Все кончено.
Яэль хотелось плакать, но слез не было. Вместо них была пустота, выскребающая дыру в ее животе. Выталкивала, расширялась, грозила поглотить каждый следующий момент.
Феликс поднял и протянул шлем.
– Надень его.
Руки Яэль безжизненно повисли вдоль тела.
Когда она не сдвинулась с места, Феликс сам надел ей шлем на голову. Туго затянул ремешок на подбородке.
– Я говорил тебе, что существуют другие способы. Эти «Рикуо» были приспособлены больше для выносливости, чем скорости. Лука был прав. Они дерьмовые для подобной гонки, но с умным оборудованием они способны на большее. Когда я проводил ему тест-драйв в Ханое, я незаметно прошел в гараж и решил немного его подремонтировать.
– Я отключил задние звездочки в Ханое, чтобы улучшить передаточное отношение и полностью воспользоваться скоростью байка. Он теперь быстрее набирает скорость.
Он переоборудовал свой байк в Ханое? Конечно, теперь все стало ясно. Как он так быстро доехал до парома…
– Почему ты не сказал мне? – спросила она.
– Это не казалось большим делом после того, как ты столкнула Кацуо в реку. Ты была полностью настроена на победу. А затем на обочине… я пытался. Но я не мог сказать это вслух. Я подумал, что Лука может выкрасть байк, если будет знать.
Лука. Имя, заставившее ее задрожать. Не страх. Не только ярость.
(Но в основном).
Яэль сглотнула.
– Насколько быстрее?
– Около двадцати километров в час. Но я должен был отказаться от некоторой силы ускорения. Ему нужно немного больше времени, чтобы начать движение.
Вычисления жужжали в голове Яэль. Двадцать дополнительных километров в час… От Нагасаки до Токио было одна тысяча двести километров. Если она будет стремиться вперед достаточно усердно, то сможет достичь Императорского дворца чуть больше чем за десять с половиной часов.
На два часа опережая график.
Если она выедет сейчас, то сможет догнать других гонщиков на окраине столицы. Шанс по-прежнему был…
– Иди, – сказал Феликс. – Сохрани нашу семью. Побей мерзавца.
Другой наркотик пульсировал в венах Яэль. Тот, которого она жаждала в столовой. Тот, который она пыталась выстроить из мятой бумаги и глупых поцелуев. Тот, который ей дал этот Вольф, во имя железа и крови: надежду. Она была как всегда тяжелой и мощной. Только теперь вместо того, чтобы сокрушить Яэль, она толкала ее вперед. Опустила на «Рикуо» Феликса, заставила двигатель взреветь от удара ногой, поторапливала ее спуститься с трапа «Кайтена» на улицы Нагасаки.
Япония растекалась вокруг Яэль плотными мазками цвета, как кусочки масляной живописи импрессионистов. Коричнево-зеленый для рисовых полей. Чистый голубой для горных перевалов. Сверкающий серебряный для участков побережья. Бледно-розовый для рядов и рядов цветущих деревьев сакуры. И – после того, как наступила ночь – яркий неоновый для вывесок.
Это была красивая вереница оттенков и земли. Достопримечательности, которые умоляли притормозить, посмотреть, смаковать. С другим лицом, в другой жизни, в другое время Яэль бы так и сделала. Но она продолжала смотреть прямо, покончив с достопримечательностями, на дорогу впереди. Этот асфальт был самым гладким из всех, с какими она сталкивалась за всю гонку. А когда она выжала из «Рикуо» Феликса максимальную скорость – а он потребовал некоторых уговоров (брат Адель был прав; ускорение было ослаблено, это больше не был тот мощный гул, который позволил ей пулей вылететь из Ханоя) – поездка прошла как сон.
Она все еще не могла сказать, был ли он кошмаром, или нет.
Ее время было хорошим. Она достигла Хиросимы на отметке чуть больше трех с половиной часов, Осаки на отметке «шесть с половиной». Вытягивая двигатель «Рикуо» до максимальной скорости.
Она только что достигла окраины Токио, когда увидела первую заднюю фару. Последнюю в длинной веренице нетерпеливых «Рикуо», уставших гонщиков. Яэль и не подумала снизить темп, когда объезжала первых двух отстающих. Она пронеслась мимо их мотоциклов на всей дополнительной скорости, которую могли предложить скорректированные Феликсом звездочки. Слишком быстро для многочисленных городских поворотов. Яэль ехала по ним неустанно. Она догнала еще одну фару и обошла ее, выстреливая как из рогатки в самое сердце столицы.
Колеса ее «Рикуо» скулили, провозя Яэль мимо следующего гонщика. И следующего. Улицы были очищены от движения любого транспорта, предназначены только для гонщиков. Вдоль дороги были развешены флаги Оси, развеваясь над зрителями и над камерами. Толпа ревела, как стены воды по обе стороны от нее: море красных флагов и белых. Теперь оставалось всего несколько километров – до императорского дворца. Линии финиша. Она могла распробовать ее в освещенном неоном воздухе, почувствовать в гуле двигателя, услышать в диких криках толпы.
Еще три задние фары; середина линии гонщиков. Яэль плотной иглой прошила их насквозь.
Мечта или кошмар? Что бы это ни было, она летела. Тормоза свистели на всю глубину. Подпитываемые криками и надеждой, надеждой, надеждой. Она обнаружила, что Такео и Лука ехали близко друг к другу. Передние шины обладателя ножа перекрывали задние Победоносного. Главные ворота императорского дворца были недалеко. Его прожекторы ослепительно сверкали поверх голов толпы. И хотя Яэль пока не видела линию финиша, она могла представить ее себе (благодаря финальным кадрам предыдущей Гонки Оси). Каменный мост с выстроенными круглыми фонарями заканчивался зевающими черными железными воротами. Черта будет отмечена толстой белой линией, обрамленной флагом со свастикой справа и восходящим солнцем на левой стороне.
Конец. Почти тут.
Победа. Почти ее.
За один удар сердца Яэль оказалась на стороне Такео. Мимо него. В скрежете двигателей она слышала, как юноша кричал, но не оглянулась. Ее внимание сосредоточилось на гонщике впереди. Она упорно смотрела на коричневую куртку, пока летел ее «Рикуо»: ближе, ближе, рядом с ней.
Медленно, сантиметр за сантиметром, она обошла его. Финишная черта была ближе, и у нее было пять секунд, чтобы имя Адель Вольф… Пять драгоценных, чудесных, наполненных надеждой секунд, которые сокрушат империю. Исцелят мир.
Путь к мосту Главных ворот не был прямым, как выстрел, но с парой поворотов на девяносто градусов – вокруг площадей и массы зрителей – слишком резких, чтобы пройти их на самой высокой передаче. Яэль почти занесло на первом: она нажала на тормоз, этого хватило, только чтобы остаться в вертикальном положении. «Рикуо» зарычал под ней – его галоп скаковой лошади сбился. Яэль прокляла тормоза, нажимая на них рукой без перчатки, вспомнив предупреждение Феликса: «Ему нужно немного больше времени, чтобы начать движение».
Сколько? Четыре секунды? Пять секунд? Больше?
Мотоцикл отчаянно пыхтел по направлению ко второму, финальному повороту. Мост и победа. Двигатель медленно тащился со скоростью тяжеловоза, цокая вперед сонными толчками.
И этого было недостаточно.
Лука, чей двигатель полностью оправился от того же поворота, прорвался мимо нее
