– Ложись спать, – велел я ей. Взяв фонарь, я в одних трусах выскочил за дверь.
Чем ближе я подходил к домику любви, тем больше понимал, что эта затея не из самых удачных. Я вовсю напрягал слух, пытаясь уловить какие-либо звуки из дома, но все было тихо. Дрожащий лучик фонаря робко остановился на двери. Она была приоткрыта.
(Ну, всего несколько движений, давай! На раз – прижми дверь к косяку. На два – вгони щеколду в паз. На три – уматывай обратно спать.)
Я облизал губы.
Запереть дверь, конечно, можно. И вернуться обратно (так и не посмотрев, что там, внутри), но… черт возьми, будь я проклят, но вдруг твердо решил про себя, что обязательно загляну внутрь. Всего на секунду… может, на две. Поистине любопытство – страшная вещь.
Я протянул руку и открыл дверь. Скрип петель показался мне ужасающе громким. Вздохнув поглубже, я вошел внутрь.
Свет фонаря, как мне показалось, слегка потускнел. Затаив дыхание, я провел его по кроватям. Пусто! Правда, на одной простыня была в каких-то бурых пятнах. Возможно, у Дэна открылись раны.
Но где он? Снова ушел куда-то?
Как ни странно, вероятность того, что его нет в доме, успокоила меня. Я развернулся, чтобы уходить, как вдруг в самом углу послышался какой-то шорох. Звуки доносились из самого угла.
Чувствуя, что сердце постепенно набирает темп, я направил свет фонаря в сторону звука. Звук был неприятный. Словно… хлюпала под ногами слякоть.
В углу что-то шевелилось.
– Дэн? – пискнул я, пятясь.
Звуки на мгновенье прекратились, и на меня глянуло лицо Дэна. Только Дэна ли?! Размытое серое пятно, как старый, грязный, подтаявший сугроб, вместо глаз – два размокших окурка, в длинных волосах шевелится что-то мерзкое.
– Ооо-о-ро-г-орог… – булькнуло существо и потащилось ко мне. Не помня себя от ужаса, я выскочил за дверь, больно ударившись при этом о торчавшую половицу пальцем ноги, и трясущимися руками запер ее на задвижку.
– Ро-о-ого-о?.. – вопросительно прочавкало существо из-за двери.
(Куда же ты?! Мы же еще не поиграли!..)
Как сумасшедший, я вбежал в дом и упал на кровать. Меня душил ужас. Я уснул почти под утро. Тяжелым, беспокойным сном.
Климентий долго не мог уснуть, ворочаясь в кровати. В его памяти раз за разом всплывала, словно протухшая рыба из глубины мутного пруда, произнесенная Денисом фраза насчет Татьяны. Костя…
Кто бы мог подумать?
«…Или ты хочешь сказать, что не знал, как она извивалась под Константином?..»
Клим сжал кулаки.
«Как насчет Татьяны?..»
Неужели Костя? Если это так, он вырвет у него сердце собственными руками.
«…Чтобы понимать живых, нужно больше общаться с мертвыми…»
Клим сжал кулаки еще сильнее и почувствовал, как ногти впиваются в ладони.
Всего лишь однажды Клим на мгновенье усомнился в верности своей жены, с которой прожил бок о бок почти двадцать лет. Усомнился и тут же отругал себя за необоснованную ревность.
Константин был женат, но это не мешало ему периодически навещать их в Красной Щели. В тот день Клим вернулся с охоты, неся с собой двух зайцев, попавших в силки. Подходя к дому, он услышал голос Константина и вслед за ним – звонкий смех Татьяны. Сердце застучало чуть быстрее. «А тут неожиданно из командировки возвратился муж…» – весьма некстати пришло в голову Климу, когда он распахнул дверь. Цепкий глаз тут же подметил вспыхнувшие розами щеки Татьяны и странный огонек, промелькнувший в глазах Кости. И все. Они были одеты, кровать была заправлена, шампанского на столе не было, а легкий румянец на лице любимой жены и тень в глазах друга к делу не пришьешь. После этого прошло много лет, и Клим ни разу не обмолвился с Татьяной об этом случае ни словом, но он всегда помнил то нехорошее чувство, внезапно охватившее его в тот момент, когда он вошел в хижину:
«…Книга Странствий… Надеюсь, ты знаком с ее содержанием?»
