– Он же зло во плоти! – прошептала Пикси Правды. – Как кролики этого не видят?
Она была права. Отец Водоль заворожил кроликов, они жадно ловили каждое его слово. Пасхальный кролик снова выступил вперёд.
– Спасибо, Отец Водоль, – сказал он, сжимая подвеску, которая болталась у него на шее. – На сей раз про Рождество забудут навсегда. Пришло время снова сделать Пасху великой! А теперь слушайте все. Я хочу задать вам вопрос.
– О нет! – побледнела Пикси Правды. – Только не вопрос. Только не вопрос. Только не вопрос. Заткни мне уши!
Она быстро прикрыла уши руками. Я встревоженно посмотрела на пикси. Я уже знала, что она отвечает на любой вопрос, да так, чтобы спрашивающий обязательно услышал ответ. Она ничего не могла с этим поделать. Я положила руки поверх её в надежде, что так Пикси Правды не услышит, что говорит Пасхальный кролик.
Но он повысил голос, и слова разнеслись по всей пещере.
– Кто-нибудь, дайте мне честный ответ. Что вы думаете об Отце Рождество?
Глаза Пикси Правды расширились, и я поняла, что она всё слышала. Её остроконечные пикси-уши были ко всему прочему крайне чувствительными.
В пещере повисла мёртвая тишина. Кролики молчали, устремив уши к потолку в ожидании ответа.
– Кто-нибудь? – повторил Пасхальный кролик. – Ну давайте, не стесняйтесь. Вы же слышали вопрос. Что вы думаете об Отце Рождество?
Пикси Правды задрожала, лицо её сморщилось. Она задержала дыхание и покраснела, заранее зная, что не сможет удержаться. В отчаянии она попыталась зажать ладонями рот, но какая-то невидимая сила развела её руки в стороны, и Пикси Правды крикнула во весь голос, так что услышали и кролики, и Отец Водоль:
– Я ДУМАЮ, ЧТО ОН ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ!
Судорожный вздох вихрем пронёсся по пещере. Кролики заоглядывались, пытаясь вычислить ярого поклонника Отца Рождество.
– Кто это сказал? – быстро спросил Пасхальный кролик.
Пикси Правды снова попыталась зажать себе рот, но рука отказывалась её слушаться. Я попыталась ей помочь, но тщетно – это было всё равно что пытаться соединить одинаковые полюса мощных магнитов.
– Я СКАЗАЛА! – крикнула она, сама того не желая. – Я, ПИКСИ ПРАВДЫ!
– А! Пикси Правды! – сверкнул глазами Отец Водоль. – Я её знаю. Спросите её о чём угодно, и она ответит.
– Где ты? – крикнул Пасхальный кролик. – С кем ты пришла? И что ты там делаешь?
– Тише! – взмолилась я.
Но, разумеется, это не помогло.
– МЫ ЗДЕСЬ, НАВЕРХУ! Я ПРИШЛА с АМЕЛИЕЙ, ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ДЕВОЧКОЙ! МЫ ШПИОНИМ ЗА ВАМИ! А СЕЙЧАС МЫ СОБИРАЕМСЯ УБЕЖАТЬ!
Пасхальный кролик посмотрел вверх и сразу нас увидел.
– Глядите! Вон они! Кролики, немедленно схватите их и приведите ко мне!
Мы начали торопливо отползать назад по туннелю.
– Прости, – сокрушённо прошептала Пикси Правды.
– Ты ни в чем не виновата, – успокоила я её.
– Ненавижу, когда так получается!
Мы повернули налево, потом направо, в туннель, куда раньше не заглядывали. Он был достаточно большим, чтобы мы могли бежать, выпрямившись в полный рост. Редкие цветные червяки с трудом рассеивали темноту. Нас подгонял нарастающий грохот, от которого сотрясалась земля и в воздух поднимались тучи пыли. Кажется, вся армия кроликов бросилась за нами в погоню.
– Беги! – кричала Пикси Правды. – Беги!
