Со лба у него капало, под мышками рубахи выступили темные пятна.
Мэггз чувствовал, что тоже взопрел. И зачем он надел макинтош, спрашивается? Не мешало бы оставить его дома, но плащ был для него такой же неотъемлемой частью, как глаза и уши. В его карманы можно было запихать уйму книг.
– А ты уже взглянул на мой товар? – по-свойски осведомился Мэггз.
Аткинсон озадаченно насупился. Он молча уставился на Мэггза через толстые линзы очков. От влажности они малость запотели, и он их снял и вытер носовым платком, после чего снова нацепил. Выражение лица торговца при этом не сменилось. Скорее наоборот: недовольство проступило еще явственней.
– А ты их что, сам не видел, перед тем как тащить в такую даль сюда? – проворчал Аткинсон. – Если нет, то надо было. И не топал бы сюда зазря.
– Ты о чем? – слегка оторопел Мэггз. – Книги-то редкие! Я из них кое-что сторговал, помнится, самому старику Сэндтону, а ему палец в рот не клади. Знаток. И не внушай мне, что у тебя к ним нет интереса. Да мне бы на Чарринг-Кроссе стоило хоть один камень бросить, и я бы уже попал в полдюжины охотников, готовых сразу же выложить кучу денег за такой экземплярчик! Без вопросов. Я тебе еще услугу сделал, что первому их предложил.
– Ты лучше ступай себе и кидайся камнями сколько влезет, стяг тебе в руки. Если услугой ты считаешь транжирить почем зря чужое время, то услугу ты мне оказал отменную. Спору нет.
Мэггз оторопел, и Аткинсон, внимательно посмотрев на него, смягчился.
– Нет, серьезно, Мэгги, – с горечью произнес он, – ты сам-то их хотя бы пролистал перед тем, как нести ко мне?
– Конечно! – всплеснул руками Мэггз. – За кого ты меня принимаешь?
– Тогда, значит, видел.
– Видел что?
– Как над ними надругались, – с мрачной серьезностью пояснил Аткинсон. – Над каждой, причем самым варварским образом. У меня от вида первой сердце кровью облилось, а затем еще с десяток раз, на протяжении всего осмотра. Как такое мог сотворить человек, утверждающий, что любит книги, у меня просто в голове не укладывается. И как ты осмелился притащить их ко мне? Мы знакомы друг с другом бог весть сколько, Мэгги, и мне невыносимо сознавать, что ты думал меня облапошить. Скажи мне правду, Мэгги!.. Если – да, то наши пути с тобой резко разойдутся.
Мэггз не слушал Аткинсона. Он потянулся к самой ценной из книг, лежащих в коробке, – набору ранних цветных ксилографий[38] семнадцатого века, известному как «Десятая коллекция каллиграфии и картин Бамбуковой Студии», изданной в тысяча шестьсот тридцать третьем году Ху Чжэн-янем[39], и снял с нее обложку.
Книгу он положил на прилавок и, прежде чем начать листать страницы, бережно открыл ее, придержав за уголок лоскутком чистой ткани.
– Ишь, какие нежности, – сухим и горьким смешком кольнул его Аткинсон. – Поздно уж беречь, когда ты об нее, можно сказать, ноги вытер.
От потрясения Мэггз вскрикнул. Первая же страница книги оказалась испещрена знакомыми красновато-лиловыми каракулями. Он взялся перелистывать страницы и ужаснулся. Каждая диковинно изысканная орхидея и каждый изящный сливовый цветок – все было аналогичным образом попорчено каракулями, словно паршой. Даже каллиграфические иероглифы не избежали печальной участи. Мэггз закрыл книгу и взялся за следующую: увы, результат был одинаков. Но он не останавливался, пока не извлек из коробки последний – тоже безнадежно испорченный – экземпляр.
– Это… невозможно, – бесцветным голосом выдавил Мэггз. – Когда я их сюда приносил, они были в целости и сохранности. Я полночи их проверял и готовил.
Он повернулся к Аткинсону.
– Наверняка это твой недосмотр! – выпучив глаза, выкрикнул он. – Кто-нибудь зашел в твою лавчонку и тайком изуродовал мой товар чернилами! Еще вчера книги были чисты, как в день своего творения. Ты мне за них должен, Аткинсон. Иначе я подам на тебя в магистрат!
Остатки терпения покинули Аткинсона.
– Убирайся прочь, Мэггз! И не возвращайся как минимум до тех пор, пока не очухаешься и не начнешь изъясняться вежливо. Со мной у тебя такие фокусы не пройдут. В этих играх я поднаторел, и тебе об этом прекрасно известно! Давай-давай, проваливай! И книжонки свои паршивые захвати!
Мэггз распихал томики по картонным коробкам. Его лицо горело.
Разумеется, это вина Аткинсона. Разве может быть иное объяснение?
Тем не менее в глубине души Мэггз понимал, что Аткинсон обращается с любыми чужими книгами столь же бережно, как и со своими собственными, а в лавке у него и мышь не проскочит. К тому же, чтобы низвести книги до такого состояния, злоумышленнику понадобились бы часы. А если кто-то вломился сюда ночью, пока хозяин спал?
Мэггз решил поговорить с Аткинсоном, но его попытки успехом не увенчались. Межу тем ссора набирала обороты, и в конце концов Мэггз очутился на улице.
Он покосился на коробки, набитые изуродованными изданиями. И как их теперь доставить домой? Был еще и отнюдь не мелкий вопрос денег. Мэггз вложил собственные средства в товар из расчета извлечь выгоду. И как быть с распродажей в Бате?
Вопросы один безысходней другого.
Мэггз поймал мальчишку-тележечника и дал ему парочку медяков, чтобы тот доставил коробки по нужному адресу. Хотя зачем они Мэггзу? Цены в них никакой. Хуже того: делать с ними ровным счетом нечего, только место будут занимать. И вдобавок глаза намозолят. И сейчас – только в печь!
Мэггз брел за мальчишкой и продолжал размышлять. Ему стало ясно, что каракули в испоганенных томах такие же, как и в том «кирпиче» на прикроватном столике.
И он, Мэггз, единственный, кому удалось раскрыть фолиант и увидеть, что там внутри.
Ну-ка стоп! А Сэндтон-младший? Выжига Сэндтон не пришелся Мэггзу по нраву, можно сказать, нелюбовь с первого взгляда. Не он ли, часом, и устроил жестокий розыгрыш? Но с какой стати? Деньги он получил, а если ему хотелось еще поторговаться за бî`льший барыш, то ему ведь ничего не мешало, верно? Его никто не надул. Мэггз назвал цену, Сэндтон ее отклонил. Мэггз предложил другую сумму, и Сэндтон моментально согласился. Сетовать Сэндтону, в сущности, не на что, и даже если он впоследствии узнал, что книги можно было сбагрить подороже, то все равно эта – капля в море по сравнению с состоянием, которое светит прощелыге-сыночку! Наследства старикан ему оставил немалое – и надо всего лишь оформить необходимые бумаги в какой-нибудь юридической конторе! Зачем ему рядиться за гроши? Неужто Сэндтон-младший настолько одержим, что мог послать кого-то следом, выведать планы Мэггза, а затем влезть в лавку к Аткинсону и устроить такую пакость?
Маловероятная версия, но ничего другого Мэггзу в голову пока не приходило.
Когда парнишка добрался до жилья Мэггза, тот упросил его поднять одну из коробок
