Но однажды зимой в поздний час (тогда уже наступил тысяча пятьсот восемьдесят девятый год) в дверь дома постучали. Ван Агтерен открыл дверь – на пороге стоял знакомый мастеровой с наплечной сумкой. Он спросил, дома ли господин, и добавил, что хочет показать ему любопытную находку.
Час был поздний, но ван Агтерен гостя впустил и провел к ученому, который препарировал трупик обезьяны. Животное он купил у матроса, питомицей которого обезьянка была до своего издыхания. Пряча в карман монету Схюлера, старый матрос даже всплакнул.
Мастеровой пояснил, что работает сейчас в артели строителей. Там на холме, неподалеку от Нагорной церкви, нежданно-негаданно обрушился дом, и теперь они на его месте возводят новый, крупнее и крепче. Работяга копал землю, расширяя фундамент, и вдруг наткнулся на предмет, который сейчас и принес господину ученому.
Это была книга – и какая! Вид у нее был дорогой и необычный. Обложкой ей служила кожа, неизвестная ни Схюлеру, ни ван Агтерену. На ней отчетливо рельефно прорисовывались следы рубцов и жил. Цвет у нее был багрово-красный (напрашивалось неуютное сравнение с сырым мясом). Схюлер потянулся раскрыть фолиант и прочитать его содержание, но мастеровой усмехнулся:
– Так, mijnheer[30], я бы и сам мог. Мне думалось, что вам повезет больше, чем мне.
Книга не открывалась. Ее страницы были словно промазаны клеем, а затем и слиплись между собой. Схюлер вооружился скальпелем и попробовал рассоединить листы, но не тут-то было. Своих секретов фолиант ему не выдавал.
– Может, это книга-фальшивка? – высказал предположение ван Агтерен.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Схюлер.
– В Утрехте я как-то видел том «Тетрабиблоса»[31]. Однако при более тщательном осмотре становится ясно, что это просто-напросто имитация. Не книга, а скорее коробка. Ученый, которому она принадлежала, хранил в ней золото: воры-то не имеют склонности к чтению.
Схюлер, проведя пальцем по обрезу страниц, с сомнением покачал головой:
– А на ощупь воспринимается как бумага.
Он аккуратно обстучал фолиант костяшками, прислушиваясь, не издаст ли тот в каком-нибудь из мест полый звук, – но нет, все было цельно.
– Вероятно, она подлинная, – заключил Схюлер, – но отчего она так плотно сомкнута, сказать не берусь.
Рухнувший на склоне дом принадлежал некоему Деккеру, невежде из невежд – уж кому-кому, а ему фолиант не мог принадлежать. Это подтвердил и мастеровой, заявив, что обнаружил ее, когда продалбливался через слой камня гораздо ниже того уровня, где изначально закладывал свой фундамент Деккер.
– И мне кое-что показалось странным, mijnheer, – сообщил работяга. – Еще секунду назад, когда я копал, никакой книги и в помине не было, а потом вдруг раз – и появилась. Я ведь ее даже не раскапывал. Повернулся и увидел, что она там лежит. И она ничем не запачкана, и повреждений никаких нет.
И действительно – фолиант сохранился безукоризнено, что вообще-то было невероятным для вещи, бог весть сколько пролежавшей в земле. Схюлер поинтересовался, а не могло ли так получиться, что книгу, к примеру, случайно обронил кто-либо из горожан, проходящих мимо стройки.
Мастеровой заверил Схюлера, что дом стоял на отшибе и людей вокруг точно не было, да и, кроме того, на момент обнаружения он работал там совсем один.
Но и в то, что фолиант мог быть закопан кем-то из местных, верилось слабо, учитывая, что мастеровой был вынужден пробиться через слой старого камня.
А если работяга фолиант где-то умыкнул и теперь пытается выжать дюжину гульденов из единственного на весь Тилбург человека, для которого подобная вещица может составлять какую-то ценность? Но ван Агтерен знал мастерового и не имел оснований сомневаться в его честности. Об этом он и шепнул Схюлеру, догадавшись, что старик подозревает неладное.
В итоге Схюлер согласился дать мастеровому за хлопоты несколько стейверов и пообещал ему надбавку в случае, если книга, когда откроется, и впрямь окажется любопытной. К его удивлению, работяга нисколько не рядился, а мизерную, в общем-то, сумму принял не колеблясь. Ссыпав горстку стейверов и пфеннигов в карман, он с облегчением вздохнул и сказал, что его ждет работа.
Ван Агтерен проводил его до двери, а на выходе придержал за рукав.
– Ты мог бы выручить за нее горазло больше в Эйндховене или Утрехте, – вкрадчиво произнес он.
– Угу, – махнул рукой мастеровой. – Ежели честно, я думал податься в Эйндховен, но теперь я рад, что этого не сделал. Хорошо, что я сбыл ее с рук. Избавился. Будь у меня богатство, я бы за нее твоему хозяину еще и приплатил бы, лишь бы он избавил меня от ноши.
– Правда? – искренне удивился ван Агтерен. – Но почему?
– Ты к ней еще не притрагивался, – вымолвил мастеровой, – не держал в руках. А мне было страшно – казалось, что общаешься с кем-то живым. Ей-богу! Она пульсирует, попахивает кровью. Когда я это уяснил, то сразу зарекся, что она и ночи не проведет в моем доме. Возможно, и монетки твоего хозяина упокоятся в сундуках Нагорной церкви – ведь я боюсь, что купленные на них еда и питье отравят меня и мою семью! А еще…
– Что еще?
Мастеровой тревожно огляделся, словно ожидая, что из мрака зимней ночи может появиться призрак.
– Перед тем как я пошел к вам, – облизнув пересохшие губы, прошептал он, – в тумане я увидел силуэт человека. Огромный такой и сотканный из клубов дыма. Он таращился на мой дом и шел за мной по пятам. Мне почудилось, что кроме своих шагов я слышу еще и его шарканье. Пару раз я оборачивался, но никаких следов на дороге не было. Может, оно мне и померещилось…
И мастеровой спустился с крыльца. То была их последняя встреча.
Назавтра на него рухнула стена того самого дома, а когда артельщики вытащили беднягу из-под камней, он был уже мертв.
Вернувшись, ван Агтерен застал своего господина в гостиной. Ученый изучал книгу. Он взыскательно ее оглядывал, выискивая на корешке или обложке признаки потаенного механизма, с помощью которого можно было бы открыть фолиант.
– Просто уму непостижимо! – встретил Схюлер своего подручного восторженным возгласом. – Потрогай ее, Йохан! Обложка на ощупь теплая, как человеческая плоть!
После рассказа мастерового Ван Агтерен прикасаться к фолианту не пожелал. Он досконально пересказал своему господину все, что узнал о находке мастерового, чем лишь вызвал у Схюлера смех и шутливое признание, что туман способен одурачить любого профана.
Через несколько минут ван Агтерен покинул гостиную и вышел в коридор, где и повстречал Эйлин, которая несла свечу.
– Кого к нам занесло на ночь глядя? – спросила она.
– У нас был местный работяга. Он обнаружил старинную книгу и принес ее твоему батюшке, – объяснил ван Агтерен.
– И что за книга?
– Понятия не имею, – пожал плечами
