Смедз осторожно встал, набил карманы едой, накрыл сокровища одеялами – и замер.
В канаве появился мужской силуэт. Один из тех мятежников. Прав был Рыба – эти сволочи просто так не отстанут.
Человек приближался.
Смедз втиснулся в нишу, где лежали его вещи. Очень сомнительное укрытие, но он рассчитывал, что глаза незнакомца не скоро привыкнут к темноте после яркого света.
Так и вышло.
Человек продвигался ощупью, пока не поравнялся со Смедзом. Тот высунулся и перерезал ему горло.
Человек забился и запищал, как подстреленный кролик. Смедз выбрался из ниши и двинулся к выходу из крытой части канавы. На звуки, догонявшие его, не обращал внимания. Потом дождался, когда глаза привыкнут к свету, и осторожно пошел дальше, готовый к любым сюрпризам.
Стена канавы здесь была почти вертикальной, двенадцати футов высотой, выложенная камнем и покрытая инеем. Сюда намело изрядно снега, в нем вязли ноги. Позади в потемках раздался злобный рев, придав энергии мышцам и цепкости рукам и ногам. Смедз выбрался наверх.
Откатываясь от края канавы, он услышал чужое приближение. Встал, замер в ожидании.
Над краем поднялась разъяренная физиономия. Смедз ударил ногой изо всей силы и попал точно в середину лба. Преследователь опрокинулся. Смедз заглянул в канаву, увидел почти утонувшего в снегу человека. Погладил нож в кармане куртки, но раздумал спускаться – на него смотрели остановившиеся возле мостика мужчина и несколько детей.
– Чтоб ты насмерть задубел, сучара!
В сердцах он пнул снег, повернулся и зашагал прочь.
Впервые за неделю у Смедза было легко на душе – и плевать он хотел на то, что для него припасло будущее.
73
Когда рога сыграли тревогу, Душечка пришла в неистовство. Никогда я не видел ее такой разъяренной, а причина – исчезновение Ворона и Медведя. Что бы ни планировала Белая Роза, для чего бы ни заставляла нас переодеваться, она рассчитывала, что помощников у нее будет больше.
Остались только я, Молчун, Боманц и Коротыш Вертун. Пехтура скончался полчаса назад.
Она затопала ногами и сказала на языке глухонемых:
– Мне он не нужен! И без него раньше справлялась! Готовьте лошадей.
Душечка надела через голову кольчужную рубашку длиной по колено, поверх нее – белый табард. Пристегнула совсем не женский меч. Никто не посмел возражать – так грозно она рычала и гримасничала.
Боманц помог ей и мне усесться верхом. Коротыш вручил ей пику, которую соорудил из найденного возле конюшни хлама. Душечка привязала к древку свой флаг, свернула его. Если ее и беспокоила рана, она ничем этого не выдавала.
Молчун решил помериться силами с непогодой, но под напором ветра не то что идти – на ногах удержаться было трудно. Пришлось вскочить на коня – пешком колдун безнадежно отстал бы от нас.
Мы тронулись в путь. Выехав из конюшни, Душечка остановилась, взглянула на небо и вроде осталась довольна. Я тоже задрал голову – в вышине парила птица, то ли ястреб, то ли орел, с такого расстояния не разобрать.
Душечка дала лошади шенкеля. Она не поделилась своими намерениями с нами – видать, опасалась, что остановим. Наверное, мы бы так и сделали, даже не постеснялись бы ее связать.
Догнав ее, мы перестроились. Ближе всех к ней теперь ехали два колдуна, способные защитить ее своим искусством.
Белая Роза повела нас на голоса рогов, в ту сторону, откуда надвигалась беда.
Рехнулась девка!
У имперцев было несколько минут форы, но мы их догнали. Объехав ту часть города, что примыкала к юго-восточной стене, увидели сотни спешащих солдат. Боманц с Молчуном сотворили и погнали вперед страшенный звук, сметая всех с нашего пути. Мы выскочили на свободное пространство возле стены. Душечка поскакала прямо по длинному пандусу, предназначенному для подъема тяжелых машин на стену. Солдаты вынуждены были спрыгивать, освобождая ей дорогу.
Я сказал себе, что год выдался волнующим, богатым на приключения, но теперь настало время умирать.
И вот мы скачем по стене, солдаты разбегаются вправо и влево. Я заметил Хромого, идущего к Веслу в гордом одиночестве.
Душечка резко натянула поводья, ее конь взвился на дыбы и заржал. Она развернула алый шелковый стяг с вышитой белой розой. Вмиг наступила гробовая тишина. Оцепеневшие имперцы выпучили глаза, даже Хромой придержал свою грозную поступь и прикипел взглядом к знамени.
Тишину разорвал крик орла – все-таки это орел. Хищник ринулся вниз. Прежде чем он приземлился на плечо Душечки, едва не сломав ей кости, она вытянула руку, показывая за стену.
Все повернули головы. Там взмывали летучие киты – три, пять, шесть, семь, восемь! Из укрытий хлынули сотни, эскадроны, полки кентавров, стук их копыт слился в сплошной гром, нимало не приглушаемый снегом. Батальоны деревьев один за другим двинулись к городу. С китов соскальзывали скаты, ловили восходящие потоки воздуха. Их многочисленные собратья уже парили над городом у нас за спиной, давая понять всем жителям и защитникам, что Весло в осаде.
Душечка привстала на стременах и окинула взглядом окрестности, высматривая не согласных с тем, что сегодня день Белой Розы.
А за стеной взрывались снежные поля, появлялись говорящие камни. Четкими рядами вставали столбы, обозначая каркас стены, которой предстояло сомкнуться вокруг Хромого.
Да будь я проклят, если бог-дерево не приступил к подготовке в тот же день, когда мы прибыли в Весло!
Душечка опустилась в седло. Она была удовлетворена. Все, даже Хромой, смотрели на нее и ждали, что будет дальше.
Боманц стоял лицом к северу – бдительный страж, которого никакая сила в мире не отвлечет от дозорной службы. Молчун точно так же застыл на стене, но лицом к югу. А мы с Вертуном пытались уследить сразу за всеми сторонами горизонта.
– Ящик, – обратился ко мне Боманц, – передай ей, что идет Изгой.
Я заставил коня задом подъехать к Душечке и остановился так, чтобы она видела мои руки, при этом не упуская из виду Хромого и свои разворачивающиеся войска. Сказал насчет Изгоя; она кивнула. Потом я сообщил, что заметил южнее и севернее Осеннюю Паутинку и Паучью Шелковинку – они следят за нами, держась на почтительном расстоянии. Душечка опять качнула головой с невозмутимым видом.
К нам пешком, не торопясь, приблизился Изгой. Он явно был намерен вести себя вежливо, пока не оценит со всей возможной точностью расклад сил. Меня поразил его юный облик – а ведь я видел Госпожу, которая в свои четыреста выглядела двадцатилетней. За Изгоем тенью следовал старикан, подрезавший меня и Душечку.
Изгой подошел и хорошенько огляделся. Он не выказывал никаких чувств, разве что задержал взгляд на Шелковинке и Паутинке, словно предостерегал их от рискованных шагов.
– Эффектное зрелище, – сказал он нам с полнейшим равнодушием. – Не ожидал. Я Изгой. Кто вы? И кто будет вам переводить?
Ни дать ни взять случайная встреча,
