Он был, в принципе, не тяжелый, но приятного в ситуации не наблюдалось. Капюшон свалился с головы, и Артем погрузился в густые, пахнущие чем-то терпким волосы.
– Да это же баба, – подивился, подходя, Фельдман, – надо же, кого тебе удалось завалить, Артем. А у меня мужик был. Помочиться собрался, противный…
– Рад за тебя, – прохрипел Артем. – Пашка, не стой, она меня сейчас раздавит…
– Ты уж потерпи, – ухмыльнулся Фельдман, – сжимай ее покрепче, чтобы не заорала. – Он опустился на колени и в свете взошедшей луны начал всматриваться в добычу. Последняя между тем извивалась, как змея, надрывно хрипела и норовила лягнуть Aртема пяткой в промежность.
– Какая симпатичная, – заметил Павел И отшатнулся, – плюется, зараза… Мне кажется, эта дрянь нам хочет что-то посоветовать.
– Угомони ее, Пашка, – взмолился Артем, – уж обойдемся мы сегодня без женской консультации…
Оплеуху Павел выверил точно – отключить, не изувечить. Чертыхаясь, Артем выбрался из-под обмякшего тела. Не было в этом суккубе ничего выдающегося. Баба как баба. Удлиненное лицо с острыми скулами, мешки под глазами. Рядовая воительница набирающей силу дьявольской армии.
Не теряя времени, они сняли с бесчувственных тел отдающие затхлостью плащи с капюшонами, натянули на себя, закутались, подпоясались веревками, оттащили тела за ближайший валун, чтобы не портили безмятежность природы, и, шалея от собственной смелости, припустили за процессией…
Безнадежность замысла оценили довольно быстро. Единственное утешение – успели прибарахлиться… Надвинув до упора капюшон, Фельдман пристроился за замыкающим шествие громилой с факелом. Тот небрежно покосился через плечо, но ничего не сказал. Процессия растянулась по дороге. Та петляла в хаосе громоздящихся глыб, забирала то влево, то вправо, то давала вираж на сто восемьдесят градусов, чтобы за поворотом снова поменять направление. Что происходило в голове колонны, понять было невозможно.
«Почему он решил, что это самый безопасный способ вырваться из урочища? – размышлял Артем. – Эти люди похожи на участников ритуального обряда, а уж никак не на „группу лиц, следующих в увольнение“…
Когда процессия свернула с дороги и молчаливые ее участники стали по одному втягиваться на освещенную луной тропу между глыбами мегалитов, даже Павел начал сомневаться. Он отстал, повернул голову.
– Что-то я испытываю скепсис. Не войти бы в историю, Артем…
– Тормози, Пашка, – прошептал Артем, – дураки мы с тобой. Могли бы сообразить – если сатанисты направляются в полнолуние в безлюдное место, значит, ковен готовит эсбат.
– А теперь по-русски, – не понял Павел.
– Шабаш у них назревает, дубина… Самое главное в повторении глупостей – вовремя притормозить. Тропа спускалась в котлован, окруженный ступенчатыми террасами. Явный тупик. Огромные столетние дубы произрастали на северном склоне котлована – первая крупная растительность в этих горах. Заросли кустарника, вполне комфортно пустившего корни между монолитными глыбами.
С головы колонны доносился невнятный гул. Резкий окрик. Два или три факела вспыхнули ярче остальных. Павел по инерции двигался дальше, Артем схватил его за плечо, потащил обратно. Хватит дурковать. Фельдман спохватился, попятился. Громиле, идущему перед ними, было не до них: он не оборачивался, вздел факел высоко над головой…
– На дорогу, – шепнул Артем.
Они на цыпочках уходили прочь, выбежали на грунтовку, заметались: похоже, со стороны замка приближалась еще одна колонна – нестройный гул, топот, зарево плясало по угрюмым молчаливым утесам. Страх подстегнул, они бросились подальше от дороги, нырнули в узкий провал между скалами, куда-то поползли, не замечая, что ползут вверх…
Они лежали на гребне скалы, парализованные страхом, словно в запертой клетке со змеями. Под ними разворачивалось действие, которое, как ни крути, являлось классическим ведьминским шабашем.
– Господи, если бы эти деревья умели говорить… – проскрипел Артем.
– Если бы деревья умели говорить, у них был бы рот, – отрезал Фельдман. – Заткнись, Артем, пожалуйста, без тебя тошнит.
Самая обычная, самая пошлая «черная месса» – ничего особо оригинального! – но почему же вновь атмосфера пронизана таким первобытным страхом, от которого некуда спрятаться!
