Ван Агтерен повернулся и угловато присел с другой стороны стола на корточки, лицом к Эйлин.
– Что ты делаешь? – удивилась она.
– Об заклад биться не буду, но скажу, что изобразить такое можно было только с помощью зеркала, отражающего кабинет под углом, под которым находилась книга. Только, спрашивается, зачем?
– А когда фолиант принесли моего отцу? – осведомилась в свою очередь Эйлин.
– Вчера вечером.
– И где его нашел мастеровой?
– Глубоко под фундаментом обрушившегося дома Деккера. Во всяком случае, так заявил.
– Надо поговорить с этим мастеровым! Ему наверняка есть что еще сказать.
– Вряд ли, Эйлин. Он – человек простой и честный. Он всего лишь хотел избавиться от книги.
– А ты в поисках моего отца проходил вблизи надела Деккера?
– Разумеется! Я спрашивал о нем нынче утром, но мне там сказали, что его не видели.
– Ты спросишь еще раз?
– Обязательно.
Эйлин взяла его руку в свои ладони и поочередно облобызала на ней все костяшки.
– Спасибо тебе.
– Мы обязательно его найдем, – пообещал ван Агтерен. – Я не успокоюсь, пока твой батюшка снова не будет с нами.
* * *Ван Агтерен добрался до надела Деккера, когда день шел на убыль.
Наступили ранние зимние сумерки: всякая работа прекратилась, а работники разошлись. Деккеры, однако, все еще оставались на участке и проверяли фундамент. Схюлера никто из них не видел. Деккер-старший насчет книги ничего толком не знал, но живо заинтересовался, чего она могла бы стоить, и не замедлил заявить, что, по сути, находка должна принадлежать ему. Он даже начал поносить уже покойного работягу за то, что тот без спросу отнес фолиант к Схюлеру. Ван Агтерену не оставалось ничего иного, как напомнить, что все находящееся на земле принадлежит градоначальству Тилбурга – и Деккеру лучше помалкивать, пока насчет происхождения книги не возникнет полная ясность.
Деккер согласился, хотя и неохотно.
Когда ван Агтерен откланялся, Деккер его неожиданно спросил:
– А кто сюда шел за тобой следом?
– Я пришел один, – ответил ван Агтерен, – со мной никого не было.
– Я готов поклясться, что за тобой кто-то шел по пятам, – возразил Деккер, – здоровенный мужчина в черном. Я подумал было, что священник.
Ван Агтерен недоуменно попрощался и был таков. Пусть Деккер сам разбирается со своим мороком! Но внезапно в его голове зазвучала фраза бедолаги-мастерового, брошенная прошлой ночью, – и на обратном пути ван Агтерен то и дело цепко поглядывал по сторонам.
* * *На крыльце его встретила Эйлин. Ее лицо, освещенное пламенем свечи, превратилось в фарфоровую маску.
– Твоего отца никто не видел, – сообщил ван Агтерен.
– Идем, – вымолвила она и повела ван Агтерена в кабинет ученого.
В книге открылась вторая страница. На ней присутствовал анатомический портрет ее отца, да такой, что вызвал бы зависть у самого Везалия[33]. С одной стороны безукоризненно изображалась правая половина лица Схюлера, но отчего-то с широко открытым ртом, как будто его изобразили в момент вопля. Другая половина, левая, была без кожи, а в явленной наружу плоти копошились странные насекомые с четырьмя когтями, различимыми вокруг пастей, и челюстями-хелицерами, торчащими из брюшка.
При этом какое-то насекомое вылезало прямо из пустой глазницы Схюлера.
– Кто-то играет в жестокую игру, – прошептала Эйлин, и ван Агтерен решил, что это намек на подозрение в его адрес.
– Кто угодно, только не я! – воскликнул он. – Меня даже не было в доме!
Эйлин моментально смягчилась.
– Прости, – взмолилась она, приникнув к своему возлюбленному. – И как такое мне вообще взбрело в голову! Но я в отчаянии. Вскоре после твоего ухода я захотела посмотреть на книгу и обнаружила, что она открыта как раз на этой странице. Слуги клянутся, что знать ничего не знают, и я им верю. В кабинет батюшки они никогда не осмеливаются заходить даже для уборки, чтобы не отвлекать его от работы.
Ван Агтерен захлопнул фолиант, спрятав нелицеприятное изображение Схюлера. Секундное прикосновение к обложке вызвало в его руке неприятно покалывающую пульсацию.
– Дело в книге, – подытожил он. – Ее нельзя было брать.
– И что ты предлагаешь с ней делать? Закопать ее в землю?
– Нет, – ответил ван Агтерен. – Я думаю ее сжечь.
Когда они с Эйлин прибыли на кухню, в печи уже ярко пылал огонь. Слугам они велели выйти, а затем ван Агтерен щедро подбросил в огонь поленьев, доведя жар до такого уровня, что приближение к зеву печи нестерпимо обдавало зноем лицо. Наконец, когда буйство пламени его устроило, он метнул фолиант в самую гущу гудящих, беснующихся языков, лижущих древесину. Однако печь тотчас дохнула таким смрадом, что оставаться на кухне оказалось свыше сил.
Но гнусная вонь уже просочилась в коридор. Можно было подумать, что в печи жарился гнилой труп какого-то зверя. Вскоре запах заполонил весь дом. Эйлин стало дурно, и ее стошнило. Послышался настойчивый стук в дверь: на крыльце маячил их сосед Янссен, сетуя на несносный запах. Оказывается, смрад разнесся на всю округу. Ван Агтерену не оставалось ничего иного, кроме как вынуть фолиант из огня. Книга, кстати, почти не повредилась: обгорел лишь краешек, причем обложка в этом месте покрылась волдырями, как чья-то кожа.
Книгу ван Агтерен сунул в мешок, добавил туда кирпичей.
Он направился к ближайшему каналу и выкинул мешок в воду. Лишь когда тот затонул вместе со своим содержимым, ван Агтерен вернулся в дом ученого.
* * *Запах в доме по-прежнему чувствовался, и слуги в попытке от него избавиться жгли шалфей. Ван Агтерен сидел с Эйлин, а их единственным посетителем был нарочный из муниципалитета, пришедший сообщить, что Схюлера найти не удалось, так что с рассветом вновь начнутся поиски.
Со своей возлюбленной ван Агтерен в ту ночь не спал. Ей хотелось побыть одной. В комнате у нее стоял запах мускатного ореха – верный признак того, что у нее наступили дни алых роз.
Ван Агтерен отправился к себе в комнату и взялся за переписку разрозненных заметок своего господина. Записи он закончил лишь тогда, когда начало ныть в глазах. Он сунул для очистки гусиное перо во флакон с водой и смотрел, как чернила сгустками оплывают с пера и клубятся черными прожилками, обращая прозрачную жидкость в черную.
Затем он лег на свою узкую койку, все так же в неотступных мыслях о книге.
* * *Когда он проснулся, было еще темно. Из сна его вывел какой-то звук. Он услышал скрип и обнаружил, что дверь в комнату затворяется. Вместе с тем она оставалась приоткрытой настолько, что в темени коридора взгляд смутно улавливал какую-то фигуру.
– Эйлин? – тихо спросил ван Агтерен.
Ответа не последовало.
Он поднялся и выбрался в коридор. Поглядев налево, успел заметить, как в кабинет отца с сонной плавностью
