ненасытные вампиры. К вечеру исчезли еще двое работников, их трупы не нашли. Клим отвез Татьяну в Соловки и поехал в Апрелевку – двенадцать километров от Соловков, поскольку там находился опорный пункт милиции.
Тем временем помутился рассудок у жены начальника экспедиции. Она разрисовала себе лицо тушью и помадой, став похожей на скво индейского племени, после чего с тупой сосредоточенностью принялась срезать себе ножом подушечки пальцев, что-то монотонно напевая при этом.
Когда вернулся Клим (Татьяна осталась в Соловках) в сопровождении наряда милиции на давно изжившем свой век военном катере, из всех археологов в живых осталось лишь четверо – трое молодых людей и девушка. Иссохшие трупы некоторых членов экспедиции были обнаружены рядом с болотом. Они были аккуратно развешаны на деревьях, будто праздничные гирлянды в новогоднюю ночь.
Клим не знает, что случилось с оставшимися в живых, но у него был очень долгий и неприятный разговор с заместителем начальника Управления Федеральной службы безопасности по Краснодарскому краю полковником Зиминым. Последний ничуть не стеснялся в выражениях, и слепой, слыша его речь, мог бы подумать, что находится не в кабинете замначальника Управления ФСБ, а в лачуге пьяного сапожника.
«Я понятия не имею, какого хера там случилось, б…дь, но ты живешь там уже три года, неужели ничего странного за все время ты не замечал?!» – орал он на Клима, наклоняя над ним свое красное потное лицо с мясистым носом.
«Хорошо, что сейчас не 37-й год!» – думал про себя Клим, проклиная органы безопасности и злосчастную экспедицию.
Напоследок Клим подписал кучу бумаг о неразглашении событий, которые происходили тогда в Красной Щели. Одно время Клим с Татьяной жили в Краснодаре у брата Татьяны и являлись на допросы почти каждый день. Лишь спустя месяц, прочесав вдоль и поперек Красную Щель, оперативники оставили в покое Ининых. Они долгое время не решались вернуться в любимый домик и почти два месяца жили в Соловках. Тогда-то Клим и узнал об этой легенде. Его первая реакция была очень похожа на сегодняшнюю реакцию ребят. Но, вспомнив перекошенное лицо женщины, с безумной педантичностью срезающей себе подушечки пальцев скальпелем, он перестал сомневаться.
Клим разговаривал со стариком из Соловков, спросив, что могло явиться причиной этой мясорубки. Старец долго кашлял, жевал губами, после чего выдал примерно следующее: «Достаточно того, чтобы пара идиотов забрели в топь. Топь чувствует тепло человека, разумеешь? Как комар запах пота. Как пчела пыльцу в цветке».
«А как же кровь? Ты хочешь сказать, в болото не проливалась кровь?»
Выцветшие глаза старика испуганно мигнули:
«Нет! Если бы в топь пролилась кровь, оно бы вырвалось на свободу. А так… Оно просто почувствовало близость человека и развлекалось, разумеешь?»
Развлекалось?!
Напоследок к нему явился некий майор Алферов – сотрудник новороссийской милиции – и настойчиво предлагал Инину собрать все пожитки и навсегда покинуть это место. После недолгих и бесполезных уговоров майор уехал.
Охотясь на кабанов, Клим как-то наткнулся на это болото. Сказать, что он был напуган, нельзя, но, глядя на раскинувшуюся вокруг трясину, он видел проносящиеся перед ним, словно в убыстренном режиме просмотра, лица тех археологов. Через некоторое время Ральф принялся жалобно выть, нетерпеливо поглядывая на хозяина.
«Это плохое место, хозяин, я чувствую это. Прошу, уйдем отсюда!» – молили его умные глаза. Точно так же собака вела себя сейчас.
Клим помнил внезапно посетившее его странное чувство. Ощущения были сродни ощущениям при приближающейся смерти, и самое поразительное, она была отнюдь не страшна, а наоборот – очень приятна и желанна, как предстоящий сон после тяжелого изнурительного дня. Некоторое время в его сознании воскресали кошмарные образы его умершей жены. Торопливо схватив Ральфа за ошейник, он резко развернулся и широким шагом направился обратно домой.
