Боманц и Молчун всматривались в даль, Вертун плохо знал язык глухонемых. Оставался только старина Ящик.
– Переводить буду я. – И указал на Душечку. – Белая Роза.
– Это я уже понял.
Я не собирался больше никого называть, но Боманц решил по-другому.
– Боманц, – сказал он. – Пробудивший.
Изгой выказал некоторое удивление. Боманц – личность авторитетная, правда, считается, что он давно на том свете.
Я указал на Молчуна:
– Молчун. Служил в Черном Отряде. А я Филодендрон.
Вертуна я не назвал, хотелось оставить какую-никакую пищу для Изгоева воображения.
– Полагаю, вы здесь по той же причине, что и все остальные?
Я заметил, как он косится на Хромого. Взятый тем временем оценивал ситуацию и прикидывал свои дальнейшие действия.
Мы поговорили с Душечкой, и я перевел Изгою:
– Серебряный клин. Чего бы это ни стоило, бог-дерево не допустит, чтобы он достался тому, кто стремится заполучить его силу.
– Я с этим согласен, – произнес Изгой.
Казалось, равнина исторгла все, что в ней было сверхъестественного. Интересно, на огороде осталось хоть одно пугало?
– Но вон та тварь, – указал Изгой на Хромого, – наверняка придерживается другого мнения.
Душечка сделала несколько жестов, и я перевел:
– Если ты ее не уничтожишь, это сделаем мы. Праотец говорит, что Хромой слишком долго мучил себя и мир. Надо положить этому конец.
Изгой собирался что-то сказать, но ему не представилось такой возможности. Должно быть, Хромой хорошо слышал нашу беседу и его взбесило, что все желают сделать его достоянием истории.
Он уже был готов что-то предпринять, но его опередила Паучья Шелковинка. Налетела, врезала ему сбоку, опрокинула вверх тормашками. В небо отвесно устремились его чары – с ревом, которому позавидует самый здоровенный бык во вселенной. Осенняя Паутинка ударила с другой стороны. На Хромого обрушился град метательных снарядов. С юга полетели по дуге светящиеся красные шары, и только сейчас я заметил в той стороне черных всадников верхом на неописуемо мерзкого вида тварях. И вроде даже опознал в этой толпе нашего старого приятеля, Пса Жабодава.
При падении красных шаров земля содрогалась, будто по ней топал великан, и на снегу возникали черные дымящиеся воронки.
Изгой спокойно стоял и наблюдал, держа руки в карманах. Моя компания тоже оставалась неподвижной.
В парадном строю, с музыкой, блестя надраенными доспехами, подошли «Ночные хищники». Они с помпой распределились по стене, хотя это была всего лишь смена караула. Бригадир Уайлдбранд в безупречном мундире чеканным шагом приблизилась к Изгою.
Стих рев. Никто из атаковавших не причинил Хромому маломальского урона, зато и сами они не понесли потерь.
Уайлдбранд посмотрела на нас с Душечкой, и я подмигнул. Бригадир опешила, и тогда я испробовал другой подход:
– Милашка, после работы чем занимаешься?
Она меня отшила. Ну и ладно, ей же хуже. Да и старовата для меня эта цыпа.
Пока бригадир и Изгой обсуждали тактические вопросы, на нас упала тень. Это самый старый кит занял позицию над нашими головами, не очень высоко. Что ни говори, эффектное зрелище. Изгой и Уайлдбранд осеклись – похоже, он встревожился посильнее, чем она. Потом возобновили разговор. Я посмотрел за стену: Хромой явно что-то затевал. Черные всадники спешились, их «кони» скрылись с глаз, в том числе Пес Жабодав. Воины в темном обступали Хромого. Я заметил, что говорящие камни, ходячие деревья и кентавры двигались следом за ними.
Внезапно Хромой ринулся в нашу сторону, на бегу окутываясь колдовским черным облаком. Снова Взятого атаковали всеми силами и средствами, но его это нисколько не смутило. Он разбежался, прыгнул, ударил ногами в стену – и пробил дыру футов пятьдесят шириной.
В дело вступил Изгой, и на противника обрушился бесконечный поток пламени.
Когда мы виделись с Хромым в последний раз, огонь ему не пришелся по вкусу. Но сейчас колдун не имел ничего против, разве что ему труднее было целиться.
Он хотел развалить стену в том месте, где находились мы. Ударил еще дважды, справа и слева от нас, и отошел покумекать, что делать дальше.
Изгой прекратил обстрел, от которого было мало проку. Тотчас «Ночные хищники» приступили к заделыванию проломов.
На месте Хромого я бы живо смекнул: надо проскочить через одну из пробитых дырок и разделаться с главными врагами. Но враг и сам додумался – он был не намного глупее меня.
От снежного покрова не осталось живого места, и все же Взятый набрел на нетронутый участок, пока выбирал, в какое отверстие лезть. Из-под земли выскользнули полсотни скользких зеленых щупалец, вцепились в него и попытались растерзать. Вокруг вскипел снег, на Хромого накинулся Жабодав со своей стаей монстров. Ухватил колдуна челюстями за башку, вознамерившись ее оторвать.
Хромой страшно ревел, пока кто-то не ухитрился засунуть ему в пасть копыто. Люди, которых чудовища доставили к полю битвы, кинулись на подмогу.
Изгой и близнецы не обращали на драку внимания. Они стояли лицом к городу и дружно делали призывные жесты. Над центром Весла поднялось что-то вроде стаи птиц и направилось к нам. Когда стая приблизилась, я увидел, что это никакие не птицы, а всевозможный древесный мусор.
Дрова перелетели через стену и сложились в огромный костер. Это чтобы поджарить Хромого? Так ведь понятно уже, что огонь ему нипочем.
Нет, вслед за дровами прибыл исполинский котел, устроился поверх пирамиды. Примчалась и большущая крышка, повисла в ожидании.
Внизу черные кавалеристы ввязались в драку. Все, кто там собрался, силились изрубить, растерзать Хромого на куски.
– Ты, случайно, луком не богат? – обратился я к Вертуну. – А то бы в супец покрошили.
– Вот это настрой! – Бригадир Уайлдбранд подмигнула, когда я обернулся к ней.
Настрой? Ерунда, нет у меня никакого настроя. Это даже не моя война, если подумать. Да и бедро страсть как болит – того гляди, свалюсь с ног.
Хромой откусил копыто, выплюнул и заревел – наверное, смертный крик вселенной будет не так кошмарен. Во все стороны полетели тела и куски тел. Удержался только Пес Жабодав. Они с Хромым катались, рыча и визжа, а другие, кто остался жив, возвращались в эту куча-мала.
Оценив урон, Изгой повернулся ко мне:
– Для нас он слишком силен, да я и не особо рассчитывал его одолеть. Поучаствуете?
Я повернулся к Душечке:
– Помощи просит.
Она кивнула и снова перевела взгляд на поле битвы.
Я уже перестал ждать ответа, но Душечка вдруг сделала несколько сложных жестов. С плеча сорвался орел, захлопал крыльями, взмыл. Я понял, почему Изгой решил, что Хромой ему не по зубам. Какой-то монстр попытался повторить фокус с копытом, чтобы заткнуть фонтан заклинаний. Пес Жабодав сидел у Взятого на закорках, вцепившись всеми четырьмя лапами и не выпуская из зубов голову, которую ему удалось развернуть почти кругом. Но у других никак не получалось обездвижить Хромого, чьи глиняные конечности производили страшное опустошение.
Громадная тень все сгущалась, к нам спускался кит. Я уже чуял его.
Он сбросил щупальца
