Разговаривая, они продолжили свой обход крепости. Хронульф провел её через часовню и показал лестницы, ведущие на стены. Поднявшись по правой из них, они вышли на дорожку, шедшую по верху круглой стены. Бронвин с точностью поняла лишь одна — отец гордился своими делами и заботился обо всех, оказавшихся под его опекой. Его настоящим домом был Терновый Оплот. Не деревня, которую она могла запомнить. Это место и эти люди всегда стояли для него на первом месте.
Это вызывало любопытство и злило сильнее, чем она хотела признать. Бронвин решила слегка надавить.
— Здесь нет женщин, — заметила она.
— Разве что, путницы. Время от времени, — сказал Хронульф. — Кажется, сейчас в гостевом доме остановились наемницы с караваном.
— Значит, рыцари не привозят сюда свои семьи.
Это сильно беспокоило Бронвин, особенно в свете собственной истории.
— Мало кто из рыцарей обзавелся семьей, — сказал паладин, после чего замялся. — Это тяжелая жизнь, полная опасностей. Часто нас принуждает верность — служба богу или королю — и мы должны подчиниться. Немногие из нас доживают до тридцати и успевают жениться. Большинство не столь удачливо.
— Но ты — другое дело, — настаивала она. — У тебя была семья, и ты оставил её в маленькой лесной деревне.
Слова были похожи на обвинение. Бронвин желала быть более дипломатична, но желание понять было слишком велико. Ей нужно было услышать какое-то объяснение ужасу, который разрушил её семью и стал первопричиной её жизни.
Хронульф ответил не сразу. Он остановился перед дверью длинного каменного здания, которое занимало расстояние между двумя башнями. Крыша его круто поднималась вверх, чтобы встретиться в центре, образовывая парящую арку. Сквозь приоткрытую дверь Бронвин увидела алтарь с весами правосудия. Свет просачивался сквозь высокие окна, прорезанные в каменных стенах, бросая на коленопреклоненных или падших ниц рыцарей тонкие золотистые лучи.
— Я был обязан жениться, — просто сказал Хронульф. — Род Самулара должен был быть продолжен. Что напоминает мне о некоторых семейных вопросах, которые нам стоит обсудить.
Это не было ответом. Надеясь, что отец придумает что-нибудь получше, Бронвин последовала за ним обратно к башне. Он закрыл и запер дверь. Это поразило Бронвин. Странная предосторожность, учитывая их окружение. Она была озадачена еще сильнее, когда он вытащил из маленького деревянного сундука лист древнего пергамента.
— Ты умеешь читать? — спросил он.
— На нескольких языках, как современных, так и древних.
Этот ответ показался ей совершенно естественным, но, кажется, не понравился отцу.
— Подобная гордыня не к чему.
— Это не гордыня, — сказала она совершенно честно. — А необходимость. Я — торговка. И, полагаю, ученая. Я нахожу потерянные артефакты, а значит, мне нужно изучать самые разнообразные материалы и говорить с разными людьми, чтобы отыскать нужное.
— Торговка…
Мужчина произнес это тем же тоном, что провозгласил бы «хобгоблин». Внезапно Бронвин поняла, что чувствует кошка, когда шерсть на её спине встает дыбом. Она проглотила язвительный ответ, так и крутившийся на языке, и потянулась к пергаменту.
Записка была написана старым стилем, чернила почти пропали и были размыты водой, но Бронвин достаточно хорошо смогла вникнуть в суть. Крепость Терновый Оплот, а также большая часть горы, на которой та стояла, не принадлежала Святому Ордену Рыцарей Самулара. Она была собственностью семьи Карадун.
— В Захвате Вестника есть копия этого судебного прецедента, — сказал Хронульф. — После моей смерти ты обязана осмотреть крепость и убедиться, что она используется так же, как в течение многих столетий.
Он пристально посмотрел на дочь.
— Ты замужем?
— Даже близко нет, — сухо сказала она.
— Честно?
В любых иных обстоятельствах она бы ответила на этот вопрос саркастическим смехом. Теперь же она ощутила только недоумение, затененное подступающим гневом.
— Не понимаю, как это связано с нашим разговором, — резко ответила Бронвин.
По-видимому, в этом ответе Хронульф услышал что-то лишь одному ему ведомое, и совсем не то, на что он рассчитывал. На лице его появилось выражение серьезного разочарования. Вздохнув, он с явной решимостью сжал челюсти. Он встал и направился к письменному столу. Опустившись на стул, мужчина взял перо.
— Я напишу тебе рекомендательное письмо, — сказал он, погружая перо в чернильницу. — Возьми его в Саммит Холл и передай Лаарину Золотобородому, паладину Тира. Он командует этим местом и сможет найти для тебя подходящую партию.
Рот Бронвин сам собой открылся от изумления. Одной рукой она ухватила себя за волосы, и затрясла головой, словно пытаясь прочистить мысли.
— Я этому не верю.
— Род Самулара должен продолжиться, — серьезно сказал Хронульф. Подув на письмо, чтобы высушить чернила, он отложил пергамент в сторону. — Ты — последняя из моих пятерых детей, а потому ответственность ложиться на тебя. Кажется, ты отлично подходишь для этого. Ты молода, красива и определённо здорова.
Ну это уж было слишком.
— Полагаю, дальше ты скажешь мне, что дети — это моя судьба и долг.
— Так оно и есть.
Внезапно, Бронвин посочувствовала племенной кобыле. Она резко поднялась на ноги.
— Я устала, отец. Есть ли в этой крепости комнаты для гостей, в которых не слишком будут ошеломлены присутствием женщины?
Хронульф поднялся вместе с ней. Он изучал дочь, и лицо его слегка смягчилось.
— Слишком много информации. Прости меня. Я слишком быстро дал тебе слишком много пищи для размышлений.
— Я привыкну, — заверила она его, размышляя, не достигла ли она, наконец, границ своего терпения.
— С утра мы поговорим больше. Есть секреты, что известны лишь потомкам Самулара. Ты должна услышать их, и понять свою ответственность перед семьей.
На этот раз Бронвин не смогла сдержать незаметную мрачную улыбку. Прежде она всегда любила иронию. Для Хронульфа Тирского ответственность перед семьей, по-видимому, заключалась в продолжении рода Самулара. Но, выполняя свой долг, он оставил семью беззащитной.
У неё не было ни малейшего соблазна указать на это отцу. Пропасть, разделявшая их, заключала в