Ночью ему приснилось, что он приехал в Соловки и отправился к могиле Татьяны. Судорожно разбросав землю, он вскрыл гроб, после чего разделся и упал в объятия своей любимой супруги. Обняв полуразложившийся труп, Клим принялся осыпать поцелуями изъеденное червями, съежившееся черное лицо Татьяны, пытаясь просунуть свой член в то место, которое он называл «волшебной долиной».
Своим диким криком Клим разбудил Ральфа. В окно выпученным глазом мертвеца уставилась багровая луна, и уснуть ему в ту ночь было не суждено.
Ральф все продолжает скулить. Похоже, нужно на какое-то время уехать отсюда и как можно быстрее отправить домой ребят. А этот малый Дмитрий неплохой парень, несмотря на то что часто бывает несдержанным. Виталий не хуже, но Дима почему-то нравился Климу все больше и больше. Денис болтун и раздолбай, Игорь – тюфяк, хоть и образованный. В передряге от этих двоих мало пользы, тем более Аверина можно уже смело исключать из числа помощников. Девчонки молодцы, но с Дианой тоже возможны проблемы. От таких девушек никакого толку, и, если они вдруг решат добираться до Соловков пешком, она будет балластом.
Клим вспомнил, что, не доходя четырех-пяти километров до Соловков, горную дорогу вдоль моря пересекает глубокое ущелье, будто оставленная гигантским топором великана зарубка. Ущелье уходит далеко в глухой лес, поэтому проще и быстрее соорудить мост из деревьев, чем пытаться его обойти. Если ребята все же примут решение идти пешком, их нужно предупредить.
Но… Мысли Клима вновь вернулись к фразе Дениса. Как быть с Константином? Клим уже понимал, что не сможет общаться с ним так, как раньше.
(…Она извивалась под ним!..)
Один из лучших друзей, Костя…
Веки мужчины наливались свинцом, мысли кружились в беспорядке, он постепенно погружался в сон.
Вдруг до его тонкого слуха донесся легкий скрип у дверей, после чего – мягкий, но настойчивый стук.
Клим мгновенно сел в кровати, сон как рукой сняло. Кто бы это мог быть? Денис?
(Да, это он, и он пришел к тебе, чтобы рассказать новые подробности измены твоей жены с Константином, и ты этого хочешь, так ведь?)
Напряженно вглядываясь в черное окно, он неожиданно расслабился. Он не понимал почему, но каждой клеткой своего тела он ощущал необычайную легкость и свежесть, словно только что вышел из банной парилки и нырнул в холодное озеро. Вдруг куда-то исчезли все проблемы и тревоги, и он с умиротворенной улыбкой прислушивался, не раздастся ли новый стук.
Но вместо стука за окном постепенно стало светлеть, но это был не обычный электрический свет или отблески костра. Это было похоже на серебристое сияние полной луны в безоблачную ночь.
Сам того не осознавая, Клим улыбнулся. Он успокоился. Конечно же, это не Денис. Денис всего-навсего испорченный мальчишка, он не может так сиять. Возможно, он уже отправился в страну снов.
«Кли-и-и-им», – раздался тихий бархатный голос, словно дуновение ветерка. Голос ласковый, просительный. И до боли знакомый.
Ира? Вряд ли. Диана? Нет.
Он посмотрел вниз и увидел нежно-розовый свет, струящийся вокруг него, – он пробивался лучами в щелочки между его руками и телом, между его ногами и даже между пальцами. Свет отбрасывал вперед его тень, сухопарую, странно согнутую, напоминающую тень висельника, и гладил его бескровными, прохладными, как шелк, пальцами.
Девушка за дверью вздохнула, и в этом выдохе снова проскользнуло нечто странно знакомое. Знакомое и… печальное. В то же время Клим готов был присягнуть, что женский голос раздается не снаружи. Он будто был везде, витал в воздухе, впитываясь и пронизывая ночную тишину.
«Впусти-и меня, Кли-им», – нараспев продолжали снаружи.
«Кто ты?» – хрипло прошептал Клим, вставая с постели.
«Ты знае-ешь», – короткий смешок.
