– Что сделаю?
– Давай осмотрим для начала город. Как он называется?
– Дхар. То есть Новый Дхар. Старый Дхар оказал упорное сопротивление Хозяевам Теней, когда они вторглись в страну, и был уничтожен.
– Интересно. И как тут относятся к Хозяевам Теней?
– Не жалуют.
– А ведь выросло новое поколение. Это может быть забавным.
Когда наступила темнота, огромная площадь в центре Нового Дхара оказалась необычно пустой и тихой, если не считать каркающих и пикирующих ворон. Приблизившись к ней, человек испытывал холод и страх и спешил ретироваться.
На бордюре фонтана сидела женщина, болтая ногами в воде. Вокруг кишели вороны – одни улетали, другие прилетали. На краю площади, в тени, притулившись к стене, за женщиной наблюдала другая. Это была скрюченная, сморщенная старуха; вечерний холод заставлял ее кутаться в лохмотья. Казалось, обе готовы ждать вечно.
Их терпение было вознаграждено.
В полночь появилась Тень, огромная, страшная. В Новом Дхаре даже те, кто не обладал магическими талантами, ощущал эту жестокую темную силу на расстоянии многих миль.
Плакали дети, матери пытались их успокоить. Отцы запирали двери, спешили укрыть своих жен и чад.
Тень с ревом ворвалась в город и понеслась к площади. Закаркали, заметались вороны. Могучая голодная тварь налетела на ту, что сидела у фонтана.
Женщина засмеялась. И исчезла.
Вороны насмешливо галдели. Женщина хохотала, стоя на краю площади.
Тень развернулась и снова атаковала. Но женщины не оказалось на месте. Только хохот позади Тени.
Жабомордый, притворяясь Душелов, целый час водил Тень по городу, по местам, где она могла убивать и уничтожать, превращая эти места в очаги ненависти, которая будет долго и тщательно подпитываться. Тень была неутомима и упорна, но глупа. Ее не заботило, какую память она оставит по себе в Новом Дхаре; она лишь ждала, когда преследуемая допустит ошибку.
Старуха на площади неторопливо поднялась и заковыляла к дворцу наместника Длиннотени. Вошла беспрепятственно – часовые будто ослепли. Проковыляла в комнату для хранения ценностей, где наместник копил сокровища, отнимаемые у жителей, и открыла массивную дверь, секрет которой, считалось, известен лишь хозяину. В хранилище она из старухи превратилась в Душелов. Ей было очень весело.
Пока Жабомордый дурачил Тень, Душелов успела узнать ее повадки. Тень вынуждена преодолевать все расстояние между двумя точками, бес обходится без этого. Если охотница не зазевается, он так и будет уходить из-под удара.
Изучив Тень, Душелов поняла, куда ее можно заточить.
Она потратила час на изготовление вместилища для Тени, затем еще час на мелкие чары, способные сбить монстра с толку. Даже если кто-нибудь освободит Тень, она уже и не вспомнит, зачем явилась в Новый Дхар.
Душелов вышла и притворила дверь, оставив щелку. Затем изменила облик, прикинувшись одним из дворцовых стражей. И отправила Жабомордому мысленный сигнал.
Бес примчался на зов. Материализовавшись рядом, он приплясывал от счастья – ему удалось заманить охотницу в ловушку. Душелов захлопнула за Тенью дверь и наглухо запечатала. Ухмыляясь, Жабомордый сказал:
– Было весело! Если б не дела в моем мире, я бы играл вот так еще сотню лет. С тобой не соскучишься.
– Это что, намек?
– Да, моя радость. Мне будет недоставать и тебя, и Капитана, и всех ваших друзей. Может, я еще навещу вас. Но у меня дела в других местах.
Душелов захихикала детским голоском:
– Ну хорошо. Побудь со мной, пока не выберусь из города, а потом можешь идти на все четыре стороны. Клянусь, потеха будет славная! Хотела бы я увидеть рожу Длиннотени, когда он узнает. Он вовсе не так умен, как ему кажется. У тебя найдутся приятели, которые согласятся поработать на меня?
– Знаю пару-тройку любителей приключений. Спрошу их.
И они пошли, смеясь, как напроказившие дети.
74
Беременна.
Никаких сомнений.
Стоило целительнице произнести это слово, как все прояснилось. И усложнилось.
Одна-единственная ночь. Вот уж не думала не гадала, что такое может произойти со мной. Однако произошло, и я, раздутая, как тыква-горлянка, сижу в моей крепости к югу от Таглиоса и пишу Анналы, и гляжу на дождь, который льет вот уже пятый месяц, и мечтаю снова спать на животе или на боку и ходить, не переваливаясь по-утиному.
Радиша окружила меня стаей женщин; они втихую смеются надо мной. Я пытаюсь вылепить солдат из их мужчин, едва ноги волочу после учений, а эти кумушки показывают на меня пальцем и судачат: вот, мол, почему женщины никогда не выбиваются в генералы. Трудно порхать как бабочка, когда живот тянет к земле.
Кто бы там ни прятался, в резвости ему не откажешь. Судя по рывкам да кувыркам, он готовится стать атлетом – бегуном на большие дистанции или борцом-профессионалом.
Что ж, в отведенный мне срок я уложилась. Почти все, что хотела внести в Анналы, уже там. Если верить женщинам, все мои страхи и сомнения напрасны, роды я переживу, и будет еще пять-шесть недель, чтобы восстановиться, прежде чем спадет вода и войско отправится в новый поход.
От Костоправа регулярно приходят письма, их перебрасывает через реку баллиста. В Дежагоре спокойно. Костоправ хочет присоединиться ко мне, а уж как я этого хочу! Помимо прочего, было бы легче переносить беременность. В тот день, когда вода в Майне сойдет и восстановится переправа, я устремлюсь на северный берег, а он – на южный.
Я полна радужных надежд, как будто моей сестрицы, вечно все портящей, вообще не существует. Она знает обо мне – ее вороны всегда здесь. Я их не гоню, пусть шпионят. Может, уймется наконец сидящий в ней дьявол.
А вот и Рам, прямо из бани. Видят боги, чем ближе роды, тем более странно он себя ведет. Словно это его дитя я ношу под сердцем.
Похоже, он боится, как бы не случилось со мной того же, что и с его женой и ребенком. Ведет себя как одержимый манией преследования. Постоянно озирается, кидается на любой звук. А входя в комнату, обшаривает все углы и темные места.
75
Для такого поведения имелась серьезная причина. Рам кое-что узнал, и это стоило ему жизни.
Он погиб, сражаясь со своими братьями-душилами, когда те пришли за моей дочерью.
Нарайяну конец. Он все еще где-то ходит, может быть, даже ухмыляется по своему обыкновению, но недолго ему осталось. Если до него не доберутся мои воины, которые разыскивают людей с несмываемыми красными пятнами на ладонях, то поймаю я. Он даже не подозревает, насколько я опять сильна. Из-под земли достану мерзавца и сделаю его святым душилой гораздо раньше, чем ему бы хотелось.
Зря я ему доверилась. Ведь не сомневалась, что у него свои планы. Всю жизнь меня предают. Но как я могла догадаться, что Нарайяна и его душил с самого начала интересовала не я, а дитя, растущее в моем чреве? Нарайян оказался превосходным актером.
Подонок ухмыляющийся.
