Вот так Смедз Шталь попал в ряды серых.
54
Мелкие твари так часто сновали туда-сюда, что я уже не сомневался: нас вот-вот обнаружат люди, которые внизу. Боманц и Молчун выбивались из сил, отвращая от нашего логова любопытных, и рисковали привлечь своим колдовством внимание нового городского начальства.
Зато Ворон наслаждался каждой минутой.
– Ну что ты все лыбишься? – спросил я.
– Да ребятами этими восхищаюсь, которые клин стянули. Яйца у них – аж до колен.
– Тьфу ты!
Ну да, кто же еще способен оценить их наглость, если не Ворон.
– Ящик, вот смотри: один из них решает смыться со своей долей и попадается людям Изгоя. И как теперь быть его приятелям? Выручать – слишком рискованно, очень мало шансов справиться с конвоем. Поэтому они выбирают другой вариант. Солдаты ведут парня сюда, но на полпути кто-то незатейливо выбегает наперерез и едва не сносит арестанту башку. Да так шустро управляется, что свидетели, а их немало, дают совершенно разные описания его внешности. Когда же солдаты очухиваются и кидаются в погоню, он валит двоих и смывается. Прочим остается лишь хлопать глазами и чесать в затылке.
– Похоже, любитель приключений, – сказал я. – Твой собрат по духу?
– Ящик, у него есть стиль. А стиль – очень ценная штука. Будничные или даже грязные дела можно делать буднично и грязно, а можно – артистично. Уж поверь, имей этот нахал еще пять минут, он бы напялил мундир «Ночного хищника», чтобы окончательно запутать свидетелей. То, что он сделал, может быть, и плохо. Но то, как он это сделал, – хорошо.
Узнаю былого Ворона. Глядишь, и расколется однажды его скорлупа.
– По-твоему, эти парни так борются со скукой? Показывают всем голую задницу и орут на всю округу: «Слабо нас поймать?»
– С чего ты взял? Наверняка они прячутся в какой-нибудь дыре, где ты и свинью не стал бы держать. Голодные, грязные, напуганные, понимающие, что живыми им не выбраться. Но они не сломались. Они отбиваются. Царапаются, кровенят рожи волкам и вампирам, которые пытаются их сожрать. Они все делают правильно. Как считаешь?
Я согласился. В основном по той причине, что иначе Ворон весь день учил бы меня никогда не сдаваться, даже будучи загнанным в угол.
Моя уступчивость возымела действие. Ворон отошел и вступил в спор с Молчуном и Душечкой. Судя по тому, что искры не летали, разговор шел только о деле. А я пообщался с Боманцем. Он пытался выбраться из моральной ловушки и задавал вопросы, которые касались серебряного клина. Наверное, ответить колдуну не смог бы никто. Этот клин – точно капля черной гнили, упавшая в бочаг с чистой водой. Гниль расползается, марает. Она уже отравила Весло. Мы ей до сих пор не поддались, потому что знаем ее натуру, потому что способны давать ей сознательный отпор. Но что с нами будет, если поиски увенчаются успехом и мы заполучим клин?
Страшно даже представить.
И все-таки, как мы поступим с проклятой штуковиной, если однажды доберемся до нее?
Ни разу не слышал, чтобы кто-то поднимал этот вопрос. В основном обсуждалось, как не допустить, чтобы клин попал в чужие руки и натворил бед.
Ясно же как день: там, где его оставили воры, он долго не пролежит.
У меня не было никаких идей на этот счет. Вернее, были, но они не казались удачными. Не найти в целом мире места, куда не доберется ушлый искатель. Разве что утопить клин в самой глубокой океанской впадине – но ведь и это не гарантирует надежности.
Какая-нибудь рыбина сдуру проглотит клин, не дав ему опуститься и на десять футов. А потом выбросится на берег или насадится на крючок, а у рыбака вдруг обнаружится врожденный колдовской дар и доселе дремавшая страсть к покорению мира.
Злые фетиши – они такие.
Наверное, лучше всего было бы собрать команду волшебников, чтобы перенесли клин во внешнее царство и воткнули в пролетающую комету. Ну, еще можно пробурить дырочку в грани, разделяющей плоскости бытия, протолкнуть туда клин, а отверстие закупорить.
Оба эти способа – жульнические, проблема всего лишь перекладывается на чужие плечи. Разбираться с клином придется обитателям другой плоскости или нашим потомкам, когда комета возвратится.
Я не следил за разговором Ворона, Душечки и Молчуна, однако ухватывал его обрывки. Так часто бывает – и неинтересна болтовня присутствующих рядом, но и не отгородиться от нее никак. Ворон терял терпение – не нравилось этому привереде сидеть и ждать, когда что-нибудь произойдет, вместо того чтобы выйти и сделать так, чтобы это что-нибудь произошло. Да, к нам возвращался прежний Ворон. Возникла проблема? Прикончи того, кто ее создал. Или хотя бы задай ему хорошую трепку.
Меня возмутило, когда Ворон изъявил желание прогуляться вместе со мной и осмотреть то место, где утром случилось так восхитившее его тройное убийство. Но я сдержал негодующий вопль. Тем, кто внизу, вовсе не нужно знать о том, что мы наверху. Сейчас Душечка вправит ему мозги…
Ох и коварная же стерва!
Идею Ворона она сочла превосходной. И мы потащим с собой Боманца – просто на тот случай, если понадобятся услуги колдуна.
Молчун улыбался от уха до уха. Уж не знаю, что этот прохиндей вешал ей на уши, но уверен: он с выгодой использовал каждый миг нашего с Вороном отсутствия.
Я решил так: если судьба накрепко связала меня с восстанием, постараюсь устроиться главным вербовщиком. Вовлеку в движение несколько женщин, они не будут лишними. Мужчин же – только тех, у кого мозги не навыворот.
Наша троица спустилась по лестнице – Боманц маленько подсобил своими иллюзиями – и двинула к выходу с таким видом, будто мы самые что ни на есть свои. Все по науке Ворона: если мы не свои, то как вообще могли здесь оказаться?
Стиль и нахальство! Дружище Ворон, ты снова со мной!
Зарезанного вора увезли на телеге заодно с другими покойниками, но место происшествия мы нашли без труда. Там повсюду остались следы крови, да вдобавок толпились мальчишки, рассказывая друг другу о случившемся.
Ворон лишь разок взглянул на пятна. Боманц тоже не нашел для себя ничего полезного. Он не умел разыскивать мертвых.
Мы пошли по переулку, где убийца оторвался от погони. Странно, что серые не догадались оставить здесь наблюдателей. Ведь идея насчет засады так и напрашивается, пусть и неизвестно, на кого идет охота. Или офицеру голова вовсе не для того дана, чтобы думать?
Труднее было найти место гибели двух солдат – очень уж сумрачным оказался этот переулок. Жуткое место. Такое впечатление, будто солнечному свету путь сюда заказан и люди здесь не жили никогда, а поселились совсем другие существа, и они очень недовольны нашим присутствием.
Может, тут все еще бродят души убитых солдат?
Вот такими мыслями я сам себя запугал аж до дрожи.
Боманц сотворил
