Черис сомневалась в этом. Йерен была очень хорошим хакером. Одним из преимуществ их романа была возможность учиться у нее. И если мертвым кадетом окажется кто-то другой, лучше не станет.
Хватит откладывать самое тяжелое.
– Руо был идиотом, если позволил себя поймать, – сказала Черис с нарочитой небрежностью. – Самоубийство лучше, чем тянуть до той поры, пока тебе начнут вырывать ногти, так что я не могу сказать, что виню его.
Йерен издала болезненный стон.
– Он был нашим другом, Джедао.
Черис быстро оделась.
– Дружба ничего не значит для мертвых, и я не думаю, что кто-то из нас хочет быть с ним как-то связан.
– Если ты и впрямь так считаешь, – сказала Йерен, и ее голос опять задрожал, – то убирайся. Может, увидимся позже, а может, и нет.
Возможно, Йерен попыталась бы спасти отношения, успокоившись, но в намерения Черис это не входило. Она ушла без возражений.
Черис отправилась в кафе. Она устроила небольшой зазор в покрытии камер наблюдения – в Академии шутили, что тот, кто хоть раз не взломал систему коменданта на первом курсе, годится только для Андан, – и ей хотелось послушать новости. Слухи о самоубийстве уже распространялись.
Слушая сплетни вполуха, Черис начала взламывать сеть академии. Планшет, который она использовала, выглядел как модель четырехлетней давности, но по внешнему виду нельзя было определить, что она заменила все внутренности, воспользовавшись дряхлой лабораторной машиной, которую выклянчила у матери. Ее мать была сговорчива до тех пор, пока Черис не взрывала что-нибудь. (Черис знала, что никогда не сможет искупить тот эксперимент с кухонным комбайном в возрасте двенадцати лет.) Она не питала иллюзий по поводу того, что втайне устаревший планшет станет препятствием для настоящего сетевого дайвера Шуос, но если действовать быстро, есть шанс преуспеть.
Черис не пришлось долго искать фотографии трупа Руо. Даже с пулевым отверстием в виске, с красно-серым месивом с противоположной стороны, с запекшейся в волосах кровью, она его узнала. Она бы его узнала в темноте по звуку шагов, по вкусу губ или по тому, как он всегда глядел влево, когда был чем-то изумлен. Она предполагала, что он всегда будет приветствовать ее поцелуем в макушку и что они закончат Академию вместе – может, даже подадут заявку на одни и те же миссии. Этому не бывать.
Черис было трудно сосредоточиться. До этого момента она убеждала себя, что все игровые маневры существуют исключительно в абстрактном пространстве. Но не было ничего абстрактного в том, что она убила своего лучшего друга.
Тем не менее она еще не закончила. К счастью, она пробралась в досье Тианы, потому что кто-то забыл его заблокировать после внесения изменений – или кто-то другой его взломал до нее и оставил двери открытыми.
Два преподавателя сделали личные заметки в досье. Они похвалили Тиану за беспощадность и отвагу, с которыми она заявила о своем авторстве после самоубийства кадета. Высоко оценили то, как мастерски она овладела идеалами Шуос. И, как будто им в голову пришла запоздалая мысль, порекомендовали записать ее на два продвинутых семинара в следующем семестре.
Черис отключилась от сети и оставалась в кафе, пока не стемнело. За это время она сыграла семь партий джен-цзай и во всех проиграла.
Никто так и не догадался, что настоящим автором игры была Черис, а не Тиана.
– Руо, – хрипло проговорила Черис в тишине. Она не произносила это имя больше четырех веков. Было трудно поверить, что он мертв так долго, что она единственный человек, который помнит его яркие глаза, его смех, его внезапную любовь к фруктовым леденцам. Форму его рук с грубоватыми, крепкими пальцами.
На миг она удивилась тому, что собственный голос прозвучал слишком высоко, до странности чуждо. А потом вспомнила, в чем дело. Ее лицо было влажным, но она пыталась об этом не думать.
Черис заставила себя завершить задание, которое сама же себе и поставила. Она теперь знала, какую сильную боль причиняют осколки. Если станет чуть больней, это уже не имеет значения.
За четыреста девятнадцать лет до осады Крепости Рассыпанных Игл на планете, чье название атрофировалось до невнятного шепота, гептархат воевал против повстанцев. У повстанцев было много эмблем: Шип-и-круг, Крылатый цветок, Красный кулак. Перевернутая чаша и Дерзкий змей. Каменный топор. В те дни казалось, что каждый холм, каждый город в тени вечных облаков, каждая мерцающая луна обзавелись собственным знаменем.
Бой прошел мимо Черис и Шуос Сересет, как красный прилив. Им поручили убить генерала, выступавшего под знаменем Топора, а потом вручную разместить устройства-крикуны. Оказалось, убийство было легкой частью задания. Теперь Черис слушала далекий грохот пушек, шипение и свист стрельбы из испарителя, рев танков. На протяжении нескольких часов она пыталась связаться с Шуосами, чтобы их забрали; одновременно она выискивала хоть какой-то признак того, что силы гептархата еще не покинули этот район или что еретики возвращаются.
С крикунами всё оказалось куда сложней. Их куратор объяснил ледяным голосом, что дроны Шуосов могли бы справиться с задачей, но начальство не желало в полной мере раскрывать возможности дронов в присутствии Кел. Тех самых Кел, которые были их союзниками.
Теперь Сересет умирал от шальной пули Кел – чистейшее дурацкое невезение. Пуля была туннелирующая, и ампутационный предохранитель Сересета сработал слишком медленно. Всё, о чем могла думать Черис, глядя на корки подсыхающей крови и грязную затвердевшую пену, которая частично перекрывала обрубок ноги и дыры, было то, как плохо она знала этого человека. В Академии Шуос Сересет держался тише воды, ниже травы и много улыбался, но оценки у него были достаточно хорошие, и он любил возиться с привередливым оборудованием. Ничто из этого не говорило Черис, как Сересет относится к краснобайству гептарха Лиож, какую мелодию он напевает, когда никто не слышит, и считает ли он горькое вино, которое подают во время застолья Шуос, вкуснее, чем анданский розовый ликер.
– Тебе надо было уйти несколько часов назад, – хрипло проговорил Сересет.
Черис придвинулась ближе. Было холодно – она сняла куртку и укрыла ею товарища, – но насмерть она не замерзнет.
– Я тебя не покину, – сказала она. – Пока никаких вестей.
– Я и
