В считаные секунды понимаю, что мужику крышка, если мы не вмешаемся… А если вмешаемся, возможно, и нам. Но я больше не раздумываю, выхватываю один из пистолетов и стреляю в воздух, надеясь, что это отпугнет псов. Фиг там! Погоня продолжается, но я уже привлек их внимание. Шутки кончились. Целюсь в дворнягу и стреляю. По такой крупной цели промазать сложно. Ее лапы подламываются, и псина, не издав ни звука, падает на бок. Опять надеюсь, что это произведет впечатление на остальных. И опять тщетно. Ноль реакции – будто не живые звери бегут, а биороботы… Или… тут я холодею… их направляет Измененный-«животновод». Если так, дело швах. Пора валить. Всем нам. Если успеем.
– Ри… – оборачиваюсь к спутнице и осекаюсь.
Ее нет – сбежала. Впрочем, сейчас оно даже к лучшему – о себе бы позаботиться. Всю свору мне не перестрелять – их слишком много. Там, на дальнем плане, мелькают десятки силуэтов. Заполошно озираюсь – дома слишком далеко. Не добежать – разорвут. А вот… Резко рву вправо, к гаражам. Около крайнего растет кряжистый клен. Машу рукой мужику. Кажется, он меня понимает и сворачивает в ту же сторону.
Бежим. Доберман самый быстрый. Он настигает мужика и прыгает на него. Тот каким-то чудом в последний момент успевает вильнуть в сторону, и зубы пса вместо плоти вырывают клок одежды. Дважды стреляю на бегу и каким-то чудом со второй попытки попадаю. Правда, в лапу. Доберман скулит и начинает отставать. Кавказ метрах в десяти позади, остальные еще дальше. Теперь уже до гаражей успеем.
Я добегаю первый, подпрыгиваю, цепляюсь за толстую ветку, подтягиваюсь. Фигня война – вот и наверху. Пусть и невысоки гаражи, а псам не допрыгнуть. Мужик, похоже, совсем выбился из сил – не может подтянуться, руки соскальзывают с ветки. Подхватываю его в последний момент и, сам рискуя свалиться, рывком затягиваю наверх.
У-уф! Неужели спаслись? Нет, не так быстро! Свора окружает гаражи, спокойно, без суеты. Берет в правильную осаду. Гаражей тут немного, и по крышам мы далеко не уйдем – псов достаточно, чтобы окружить и бо́льшую территорию. Все крупные, каждая псина – серьезная боевая единица даже в схватке один на один, а такая орава… Я прикинул – больше двух десятков. В основном дворняги, но хватает и породистых – вдобавок к кавказу и доберману пара немецких овчарок, ротвейлер, среднеазиат и даже мастиф с питбулем. Откуда их только собралось такое количество?
– Организованные, т-твари! – чуть пристукивая зубами от злости пополам со страхом, цедит мой товарищ по несчастью. – Как волки стаей загоняют!
Я молча кошусь на него. В кого ж ты такой везунчик, а? Постоянно влипаешь в передряги. И другие с тобой влипают. Вот что сейчас делать? У меня два «Грача» с полными обоймами… были. Четыре патрона я истратил, осталось тридцать два. Стреляю я неплохо, только псы ведь не сидят на месте, являя собой мишени, как в тире, а бегают из стороны в сторону, за деревьями скрываются, чтобы затруднить мне прицеливание. Это никакой стайной самоорганизацией не объяснишь. Где-то рядом тот, кто ими управляет.
– Город как вымер, – продолжает нервно говорить незнакомец. – Эти, что ли, выжрали людей?
– Скажешь тоже! – криво усмехаюсь я. – Для таких подвигов их потребовалось бы не меньше тысячи. Нет, народ просто по домам сидит – вечер же… А этих на нас просто науськали.
– Кто?
– Вот бы знать! Да и не собаками едиными. Думаю, в этом Лесногорске еще много чего подобного творится.
Он пялится на меня и морщит лоб, вспоминая.
– Постой, это ведь ты меня там, в лесу… предупредил, да?
– Я.
– Спасибо. Должник твой. Теперь уже дважды… Меня Родион зовут.
Жму его протянутую руку.
– Худож… Артем я, – представляюсь, опять чуть сбившись на имени. – А считаться пока рано: такие дела идут, что счет твой десять раз еще поменяется в ту или другую сторону. А вообще тут тебе не футбол – чемпионат не разыгрываем. Держаться друг за друга надо и помогать, иначе…
Не договариваю, но по его глазам вижу – понял.
– Что, все так плохо?
– А вот это, – киваю на осаждающих псов, – похоже на хорошо? Или аномалии пространственные вокруг? А то ли еще будет!
Он мнется, не решаясь спросить, но, помолчав с минуту, будто в воду прыгает:
– А блондинка, которая с тобой была… она что, из этих?
– Типа того, – нехотя отвечаю я.
Говорить о Рите – последнее, чего бы мне хотелось, но чуткости в Родионе, кажется, не больше, чем в асфальтовом катке.
– А чего ж тебя тогда не трогала?
– Нужен был.
– А…
– Так, хватит! О ней больше говорить не буду, лады?
Он кивает. Слава богу, дошло!
– Что тут происходит, а? – меняет тему Родион.
– Зона происходит, – роняю двухпудовой гирей.
Он, кажется, ожидал услышать нечто подобное, так что даже не удивлен.
– Это как там, под Москвой? Или раньше на северах?
Подтверждаю его правоту угрюмым кивком и добавляю:
– Так что вляпались мы, считай, по самое не могу! А с идеями у меня, если честно, голяк.
Глава 15. Нулевой
Он умирал. Медленно холодели руки и ноги, утекали силы вместе с кровью из раны, мутилось в глазах и в голове. А в животе будто ярилась преисподняя. Ему казалось, что в его внутренности погрузила окровавленную морду гиена и смачно их пережевывает. Он почти слышал хруст и чавканье, хотя от боли мало что соображал. Его охватило иррациональное желание посмотреть на зверюгу, но сил не было даже оторвать затылок от земли.
Глупо… Черт, да просто дебильно! Пожалуй, тут можно даже на премию Дарвина претендовать. Он ведь почти ушел, почти вырвался. И откуда только появился этот псих с дробовиком? Хотя его реакцию отчасти можно было понять.
Беглец представил свой видок в средневековом костюме и засмеялся бы, не будь ему так больно и страшно. И меч еще этот… Зачем он держал его в руках? Ах да, эта долбаная дворняга, вылетевшая на него из подворотни и вцепившаяся в ногу. Ее пришлось огреть деревяшкой по голове. Но что стоило затем спрятать дрын в ножны? Может, тогда тот придурок не стал бы сразу палить…
Больно и холодно. Тело деревенеет. Зачем? Зачем он сюда поехал вообще? Будь проклят Вик со своей игрой! Давно пора перерасти это подростковое увлечение – ему двадцать четыре стукнет вот-вот… То есть могло бы стукнуть, если бы не этот тип. Невезение просто адское!
Господи, жить-то как хочется! Или не
