Кьярра помотала головой.
— Зачем? Они же не страшные. Меньше меня. Чего бояться? А как себя вести, ты мне скажешь. Я буду слушаться, обещаю!
— Тогда с утра — за дело, — сказал я. — Здесь время идет нормально, а пропадать надолго я не планировал.
— Правильно, — сказала она. — Если тебя не будет целую неделю, тебе могут устроить ловушку.
— Именно.
Никогда не работал с напарником. Подчиненные у меня были — лучше все-таки выходить на дорогу с проверенными людьми, — но и только.
Что ж, дело обещало быть весьма увлекательным…
Глава 11
Целый день я потратил на то, чтобы обустроить цепочку поворотов, пригодную для побега. Вышло не хуже, чем в лисьей норе с десятком выходов и лабиринтом внутри. Разумеется, я не мог рассчитывать только на способности Кьярры: они шли приятным дополнением, а я предпочитал полагаться исключительно на себя. Мало ли, что может случиться? Так вот разделимся, и мне придется уходить в одиночку. Ей-то легко скрыться от погони, а я предпочитал перестраховаться.
Нужно еще было показать Кьярре мои убежища, помимо этого, лесного, — о них вообще никто не знал, и я долго колебался, прежде чем выдать координаты. И договориться об условных знаках, и объяснить ей, как вести себя в городе, если все-таки придется показаться на люди…
Большая часть моих инструкций сводилась к «смотри по сторонам, помалкивай, а если подам знак — драпай со всех ног!». Надеюсь, она хорошо их усвоила.
— Рок, а как ты думаешь, мама была у людей? — спросила Кьярра вечером.
Я, как заправская бабушка, устроился в кресле у очага с шитьем, а она, словно любознательная внучка, у моих ног. Признаюсь, я предпочел бы смотреть на нее прямо, а не сверху вниз, но убедить Кьярру сесть на стул или хотя бы на топчан оказалось мне не по силам. Правда, я взял с нее слово при людях или уж стоять у стеночки, изображая робость, или все-таки пересилить себя, только не усаживаться на пол.
— Тебе лучше знать.
— Но я не знаю, — сказала она. — Мама никогда о таком не говорила. Но о людях рассказывала много. Вот я и подумала: может, она к ним ходила когда-нибудь? Вдруг отец хотел увести ее с собой, и она попробовала? Только не захотела жить в неволе, и чтобы я тоже росла там… такой… ну…
— Какой?
— Никчемной, — после паузы ответила Кьярра. — Ты сам сказал, я намного меньше боевого дракона. И мама тоже. Ну и зачем мы такие нужны?
— Детишек в парке катать, — буркнул я, едва не проткнув себе палец насквозь: похвальба похвальбой, но иголку я в руки не брал давно.
— Ты смеешься, — вздохнула она.
— Не думаю даже. — Я посмотрел на нее. — Думаю, вам с матерью нашли бы применение. Обучать курсантов, к примеру. Не сразу же их сажать на больших зверей…
— Не вышло бы, — покачала головой Кьярра. — Мама была дикая. Ей бы не разрешили.
— А тебе — запросто, если бы ты выросла с людьми. Ты что, жалеешь о том, что этого не случилось? — дошло до меня.
— Да, немножко, — кивнула она и уставилась в огонь. И руку протянула, чтобы перебирать раскаленные угли, но почувствовала мой взгляд и не стала. Поняла уже, что меня от этого зрелища передергивает, будто мне самому в ладонь этих углей насыпали. — Я бы тогда была не одна.
— Но вас с матерью наверняка бы разлучили, причем очень рано, чтобы ты не набралась от нее лишнего, — сказал я. — И она ничему не сумела бы тебя научить. Ты не знала бы, как ходить тайными путями, как охотиться…
— А другие что, не умеют? — поразилась Кьярра.
— Транспортники — точно нет. А боевых вроде бы смолоду натаскивают на живую дичь — потом пригождается, в сражении. Но как повзрослеют, и они просто пайку получают. Где столько охотничьих угодий взять?
— Ох… бедные!
— Твоя мать не желала для тебя такого, уверен. На воле, конечно, частенько бывает холодно и голодно, и одиноко тоже, зато ты сама себе хозяйка.
— Она так же говорила, — сказала Кьярра. — Но одной все-таки… плохо. Знаешь… День, другой, месяц, уже год прошел, а ты все это время молчишь. Не с кем говорить. Разве только с собой, в голове, но это не то.
— Понимаю, — сказал я. — Сам люблю отшельничать, но рано или поздно надоедает.
— Вот! Тебе надоест — ты идешь к людям. А мне куда? — Она шмыгнула носом и, мне показалось, украдкой вытерла глаза плечом. — Я хотела полететь искать других диких, но все собиралась, собиралась… Так и не собралась. Страшно. Здесь все знакомое, а там…
Я хотел потрепать ее по голове, но вовремя остановил руку. Что-то мне подсказывало: Кьярра не оценит такой жест. Она была маленькой, одинокой, но очень гордой. Дракон все-таки.
— Они бы, может, меня еще и не приняли, — сказала вдруг она. — Ну, дикие. Мама никогда не говорила, почему жила одна. Рассказывала про старших, но если я спрашивала, где они, не отвечала.
— Думаешь, она сбежала?
— Наверно. Может, как раз к людям. Но у них не понравилось, а не возвращаться же? Теперь не узнать…
— Может, не было никакого побега, просто старшие погибли, — утешил я. — И она осталась сиротой, совсем как ты теперь.
— Ей было хуже, — подумав, произнесла Кьярра. — У нее была большая семья, а у меня только она.
— А ты думаешь, потери только количеством измеряются?
На этот раз она молчала долго, потом помотала головой:
— Мама у меня была одна. Я бы ее на сто или даже тысячу бабушек с дядюшками не променяла…
Я все-таки протянул руку и дернул ее за вьющуюся прядь — она распрямилась и тут же снова свилась блестящей спиралью.
— Хватит себя жалеть. Примерь лучше. Портной из меня так себе, но
