– Откуда здесь такие дожди? – спросил Мак, облизывая ложку.
«Угольный дым. В нем полно серы, тяжелых металлов. Все это поднимается в небо, смешивается с облаками и выпадает дождями на поля. И чем больше дыма, тем больше дождей. Частицы сажи обволакивает водой, и они падают вниз… Вы не ответили, вы ничего не забыли?»
– А что мы забыли? – спросила Ада.
«Покормить своего октоподида, он скоро до меня доберется».
– Ой, и правда, мы совсем про Синьку забыли! Мак, достань его из мешка.
– Он кашу будет? – спросил Мак, открывая рюкзак. – И его надо посадить куда-то…
– Синька? Он даже опилки будет, он всеядный. Около шкафа какая-то пустая коробка, положи его пока туда…
Мак переложил сонного осьминога в коробку и навалил ему в угол каши.
«Интересное место… – произнес шар. – И люди необычные. Эта дама, которая вас сопровождала, настоящий представитель Первых поколений».
– В чем их особенность? – спросил Мак.
«Чистота крови. То есть это им так кажется… Небольшая группа не может не выродиться, если не будет смешиваться с другими людьми. Но у Первых поколений получается добавлять свежую кровь и в то же время не терять своего положения в обществе».
– Они же элитарии! – воскликнула Ада. – У них традиции, достоинство, состояние, связи. Все мечтают породниться с элитариями!
«Все так, но выбравший супруга или супругу на стороне уходит из семейства. Теряет все, начинает с чистого листа. Конечно, не без штанов, бывшая семья все же помогает своим. Но называться элитарием уже не может».
– Не понимаю, – признался Мак. – В чем разница?
– Они же Первые поколения! – Ада подбирала слова, чтобы объяснить то, что, казалось, знала с детства, то, что было вложено воспитанием и образованием. – Они прародители человечества! И за это у них и почести, и положение. Остальные могут быть богаты, вхожи в высший свет, но у них нет прав называться элитариями.
«Не совсем точно, но вполне сойдет для объяснения, – подтвердил шар. – Элитарии всячески поддерживают свое положение, но при этом стараются не влезать в политику, держась нейтралитета. И эта их роль в обществе оказалась весьма полезна. К ним часто обращаются как к посредникам для решения всяких конфликтов. Хотя внутривидовой борьбы никто не отменял, и их понемногу становится все меньше».
– Значит, у Эрреи и инженера Тодора ничего не получится? – спросил Мак.
– Ты тоже заметил? – Ада повернулась к парню. – Ей придется уйти из семьи. Но согласится ли она поменять свое положение на это…
Ада посмотрела на стены квартиры. Чистая, приличная, но небогатая обстановка. В комнатах Тодора было почти так же.
– Они инженеры, архитекторы, у них свое дело, они строят, – убежденно произнес Мак. – А ваши элитарии только сидят на своих сундуках с золотом.
– Они хранят традиции и память, – возразила Ада. – Разве этого недостаточно?
«А Мак в чем-то прав, – поддержал парня шар. – Хватило бы и обычных библиотек, было бы дешевле и доступнее. Только вот библиотеки во время войн сжигают в первую очередь, а напасть и разрушить дом элитария мало кто решится. Но и такое случалось…»
– Да ну вас, – обиделась Ада. – Сговорились оба против несчастной девушки. Вот и разговаривайте сами с собой, а я спать пойду!
И Ада вышла, хлопнув дверью. То есть она хотела хлопнуть, но только шлепнула себя дверью пониже спины и раздосадованная ушла отдыхать.
– Она чего, обиделась? – с недоумением спросил Мак, собирая грязную посуду.
«С девочками такое бывает», – пояснил ему шар.
– Ладно… я тоже устал и спать хочу, лягу, пожалуй.
«Письмо-то напиши, вдруг завтра с утра некогда будет…»
«Дорогая мамочка.
Не обижайся на меня за то, что я без спроса ушел из дома. Я вдруг понял, что не хочу всю жизнь провести в деревне, а в городах нужны обученные люди. Я отправился в Столицу, собираясь выучиться на техномага. Но по дороге встретил инженеров-архитекторов, которые мне помогли. Сейчас я в Бухте Радости, живу в их архитектурном бюро. Они замечательные люди, строят дома, сейчас они уехали в Старый Углеград, по работе. Я подумал, что не обязательно учиться именно на техномага. Профессия инженера тоже весьма почетна и полезна. Инженер Тодор Арисменди пообещал, когда вернется, отправиться вместе со мной в Столицу. Я надеюсь с его помощью устроиться в какое-нибудь техническое училище. Если не получится, то скоро вернусь обратно.
Любящий тебя сын Мак.Передавай привет дедушке. Если вам будут про меня рассказывать что-то плохое, это все неправда…»
В доме де Валуа было тихо. В парке гасили фонари, приходящая прислуга уже разошлась. Таксомобиль высадил Эри около ворот. Привратник распахнул боковую калитку, приветствуя и пропуская девушку. Пока Эри шла через парк к дому, он успел позвонить и предупредить о ее прибытии. Дворецкий встретил девушку на ступенях парадного входа, взял ее вещи и проводил до дверей.
– Ваш отец ждет вас в кабинете, – предупредил он, пропуская Эри в дом.
Кивнув дворецкому, уставшая с дороги девушка все же поднялась к главе семейства. Де Валуа сидел за своим столом, но, когда Эри вошла, выскочил из-за него словно мячик и, подбежав к девушке, схватил ее за руки.
– Отец, не так уж и долго меня не было, – смутилась Эри.
– Ты не понимаешь! – Де Валуа продолжал держать руки девушки в своих. – То, что ты сообщила, поразительно! Хорошо, присядь!
Де Валуа усадил дочь к небольшому гостевому столику, нажал на кнопку на своем столе и уселся напротив Эри. В дверь вошел старший лакей и повернулся к хозяину с немым вопросом в глазах.
– Вели подать нам белого шоколада и какой-нибудь полусладкий мускат, – распорядился де Валуа.
Лакей вышел так же безмолвно, как и появился.
– Итак! Ты уверена, что это она?
– Вне всякого сомнения! – подтвердила Эри. – Одинокая девочка живет в заточении с дальним родственником, не имея возможности покинуть небольшой городок, при этом получает хорошее воспитание и образование, знает о своем гербе, не скрывает собственного имени. Это она.
– Аделаида Луиза-Мария де Гарсия Бургундия Санчес и Лабрадор, – задумался де Валуа. – И по возрасту подходит…
В кабинет вошел слуга, расставил на столике десерт, налил в бокалы вино и, оставив на столе открытую бутылку, вышел.
– Я ее хорошо понимаю: провести всю жизнь в провинции… – произнесла Эри. – Она тут же сбежала, при первой же возможности. В той неразберихе, что творилась в Старом Углеграде, про нее просто все забыли.
– Если только это не подмена. – Де Валуа встал с места, подошел к шкафу и вытащил из него большой фолиант в кожаном переплете, открыл на заложенной странице. – Ее родители. Находились в Столице, жили в дипломатическом квартале, сама понимаешь, под неусыпным присмотром. Арестованы и пропали десять лет назад. У них была дочь, ей тогда было два года. Ты, может, и не помнишь, тогда как раз были волнения в провинциях…
– Я помню, почему же… – Эри посмотрела на портреты. – С матерью – одно лицо. В два года так подменить девочку не смогли
