– Волков, к зоне сброса!
Я быстро спускаюсь к своим. Группа в курсе событий, я специально держал открытый канал. Выбегаю из подъёмника. Моя команда уже возле «Циркона» в полной боевой, на лицах решимость и готовность к бою.
– Экипаж, десант, по машинам! – Машу Саре: – Пока площадку не расчистим, не суйся, прижмись к рельефу, жди команды!
Споро залезаю в БМД на место командира. Устраиваюсь в кресле, ремни плотно стягивают тело, пальцы на автомате уже бегут по переключателям, подключая и тестируя оборудование. Справа, ниже, Седых колдует над пультом управления огнём. Впереди мехвод, руки на рычагах. Он один не суетится, спокойно и как-то отрешённо косится на Кару. Включаю связь. Тут же голос пилота:
– Группе высадки, через пять минут точка сброса.
Откидываюсь, прикрыв глаза. Стараюсь выкинуть из головы все мысли, расслабиться, делаю несколько ритмичных вдохов и выдохов, очищая сознание. Волнение, мандраж, адреналин – это всё сейчас мои враги, как никогда нужен холодный разум, ясность и чёткость мышления. Лампа над аппарелью загорается зелёным, включается удерживающий атмосферу силовой щит, «Циркону» он не помеха, продавит моментально.
– Комаров, мы над целью!
– Сброс!
БМД трогается с места, короткий разбег – и срываемся с аппарели. Под нами километр до поверхности. Руки мехвода порхают по клавишам, он сейчас отчасти пилот, «Циркон» держит ровно, чуть приподняв нос машины. В трёхстах метрах над поверхностью включаются тормозные двигатели, тело наливается тяжестью, перегрузка вжимает в кресло, спасают только экзоскелет брони и ГГВ БМД. Дюзы оттормаживают почти до нуля вертикальную скорость, касание. Я теперь понимаю, почему мехвод держал нос машины чуть задранным, на спуске мы набрали некоторую горизонтальную скорость и сейчас, коснувшись поверхности, избежали капотирования.
Ставшим вдруг хриплым голосом командую:
– Экипаж, доклад!
Мехвод, нахмурившись, наклонился над диагностом, лёгким нажатием переключаясь с системы на систему. Затем лоб его разгладился, он кивнул и чуть повернулся:
– Норма, майор!
– Кара?
– К стрельбе готова! – Поводив стволом слева направо, Седых улыбнулась, поглядывая на меня снизу вверх.
– Тогда помаленьку двинулись. – Согласно данным разведки я вывел и отметил на карте приблизительное местонахождение «супертанков», скинул мехводу и ткнул в точку: – Видишь? Давай туда, сильно не высовывайся, километра за два притормози, высадим разведку. Понял?
– Да. – Мехвод уверенно двинул рычаги.
Мощная машина плавно набрала ход, скользя между холмов, шины хорошо шли по жёсткому, спёкшемуся грунту, ни пыли, ни острых камней, только чуть покачивало на неровностях. Мимо проплывали безжизненные пейзажи иного мира. Тёмно-серые сглаженные края кратеров и пологие горы, часто заканчивающиеся жерлом вулкана. Планета была ещё очень активна. Молодая, она бурлила и кипела внутри, излучая массу тепла в космос. На экране постоянно светилась тревожная надпись, сигнализирующая о первой степени температурной опасности. Поверхность спутника прогревалась до трёхсот пятидесяти одного градуса по шкале Цельсия – форменный режим гриля. Хорошо ещё, что на теневой стороне температура резко падала, до тридцати-сорока градусов, а то долго даже в нашей броне не продержишься, пятки припечёт. Выжил ли кто с «Эрестфера» в таких условиях?.. Хотелось надеяться, что да.
– Майор, подъезжаем, – прервал мои мысли мехвод.
«Циркон» затормозил и, упруго качнувшись, остановился у подножия холма. Поспешно отстегнувшись, я бросил:
– Ноймер, Кравиц, за мной! – и, согнувшись, втиснулся в крохотную шлюзовую камеру.