Но всё было без толку. Мы понятия не имели, куда бежим, а кролики знали эти туннели, как свои четыре пальца.
– О нет, – выдохнула я, заметив, что впереди сгущаются тени. – Поворачиваем! Туда нельзя!
Мы развернулись – и сразу увидели чёрные силуэты приближающихся кроликов. Одни бежали, другие прыгали, третьи мчались на четырёх лапах. Быстрее всех оказалась крольчиха в рваном камзоле с медалями на груди и с повязкой на глазу. В лапах она сжимала огромный сачок.
Секунду спустя мы с Пикси Правды уже барахтались в сети.
– Отличная работа, 382! – крикнул кто-то из кроликов, и нас поволокли обратно в пещеру.
– Мы должны выбраться отсюда, – шепнула я Пикси Правды, цепляясь пальцами за ячейки сети.
– Не получится, – едва слышно ответила она.
И, конечно, сказала правду.
Урок шоколадного яйца
К тому времени как нас притащили в пещеру, там уже вовсю кипела работа. С потолка прямо в медный чан лился водопад густого шоколада.
Изумлённые, мы молча смотрели, как богатство эльфов в буквальном смысле утекает под землю. 382 и ещё два кролика с ножами, заткнутыми за пояс, охраняли нас, чтобы мы не сбежали.
– Видите? – с гордостью спросил Пасхальный кролик. – Видите отверстие, откуда льётся шоколад? Этот туннель поднимается на целую милю вверх. Вот как глубоко под банком мы находимся. И туннель прорыли мы, кролики. Вы хоть представляете, как тяжело рыть туннели прямо вверх, когда у тебя под лапами ничего нет?
– Нет, – устало ответила Пикси Правды. – Не представляю. Могу лишь предположить, что очень тяжело.
– Именно! – закивал Пасхальный кролик. – Но мои кролики – лучшие из лучших. А может, даже лучшие из лучших из лучших. Не скажу, что они лучшие из лучших из лучших из лучших, но они действительно хороши. И потрудились на славу.
– Тебе это с рук не сойдёт! – крикнула я. – В смысле, с лап!
Отец Водоль бросил на нас неприязненный взгляд.
– Ещё как сойдёт! – ухмыльнулся он. – Особенно теперь, когда вы значительно упростили нам работу.
Я уставилась на пушистые лапы, которые держали нас так крепко, что даже не давали вдохнуть полной грудью.
– О чём ты говоришь?
Пасхальный кролик посмотрел мне в глаза и, наверное, увидел в них страх, смешанный с яростью, – потому что в тот миг я чувствовала и то, и другое.
– Что ты обо мне знаешь? – сказал он. Вопрос был обращён именно ко мне – и я видела, что он искренне хочет услышать ответ. И хотя я не была Пикси Правды, юлить я не стала. В конце концов, терять мне было нечего.
– Знаю, что ты и твоя армия изгнали эльфов из Страны нор и холмов. Знаю, что многие эльфы при этом лишились жизни. Знаю, что вы жили под землёй, но однажды захотели выйти на поверхность. Знаю, что вы развязали войну.
– А ведь могла бы и промолчать, – укоризненно прошептала Пикси Правды. – Ты же не я.
Пасхальный кролик, всё это время сверливший меня взглядом, посмотрел на крольчиху, которая поймала нас с Пикси Правды.
– Слышишь, 382? Вот что им рассказывают, вот в какую ложь они верят. Даже правду загоняют под землю… – Пасхальный кролик подошёл ко мне и пошевелил длинными усами, которые закручивались на концах. Трудно было догадаться, что у него на уме. Поначалу я решила, что он злится, но потом заглянула ему в глаза и не увидела ничего, кроме грусти. Неожиданной глубокой грусти.
– Всё было совсем не так, – сказал он. – Мы всегда вылезали из нор, когда пригревало солнце. Обычно это случалось как раз на Пасху. Мы хотели мирно жить бок о бок с эльфами. Мы населяли Эльфхельм задолго до того, как его назвали Эльфхельмом. Это эльфы прогнали нас с родных земель. Полагаю,
