Она догадалась, что монах цитирует Белиала.
– Понятия не имею, что он имел в виду, – честно призналась она.
Брат Захария показал на вывеску над сценой.
ПОРАЗИТЕЛЬНЫЙ РОЛЛИ.Роли, медленно произнес он. Ты поразишься.
Ловкие фокусы. Он протянул мне руку дружбы. Ловкость рук. Магические трюки. Я должен был догадаться быстрее. Я ведь так и подумал, что фокусник очень похож на Уилла. Но они с женой уже исчезли.
– Ты снова найдешь их, – пообещала Сестра Эмилия. – Я в этом уверена.
Они – Эрондейлы, и они в опасности, сказал Брат Захария. И я найду их, потому что должен. Кстати, Белиал сказал кое-что интересное для моих братьев.
– Продолжай, – сказала Сестра Эмилия.
Я – то, что я есть. Безмолвный Брат, но не вполне принадлежащий Братству, так как очень долго против собственной воли зависел от инь-фэня. И хотя я сердцем не совсем Брат, силами Братства я остаюсь в живых, хотя инь-фэнь в крови должен был прикончить меня много лет назад. Брат Енох и остальные долго искали лекарство и не нашли ничего. Мы уже пришли к выводу, что, может, его и вовсе нет. А сейчас Брат Енох чрезвычайно заинтересовался выбором, который предложил мне Белиал. Говорит, он уже начал исследовать демонические лекарства, ассоциирующиеся с этим демоном.
– То есть, если тебя вылечат, – подытожила Сестра Эмилия, – ты выберешь больше не быть тем, кто есть сейчас?
Без малейших колебаний, ответил Брат Захария. Но не без благодарности за все то, что сделали для меня Братья в Безмолвном Городе. А ты? Ты будешь жалеть, что выбрала жизнь в Железной Цитадели?
– Откуда мне знать, – пожала плечами Сестра Эмилия. – Но вообще-то нет. Я получила возможность стать тем, чем мне быть предназначено, – я всегда это знала. Ну, идем. Мы сделали то, зачем нас посылали.
Еще не совсем, возразил он. Сегодня полнолуние, и мы не уверены, что все вервольфы вернулись к себе, в горы. Пока здесь остаются простецы, мы должны подождать и приглядеть за ними. Безмолвные Братья уже отправили послание «Praetor Lupus». К соблюдению сухого закона они относятся очень жестко, не говоря уже о поедании простецов.
– По-моему, слишком жестко, – проворчала Сестра Эмилия. – Сухой закон, видите ли. Хотя да, готова согласиться, что есть простецов нехорошо.
Вервольфы вообще живут по строгому кодексу, заметил Брат Захария.
По выражению его лица Сестра Эмилия никак не могла взять в толк, говорит он серьезно или шутит. Но она почему-то была совершенно уверена, что шутит.
Теперь ты прошла испытание и, наверное, ждешь не дождешься вернуться поскорее в Железную Цитадель, сказал он. Прости, что удерживаю тебя здесь.
Он был прав. Сестра Эмилия всем сердцем желала оказаться в единственном месте, где по-настоящему чувствовала себя дома. А еще она знала, что какая-то часть Брата Захарии страшится возвратиться вновь в Безмолвный Город. Она достаточно увидела в зеркалах, чтобы понимать, где обитает его сердце, и где его истинный дом.
– Я совершенно не против застрять тут подольше с тобой, Брат Захария. И я отнюдь не жалею, что мы встретились. Если мы никогда больше не увидимся, я буду надеяться, что когда-нибудь оружие, созданное моей рукой, каким-то образом окажется полезным для тебя.
А потом она зевнула. Железным Сестрам в отличие от Безмолвных Братьев требовались такие прозаические вещи как еда и сон.
Брат Захария влез на край сцены и похлопал по подмосткам рядом с собой.
Я посторожу, сказал он. Если ты устала, спи. Пока я на страже, нам ничто не угрожает.
– Брат Захария? – сказала она через некоторое время. – На тот случай, если ночью случится что-то странное… Если вдруг увидишь то, что уже и не чаял увидеть, не пугайся. Никакого вреда в этом не будет.
О чем ты говоришь, полюбопытствовал он? Что вы с Белиалом обсуждали, когда я ушел?
Будь осторожен, будь осторожен, будь осторожен, забормотали Безмолвные Братья на задворках его разума, О, Брат, будь осторожен.
– Ничего особенно важного, – сказала Сестра Эмилия. – Но, думаю, теперь он меня немножко боится. И не зря. Он предложил мне кое-что, чтобы я не стала ему отмщением.
Объяснись, сказал Брат Захария.
– Я тебе все объясню, – отозвалась она, – но потом. Сейчас я так устала, что едва ворочаю языком.
Есть Сестра Эмилия хотела не меньше, чем спать, но и правда так утомилась, что давать себе труд поесть уже было слишком. Сначала сон. Она взобралась на сцену рядом с Братом Захарией, сняла плащ и скатала из него подушку. Вечер был еще теплый, а если она замерзнет… – что ж, значит, проснется, и они с Братом Захарией отлично посторожат за компанию.
Она понадеялась, что ее братья, все уже взрослые мужчины, так же добры и отважны, как этот человек. Уже засыпая, она вспоминала, как они вместе играли в сражения – еще до того, как повзрослели достаточно, чтобы начать тренироваться, – и хохотали, и падали, и клялись стать великими героями. И ей снились чудесные сладкие сны, хотя наутро, пробудившись, она их уже совсем не помнила.
* * *Безмолвные Братья не спят, как обычные смертные, но Брат Захария, сидя над покинутым карнавалом, чувствовал, как над ним смыкается ночь, а он будто бы погружается в сон. Безмолвные Братья снов не видят, и, однако же, голоса Брата Еноха и всех прочих у него в голове стихли и унеслись прочь, и их сменила музыка – не карнавальная, нет. Звуки циньциня. Нигде в горах над Чаттанугой просто не могло быть никакого циньциня, и все же он его слышал. А слушая, понимал, что он уже никакой не Брат Захария. Теперь он был просто Джем. И сидел уже не на сцене, а на черепичной крыше, и все звуки, запахи и виды кругом были знакомы. Не Безмолвный Город, не Лондон… Он был снова Джем, и он был в городе, где когда-то родился. В Шанхае.
– Джем? Я сплю? – произнес кто-то.
И еще даже не повернув головы, он знал, кто сидит рядом с ним.
– Уилл?
Да, это был Уилл. Не старый и изможденный, каким Джем его последний раз видел, и даже не тот, каким он был, когда они впервые повстречались с Тессой Грей. Уилл тех первых нескольких лет, когда они вместе жили и тренировались в лондонском Институте. Когда они принесли обет и стали парабатаями. Джем поглядел на свое плечо, где некогда была начертана руна парабатая: плоть была невредима. Уилл сделал то же самое, заглянув за воротник, под рубашку, – у него на груди тоже не было руны.
– Как такое возможно? – сказал Джем.
– Это время между тем, как мы поклялись стать парабатаями, и самим ритуалом. Смотри – видишь шрам?
Он показал ясно различимую отметину на запястье.
– Ты заработал ее от демона-иблиса, – ответил Джем. – Да, я помню. Через две ночи после того, как
