Я поначалу удивился, риск в профессиях несравним. Глаз потерять страшно, но жизнь-то еще страшней. А он объясняет: ничего ты не понимаешь, арабу лучше умереть, чем остаться без зоркого глаза или вообще ослепнуть. В результате пошел учиться на реаниматолога. Говорил я ему: брось, на реаниматолога выучиться легко, но стать не просто, это скорее не профессия, это черта характера. Походив пару месяцев к нам, бросил, поехал в Европу, подтвердить там свой сертификат окулиста. И пропал, хотя обещал писать, приглашал в гости: «Приезжай к нам в Иран, не бойся, мы вполне светская страна. У нас все есть. Надо будет — и водка будет, и девочки, все будет. Только по улицам пьяным не гуляй, и все, дома пить будем».
Если зададут мне вопрос, а кончится ли когда-нибудь эта война в Сирии, разгонят ли боевиков, отвечу: может быть, и закончится, может быть, боевиков и разгонят, но только не сирийцы. Почему так думаю? Все очень просто. Приходилось мне по работе в свое время встречаться с представителями славных Вооруженных сил Сирийской Арабской Республики.
Давно, а работал я еще в поликлинике, прибежал ко мне один сириец, военный моряк. Вообще-то до его появления я и не представлял, что в Сирии существует грозный Военно-морской флот, а если и существует, то состоит из пары катеров, а командующий всем флотом должен быть в звании никак не выше капитана. Причем не самого высокого ранга. А тут неожиданно явился араб лет так 35, в парадной форме, капитан первого ранга, этакий Синдбад-мореход. Учится у нас, мечтает стать адмиралом, что дословно в переводе с арабского — повелитель морей. Кто его ко мне направил, кто посоветовал обратиться, я так и не понял. Капитан плакал:
— Доктор, спасите! Сердце…
По-русски он говорил вполне сносно, удалось выяснить, что что-то у него кольнуло в левом боку. Раз слева, значит сердце. Погонял я его на тредмиле, сердце — дай бог каждому, прописал каких-то капель, типа настойки боярышника. Капитан был страшно рад:
— Значит, я не умру, да? Мне нельзя умирать, у меня тут жена, дети.
Оказалось, что он как приехал к нам учиться в Военно-морскую академию, так и учился в ней подозрительно долго, где-то уже шестой год. Видимо, основательно постигал флотскую науку. Успел обзавестись семьей, наделать детишек. И возвращаться домой большого желания не имел. В общем, ушел он от меня довольный. Прошло несколько месяцев, мореход появился снова, опять в слезах.
— Что случилось, — спрашиваю, — опять что-то болит?
— Нет, спасибо, доктор, не болит.
— Тогда в чем дело?
В общем, что-то изменилось в планах его командования и зовут моего морехода домой. Зря тебя учили? Послужи. Но служить не хочется, а вдруг, говорит, война? А у меня жена русская, дети русские… Не знаю, кто ему наплел, что могу я помочь оформить инвалидность. Помочь-то я тогда мог, но с какого хрена, да и как ее оформить здоровому 35-летнему мужику? Послал я его в задницу и был уверен, больше не появится. Но повелитель морей оказался настойчивым и на следующий день привел троих ребятишек:
— Доктор, смотрите, это мои дети, они могут сиротами остаться!
Еще через день я сдался, устроил его в больничку, якобы по «Скорой помощи», договорился, что там напишут ему диагноз, что-нибудь про мерцательную аритмию. Пойди проверь, была она у него на самом деле или нет. А как воевать с врагом, если сердце больное? Наверное, сработало, явился через пару месяцев довольный, сказал, что уволился из армии. И даже получил какую-то пенсию. А еще через неделю привел своего друга, тоже морячка…
— Доктор, а ему не поможете? У него мама, дети… А мы заплатим.
Нет, говорю, все. Денег я не беру, я это уже говорил, а вашего коньяка мне не надо. Лавочка прикрылась, больше не помогу. Ищите в другом месте. Правда, подсказал, в каком. Друзья расстроились, но пошли искать.
«Мадонна пилигримов»
Каждый раз, когда бываю в городе Риме, обязательно захожу в небольшую, скромную с виду церковь, базилику Святого Августина. Захожу с одной целью — посмотреть на висящую в первой капелле слева картину Караваджо «Мадонна пилигримов» или «Мадонна ди Лорето». Вход бесплатный, но картина висит в глубине капеллы сразу у входа, в сумраке, и чтобы ее рассмотреть, отцы придумали хитрость: бросай в прорезь специального автомата монетку, один евро, на минуту включится подсветка. Советую, не пожалейте, картина того стоит, хотя она более чем спорная с точки зрения христианской морали. В образе мадонны художник изобразил известную римскую проститутку, да и сама церковь была почитаема всеми блядями города Рима. Для них были специальные места у самого алтаря, чтобы остальные могли видеть впереди только их затылки и не вертеть головой, не отвлекаясь в мыслях о Боге. А самые знаменитые из римских шлюх даже похоронены в церкви, несмотря на запреты высшего духовенства, вплоть до самого понтифика. Но это оказалось хорошо, это привлекало в храм верующих и давало дополнительный доход.
Главное в картине, что вызывало негодование критиков, не сам отнюдь не канонический лик мадонны, а грязные пятки коленопреклоненных пилигримов, оскорблявшие эстетический вкус ценителей прекрасного. С каких маргиналов Караваджо писал паломников — это загадка, и на нее история не дает ответа. А зато я теперь этот ответ знаю.
Иду по отделению и смотрю, как из-под одеяла торчат ноги строителя с одной недалекой славянской республики, пришедшего (наверное пешком) на заработки в наш поселок. А новейшая история этой страны учит, что выходцы из нее построили на земле все. То есть абсолютно все, от Вавилона до Афин, включая Рим и Житомир. А теперь работают на строительстве гаражей под городом Санкт-Петербург. Поэтому вопросов нет, на картине изображены те самые строители, добравшиеся пешком до итальянского города Лорето, куда, по преданию, чудесным образом был перенесен из Назарета
