуду снилось, что за ними идет шлюпка. Он даже слышал шум мотора, перекрывавший плеск волн.
Махмуд дернулся и проснулся. Провел мокрой холодной рукой по лицу, пытаясь сосредоточиться, и снова услышал этот звук. Нет, он не бредит! Но где же шлюпка? Дождь прекратился, но еще не рассвело. Так что Махмуд мог слышать шум мотора, но по-прежнему не видел ничего.
– Сюда! – крикнул он. – Сюда!
Но звук доносился издалека. Если бы только его увидели пассажиры! Всю свою жизнь он учился скрываться, быть незаметным. Теперь же, когда он так нуждался в обратном, мальчик словно превратился в невидимку.
Махмуд заплакал от усталости и осознания свалившегося несчастья. Он хотел все вернуть. Хотел заступиться за мальчика в переулке Алеппо, которого избивали, пытаясь отобрать хлеб. Кричать и вопить, разбудить спящих жителей Измира, чтобы они увидели его и всех людей, ночевавших в дверях чужих домов и парках. Послать Башара аль-Асада и его армию ко всем чертям. Он хотел перестать быть невидимкой, встать и сражаться! Но он не может исправить прошлого. Слишком поздно. Времени нет.
Время! Телефон! У Махмуда в кармане по-прежнему был телефон!
Он вытащил его, нажал кнопку через пластиковый пакет, и экран с часами засветился, как маяк во мгле. Махмуд поднял его над головой, замахал и позвал на помощь.
Шум мотора усилился. Махмуд зарыдал от радости, когда из темноты выплыла лодка, на этот раз настоящая, не надувная. Быстроходный катер с огнями и антеннами, с бело-голубыми