Щёлкнули замки, и я шагнул на неприветливую, пышущую жаром, как сковородка, местную почву. Запищал зуммер – линия терминатора неспешно приближалась к нам, неся день и адское пекло. До неё было ещё далеко, но грунт понемногу накалялся, температура уже подбиралась к ста градусам. «Эрестферу» хоть немного повезло – рухнуть далеко на ночной стороне, на дневной они не выдержали бы и нескольких часов без спецоборудования и защитных модулей. Однако день наступал, следовало торопиться.
Шлюз сработал ещё два раза. Всё, разведка в сборе. Махнув рукой в понятном всем жесте «за мной», я снял со спины винтовку, переводя её в боевой режим, и осторожно стал подниматься на холм. Спецы неровной цепочкой потянулись следом. Ноймер чуть правее, Кравиц – левее. С вершины холма я выглянул, окидывая раскинувшуюся пологую низменность, подтянул винтовку, приникая к окуляру.
«А вот и они». На удалении в пару километров топтались два матово-металлических паучка – «супертанка». Мелькнуло несколько вспышек – паучки приподнялись, выпуская заряд неизвестной природы.
– В… мать! – выругался я, скатываясь вниз, и на всех парах бросился к БМД.
Точно, кто-то ещё из наших выжил, вспышки выстрелов не оставляли сомнений. Буквально впрыгнув в командирское кресло, рявкнул:
– Вперёд, на полной. Седых, основная цель – «супертанки», стрельба с ходу, с максимальной дистанции, нужно отвлечь их на себя.
Взрыкнув, «Циркон» вылетел на холм. Пару секунд на захват мощной оптикой целей – и ухнул первый выстрел, а мы уже скатываемся с холма. Небольшую каверну по пути мехвод просто перепрыгнул. Десять секунд – выстрел, десять секунд – выстрел. Кара раз за разом посылала горячий привет в сторону «танков» необронов. То, что она ещё умудрялась с такой дистанции на ходу попадать в пятидесяти процентах случаев, было удивительно. Скрипнула амортизационная подушка: «Циркон» подпрыгнул, пропуская под днищем ответный залп. Завалило на один борт. Вильнув, машина выправилась, пошла зигзагом, сокращая расстояние до необронов. Метров с восьмисот удачным попаданием Седых пробила силовой щит и оторвала ногу ближайшему «супертанку».
– Второй туда же! – не сдержавшись, заорал я.
Изловчившись, Кара засадила следующим выстрелом почти в ту же точку, подрубая охромевшему противнику вторую опору. «Супертанк», качнувшись, грузно завалился, выходя из боя. На полном ходу мы влетели в скопление необронов-солдат, не успевших убраться с дороги, снося и давя бронёй. «Циркон» утюжил площадку, катком проходя по малейшему шевелению.
Вдруг резкий нырок в сторону – по борту мазнул, ссыпавшись искрами, выстрел последнего «супертанка», просаживая силовой щит почти на четверть.
– Кара, не спи. Пока сержант отводит душу, твоя задача разнести на хрен эту железяку!
Мы кружили вокруг гадского танка, а он никак не хотел умирать. Окривевший, скособоченный, он продолжал поворачиваться за нами, пытаясь подловить выписывающего восьмёрки мехвода.
– Сдохни, тварь! – Седых вдавила гашетку, посылая очередной снаряд.
И то ли сработало проклятие, то ли удача нам благоволила, однако попала она прямиком в энергетическое ядро «супертанка». Рвануло – будь здоров. Ударная волна приподняла его с одного бока, и рой осколков с визгом впился в наши щиты.
Мы медленно остановились. В визоры мне был виден взрыв. Остов орудийной башенки летел далеко и красиво, перекорёженные опоры оторвало от туловища, разметав венцом, броню сорвало, оставив голый развороченный каркас. Вспомнились слова моего преподавателя с военной кафедры, офицера-артиллериста. Он описывал, что происходит с БМП при попадании осколочно-фугасным боеприпасом: снаряд, пробивая броню, подрывается уже внутри, отлетают башня, катки, люки… Так вот здесь было очень похожее.
Затормозив, мехвод отпустил рычаги, откинулся. Всё. Больше необронов поблизости не было. Я огляделся. Жаркий был бой. И «танков» было
