– Она. – Анжелика близко к Лешему не подходила, словно боялась заразиться от него какой-нибудь гадостью. Первым делом она потребовала от Никиты спирта или чего-нибудь дезинфицирующего.
Не спирт, но самогон нашелся у Михалыча. Кто бы сомневался! Прежде чем плеснуть самогона себе на руки, Анжелика сделала два больших глотка из фляги, закашлялась, а потом с остервенением принялась протирать ладони.
– И мне, – простонал Леший, хотя лично Никите уже было очевидно, что он больше придуривается, чем страдает. – От стрессу и для дезинфекции!
Мгновение казалось, что Анжелика запустит в него фляжкой, но обошлось – поставила на траву у его ног. Леший тоже глотнул и даже не закашлялся, занюхал самогон рукавом куртки, по-стариковски крякнул.
– Идти сможешь? – спросил Архип.
– Смогу. – В доказательство своих слов Леший не только встал, но даже притопнул ногой, а потом вдруг спросил: – Мужики, а есть у кого-нибудь бритва? Не могу после того, как эта гадина меня того… – Он поморщился, как от боли. – У меня теперь, кажется, все плесенью провоняет. – Пятерней он прошелся по своей уже изрядно отросшей и потерявшей былой лоск бородке, снова поморщился.
Станок ожидаемо нашелся у Михалыча, и еще добрых пятнадцать минут вся их честная компания ждала, пока Леший побреется. Вот это время и ушло у них на сказки про безвременников и дальнейший инструктаж.
– Видели, что с пацаном чуть не стало? – Архип кивнул в сторону Лешего. – Поняли, что мы тут с вами не в бирюльки играем? – Сам он то и дело касался запястья левой руки, где на коже были отчетливо видны следы от расчесов. Его бы тоже осмотреть, но ведь не дастся. – Места тут темные. Закрутит, замотает – ни в жизнь дорогу назад не найдете. В лучшем случае издохните, в худшем – сами превратитесь в безвременника. Даже я не все пути вижу. Кто-то рвет нити… одну свяжу, вторую тут же искать приходится.
И никто из них не спросил, какие такие нити и кто их рвет. Все слушали очень внимательно, даже Леший, который, казалось, был полностью поглощен бритьем.
– И это пока цветочки. Это он еще силки не раскидывал. Поэтому, господа хорошие, в сотый раз повторяю – не расходимся, держимся вместе! А если так станется, что кто-то отстанет, – Архип зыркнул сначала на Лешего, потом на Анжелику, – смотрите в оба! Не верьте ни глазам своим, ни ушам. Нет тут друзей – одни враги кругом.
– И какую нечисть мы тут еще можем встретить? – спросила Анжелика, разглядывая свои ладони.
– Не знаю. Изменился лес. Раньше все по-другому было, опасно – но предсказуемо, а теперь… – Архип пожал плечами, а потом уже значительно более уверенным тоном велел: – Все, выдвигаемся! Эй, парень, ты закончил марафет наводить?
– Закончил! – Леший стер с лица пену, улыбнулся. – Готов к труду и обороне!
Никогда раньше Никита не видел, чтобы человека так меняла борода или, скорее, ее отсутствие. Вот, казалось бы, бороду Леший отращивал специально для солидности, да только ни солидности, ни возраста она ему не прибавляла. А сейчас, гладковыбритый, с порезами от неловкого обращения со станком, он казался куда взрослее и даже мужественнее. Что, в принципе, было довольно странно. Не к такому Лешему они привыкли.
– Что? – Леший заметил их удивленные взгляды, потер щеку. – Пену не вытер?
– Тебе не нужна борода. Тебе так лучше, – сказала Марфа, самая добрая из них.
– Спасибо. – Леший перестал тереть щеку, бросил быстрый взгляд на Лику. Но та уже отвернулась, с сосредоточенным видом гладила своего Крыса.
– Я вот тут подумал, – Никита поднял с земли рюкзак, – а если тот мальчишка, которого мы ищем, уже не человек вовсе? – Вопрос этот показался бы диким там, в городских джунглях – оплоте цивилизации, а здесь, в джунглях реальных, он никого не удивил. – Времени с момента его исчезновения прошло столько, он мог превратиться в этого… безвременника. Ну, чисто гипотетически.
– Мог, – кивнул Архип. – И гипотетически, и практически.
– И что тогда? Что нам с ним делать? Как быть?
– Убить. – Архип вскинул на плечо свой карабин.
– Как – убить?.. – Вздохнула Марфа, а Эльза с такой силой вцепилась в лямки своего рюкзака, что побелели костяшки пальцев. Если она не справится… Никита сделал шаг в ее сторону. Просто так, на всякий случай…
– Я знаю как. – Архип искоса глянул на Эльзу. Тоже ждал нападения?
– А доказательства? – спросил Михалыч тоном до отвращения деловым, словно речь шла не о живом человеке. – Клиенту потребуются доказательства. Я бы, с вашего позволения, предложил следующее. – Он сдернул с переносицы очки, протер краем ветровки. – Я бы предложил хотя бы попытаться вывести его за пределы границы. Архип, вы не знаете, могут ли эти… эти существа выжить в нашем мире?
– А зачем? – Архип посмотрел на завхоза с удивлением. – Зачем тащить нежить в нормальный мир?
– Затем, что в нормальном мире нежить может снова стать человеком, – очень тихо, так, что остальные ее едва расслышали, проговорила Марфа.
– Или подохнуть окончательно, – сказал как отрезал Архип, и Марфа тут же поникла, отступила на шаг.
– Мы попробуем! – Эльза обняла Марфу за плечи. – Мы сделаем все возможное, чтобы спасти того, кого еще можно спасти!
– Прямо какая-то сходка гуманисток! – усмехнулась Анжелика. – Это вы, дамочки, просто не видели то, что видела я. И вот что я вам скажу! Когда вы столкнетесь с этой тварью, у вас будет одно-единственное желание – покромсать ее на мелкие кусочки. Так что удачи, но без меня! – Она со злостью дернула с земли свой рюкзак и нырнула в кусты.
– Я велел держаться вместе! – прорычал Архип и ломанулся следом.
В Чернокаменске задержались дольше, чем планировали. Все ж таки Игнат решил прикупить у здешнего миллионщика Злотникова прииски. Прииски те были давно выработаны, оттого, наверное, Злотников продал их без сожаления. Задешево продал.
Их познакомил Вран. Ввел гостями в злотниковский роскошный дом. Чуял Степан, если бы не Вран, ничего бы у них не вышло, Злотников даже не глянул бы в их сторону. Но Вран умел убеждать и умел нравиться. Здесь, в Чернокаменске, он представлялся польским князем, жил на широкую ногу и репутацию себе заслужил человека странного, но весьма дельного. Вот таких Злотников особо привечал. Ну и Степана с Игнатом приветил по Врановой рекомендации, уступил прииски. Может, оттого и уступил, что знал – нет на берегах Чернокаменки больше золотишка, ушла жила, давным-давно ушла. Он другого не знал, что любая жила, как глубоко бы она ни ушла, выходила на зов Игната, пробивалась из-под земли самородками.
Первые два они нашли в тот самый день, как ударили со Злотниковым по рукам. Каждый из самородков был размером с голову младенца, а уж сколько стоил, Степан и считать не стал. Муторно ему было в Чернокаменске,