Полку сатанистов прибыло, что, с одной стороны, неплохо – вряд ли в такой толпе вскроется отсутствие двух апологетов. Своеобразная сцена – вытоптанная площадка между деревьями. Возвышение, на котором юркие прислужники расстилают красный ковер – видимо, алтарь, обязанный фигурировать на всяком уважающем себя шабаше. Люди в черных балахонах замыкают полукруг. Смоченные горючей жидкостью факелы вспыхивают, словно их сунули в чистый кислород. Толпа что-то дружно скандирует – слов не слышно, расстояние, слава богу, не маленькое, да и ветер свистит порывами, заглушая звуки. Ритмичный барабанный бой – привет шаманам. То, что выкрикивает толпа – вероятно, имена Дьявола. Их много – как у знаменитой Анны де Бейль (она же леди Винтер, она же миледи): Люцифер, Мефистофель, Сатана, Леонард… Словно дети, приглашающие к выходу Деда Мороза…
Сцену театрализованной постановки заволакивают клубы дыма. Назойливый запах фимиама. В дыму вырастает нечто: оформляется силуэт невысокого человека, закутанного с ног до головы. Это не Ватяну – странно. У типа, выдающего себя за Великого Магистра, невысокий рост, он худ, не обладает впечатляющей физической силой, харизмой, но энергетикой – безусловно. Все пространство вокруг него буквально лучится энергией. Ее видно, она дрожит, светится. Человек поднимает руки, что-то выкрикивает. Толпа радостно вторит. У человека нет лица, у него на голове то ли шлем, то ли маска, повторяющая очертания козлиной головы. Огромные завитые рога, между которыми посверкивает голубоватый электрический разряд…
Толпа начинает притоптывать, резкий каркающий голос речитативом произносит молитвы из «Библии Сатаны» – вывернутые наизнанку псалмы. Сгущается напряжение. Толпа чего-то ждет. Рассеивается дым, но только не в том месте сцены, где установлен крытый алым полотнищем «алтарь»…
Из кустов появляются трое. Их мгновенно окружают люди с факелами, выводят на авансцену. Эти люди из другого теста, они – не участники шабаша. Седой мужчина с залысинами – в офицерском галифе, криво простроченной жилетке из старого пиджака поверх грубого свитера, стоптанных кирзовых сапогах. Не сказать, что у него очень обрадованное, одухотворенное лицо. Он похож на деревенского жителя (коим, возможно, и является). Он держит за руки двух юных девушек – того же деревенского вида. Одна черненькая, другая беленькая. Им от силы шестнадцать. Обе хорошенькие, сексуально сложены. Обе пугливо хлопают глазами, пытаются улыбаться, хотя тоже не испытывают запредельного восторга от того, что творится вокруг. На девушках длинные белые одежды с глубокими вырезами, открытыми плечами. Толпа вокруг них беснуется, водит хоровод. И вдруг раздаются крики, толпа сдает назад. Негодяй с козлиными рогами медленно выходит на середину кругу.
– До чего знакомая фигура, – сдавленно бормочет Фельдман, – готов поклясться, я этого парня уже где-то видел.
Да, приходится признаться, фигура знакомая. Но время не из лучших – вспоминать, кому она принадлежит. Деревенский житель подводит девушек к рогоносцу. Рогатый мешкает. Они смотрят на него огромными круглыми глазами, видно, как дрожат и бледнеют их лица. Рогатый должен сделать выбор. Он не долго пребывает в замешательстве. Даже демоны выбирают блондинок. Он кладет руку на плечо светленькой. Та застывает, не сводит с него чертовски выразительных, одухотворенных глаз. Толпа ликует. Ее устроил бы любой выбор. «Колхозник» торопливо выводит из круга черненькую. Роль последней закончена. Демон срывает с «победительницы» одежды. На ней остаются лишь трогательные трусики. Она испуганно обнимает себя за плечи. «Магистр» выхватывает что-то из складок одежды. Оранжевое пламя играет на полоске стали. Хватает девушку сзади за волосы и не дрогнувшей рукой перерезает ей горло…
Проще не поверить своим глазам. Реальное человеческое жертвоприношение. И жертва, судя по всему, не против. Робеет, конечно, немного, но она же такой ребенок… Толпа чертовски довольна, люди улюлюкают. Непоседливые демонята, одурманенные химией и авторитетом вождя – парни, девки, пышущие здоровьем и силой. Частенько, видать, устраивают «гарнизону» замка такие развлекательные мероприятия
