Губы Дага Зорета тронула небольшая напряженная улыбка. Редкий случаем было, когда детские воспоминания соответствовали реальности. Но восприятие отцовского боевого мастерства явно входило в число исключений.
— Предводитель паладинов жив? — спросил он.
— Да, — неохотно сказал один из охранников. — По вашему приказу.
Даг удовлетворенно кивнул.
— Отойди в сторону.
Охранники заколебались. Они обменялись взглядами, в которых сквозило нехорошее предчувствие и нерешительность.
— Я бы нарушил свой долг, если бы не осмелился предупредить вас, — отважился тот, что говорил прежде. — Несколько хороших бойцов погибло, недооценив этого старика.
— Заметно, — глаза Дага сузились. — К счастью для меня — я не боец, а жрец Цирика. Ты меня понял, солдат?
Угроза возымела сильное действие. Оба мужчины любезно отсалютовали и отошли с дороги. Даг прошел мимо них, оказываясь в комнате. Он высоко поднял свою темноволосую голову. Его черно-пурпурные одежды текуче струились следом, словно облако. Он был взволнован, а вовсе не разочарован, перспективой столкнуться с высоким сильным паладином, который даже на закате лет мог дать фору половине вояк Темного Оплота. Возможно, ему по-прежнему придется смотреть на Хронульфа, слугу Тира, снизу вверх, по крайней мере физически, но в первый раз он сделает это с позиции имеющего власть. И в том была так привлекавшая его ирония.
Но Даг был лишен этого маленького триумфа. Отец, которого он так долго пытался победить, больше не был воином, которого ненавидели и боялись. Он был просто старым, умирающим человеком.
Выпрямившись, Хронульф сидел на стуле. Он держал меч перед собой. Кончик клинка упирался в пол, рука мужчины придерживала оружие за рукоять. Сейчас паладин очень напоминал монаха, держащего свой посох. Вторая рука была сжата в кулак. Он зажимал ею рану, зиявшую чуть ниже ребер. Даг Зорет медленно повернулся к своему сопровождающему.
— Как ты и сказал. Он был тяжело ранен. Вопреки моим недвусмысленным приказам.
Капитан кивнул, с трудом сглатывая слюну. В его глазах горело осознание близкой смерти. Но Даг покачал головой.
— Я не убиваю людей, приносящих плохие вести. Ни ради развлечения, ни для того, чтобы продемонстрировать всем, как меня следует опасаться. Трудно найти хороших гонцов. Еще труднее — хороших капитанов. Ты отлично послужил мне, Емид. И я отвечу тебе тем же. Но если ты провалишь полученное задание — то испытаешь мой гнев.
— Конечно, лорд Зорет!
— Найди человека, который нанес эту рану, и поступи с ним соответственно. Но, в начале, повали его на землю. Избивай так, чтобы он умирал медленно. Так, чтобы крики его призвали голодных воронов. Они помогут выполнить задачу.
Емид снова тяжело сглотнул — желчь, если верить зеленоватому оттенку его кожи.
— Все будет сделано, как вы сказали.
Отсалютовав, он поспешно покинул комнату, что больше говорило о радости поскорее унести ноги, нежели о рвении исполнить свой долг.
Даг отказался от охраны и закрыл то, что осталось от двери. Оказавшись наедине с пленником, он сложил руки и холодно уставился на него.
— Я жрец, — сказал он ледяным голосом, который не показывал ни гнева, ни восторга. — Я мог бы исцелить тебя. Мог бы прекратить боль. Я даже мог бы предложить тебе защиту от солдат, штурмовавших твою крепость. Или быструю смерть в бою, если на то будет твоя воля.
Хронульф поднял глаза на бледное узкое лицо Дага.
— Тебе нечего мне предложить.
— Это не совсем так.
Сделав быстрый сложный жест руками, Даг выпустил на свободу приготовленное заклинание. В воздухе между ними появилась иллюзия, сверкающее изображение богато украшенного золотого кольца.
— Если меня не обманули, ты очень хочешь вот это. И оно мое.
Глаза паладина вспыхнули.
— У тебя нет на него прав!
— И это снова не совсем так. Я имею права на кольцо, — Даг поднял голову. — Я — твой второй сын, которого ты назвал Брэндоном, в честь отца своей жены. Я взял кольцо из рук моего брата, Берна, после того, как он пал в битве, в которой не должен был сражаться.
— Ложь!
— Разве паладин не способен распознать правду? Испытай меня и посмотри, если ли обман в моих словах.
Хронульф пристально посмотрел на жреца. Когда истина открылась ему, глаза его потемнели, а лицо — ожесточилось. Паладин внимательно оглядел черно-фиолетовое облачение Дага, а затем остановил взгляд на символе, вырезанном на медальоне.
— У меня нет сына, поклонник Цирика. Мой сын, Берн, умер, как герой, сражаясь против солдат Жентарима.
Несмотря на то, что Даг ждал подобных слов, они обожгли его сердце болью.
— Правда? Разве ты никогда не задумывался, как тщательно охраняемый секрет твоей деревни достиг ушей Жентарима? Или, если уж на то пошло, как группе жентийцев удалось разгадать тайны этой крепости? Посмотри же, и больше не удивляйся!
Рванув к себе черный шар, Даг поднял его, держа перед глазами отца. Полыхнуло фиолетовое пламя, бросая нечестивый свет на самого старого и надежного друга Хронульфа.
— Чем могу служить, лорд Зорет? — осведомилось изображение сира Гарета Кормейра.
Шок, недоверие и внезапное мрачное понимание вспыхнули в серебристо-серых глазах Хронульфа. Он поднял глаза на холодное мстительное лицо Дага.
— Гарет был хорошим человеком. Развращение паладина — самое тяжкое зло и чернейшее из пятен, способное лечь на души тех, кто приложил руку к его падению. Ты не отыщешь здесь нового агента, желающего иметь с тобой дело, поклонник Цирика.
С большим усилием Даг сохранил на лице равнодушное выражение.
— Я пришел сюда, чтобы потребовать свое наследие и встретиться с сестрой, — сказал он. — Где она?
— Это крепость рыцарей Самулара. Здесь нет женщин.
— Наконец ты сказал что-то, похожее на правду, — холодно заметил Даг. — Но давай не будем играть в игры. Мы видели молодую женщину, въезжавшую в крепость. Но