О какой Книге Странствий толковал Аверин? Клим был уверен, что Денис сам не понимал, о чем говорит.
«Похоже, в него вселился демон», – с кривой усмешкой подумал он. С головой у парня и в самом деле не в порядке, это факт. Оставалась слабая надежда, что все происходящее с Денисом – временно, но почему- то у Клима не было в этом твердой уверенности.
Он мысленно вернулся к вечернему разговору. Реакция ребят была понятна и естественна, было бы странным ожидать от них иного поведения. К тому же Клим сам с трудом пытался сдерживать охватившее его волнение. В свое время он снисходительно выслушал историю об Эллионе от одного дряхлого старика в Соловках, очень походившего на старославянского волхва.
Но байки байками, а ведь тогда в экспедиции действительно происходили страшные вещи. Видя состояние ребят, Клим благоразумно решил опустить некоторые подробности тех жутких событий.
Действительно, никаких схваток с местными здесь не было: всего здесь местных – он да Татьяна. Барды, наспех построив две хибары, уехали куда-то на Алтай. Они обещали вскоре вернуться, но так и пропали. Вскоре в Красную Щель прибыл катер «Ракета». Приехавший бородатый мужик в камуфляжной шляпе представился Аркадием Борисовичем, начальником Краснодарской археологической экспедиции.
«Судя по данным спектрографа, в здешних местах находятся скифские захоронения, – пояснил он. – Вот разрешение на проведение раскопок. Наша экспедиция должна прибыть на следующей неделе. Мы не побеспокоим вас». Клим безразлично пожал плечами – места здесь на всех хватит, лишь бы браконьерством не занимались.
Они разбили лагерь в ста метрах севернее дома Клима и со следующего дня начали раскопки. Климу было непривычно видеть пестревшие в лесу палатки, слышать по вечерам веселый смех и звуки гитары, но скоро он притерпелся. Однажды ему пришлось наблюдать их работу: несколько мужчин в одних шортах, блестящие от пота, размахивали тяжелыми кирками, взрыхляя каменистую почву, остальные наполняли камнями и щебнем носилки, которые выгружали недалеко от погребений. Девушки, перешучиваясь, расчищали щетками и специальными ножами уже найденные фрагменты посуды и человеческих останков. Затем все это фотографировалось, измерялось, скрупулезно зарисовывалось тушью – рисунки приобщались к находкам – и бережно упаковывалось в герметичные пакеты, на которых ставились надписи: что где обнаружено. Клим смотрел и никак не мог понять, для чего нужны эти буквально рассыпающиеся в руках кости с черепами и осколки глиняной посуды. «Столько возни из-за каких-то горшков и пары костей», – недоумевал он.
Так продолжалось примерно неделю.
Наступило 15 августа – традиционный День археолога. В этот день Клим не видел ни одного работника экспедиции трезвым. Вечером пропали двое молодых людей. Всю ночь их искали с фонарями, срывая голос до хрипоты, однако поиски ничего не дали.
Утром вернулся один из пропавших.
Он появился в лагере как привидение, с расползшейся по лицу злой ухмылкой и сообщил оторопевшим товарищам, что никому из них не удастся покинуть Красную Щель живым.
«Разве что в удобных сосновых ящиках», – кривляясь, выплевывал он слова. Он зубами разгрыз свое запястье и пытался кровью что-то написать на стенке одного из домов, построенных бардами, но его вовремя схватили. Забинтовав руку, его связали, а несколько молодых людей отправились на поиски второго.
Пока археологи бродили по лесу, безумец освободился от веревок и набросился на своего друга, свернув тому шею. После этого он облил себя керосином, предназначенным для ламп, и чиркнул спичкой. Девушки в страхе смотрели, как по лесу, шатаясь, бродил пылающий факел, жутко хохоча. Он застрял между двух деревьев и сгорел вместе с ними. Позже нашли второго – он висел вверх ногами неподалеку от Дьявольской топи и был похож на высушенную воблу. В его теле не было ни капли крови, словно всю ее высосали
