Дариан, вцепившись в мой пояс, оттащил меня назад, прочь от чудовищного зрелища. Последнее, что я успела разглядеть, – это как клетку с моим перепуганным дитем тащат в глубь пещеры.
17
Свечение на горизонте возвещало о восходе луны – уже прошло два полных дня. Я поблагодарила Авар за то, что она не показалась раньше, и мы с Дарианом не попали в лапы к браконьерам.
Первые бледные лучи луны успели коснуться входа в туннель. В глубине, у брошенного драконьего гнезда, съежился Дариан. Глаза брата тускло поблескивали в темноте.
– Что нам делать, Майя? Что же нам делать? – сбивчиво повторял он. – Утром они снова будут нас искать. Или придут ночью. Кто знает, на что способны эти нелюди? Надо спрятаться.
Дариан поднял ладонь, в страхе увидел, как ее осветила луна, и сразу же полез в драконье гнездо. Сухие ветки громко затрещали.
Я последовала его примеру, правда, аккуратнее.
– Успокойся. Нам надо все обдумать.
– Как я могу успокоиться? Они скормили Ужасу своих мертвецов. Как можно держать в узде дракона, которого пичкают человечиной?!
– Мне нужна твоя помощь.
– Это выше наших сил, Майя. Выше наших сил, – лицо Дариана исказилось, он шептал, но на самом деле едва сдерживал крик. – Ты нас погубишь. Они – чудовища. Они нас убьют. А потом скормят… этому. Нет, я тебе уже говорил, будем сидеть здесь и ждать. Разговор окончен.
– Дариан, пожалуйста…
– Почему ты сама так стремишься быть проклятием?
От щек отхлынула кровь. Звуки, запахи, мысли – все вокруг исчезло, словно я шагнула в забвение. У меня пропал дар речи. Я могла лишь как будто со стороны ощущать, как к глазам подступают слезы, как руки покрываются гусиной кожей, как в середине груди зияет дыра. Наихудшие предвестия слились воедино – в холодные, налитые свинцом буквы слова «проклятие».
Дариан спрашивал, готова ли я рискнуть и умереть ради дитя. Настоящий вопрос был иным: смогу ли я жить с проклятием до конца своих дней? И неважно, истинное оно или выдуманное – бездействие вдохнет в него жизнь. Либо проклятие, либо дить.
Все вдруг стало просто.
Так тому и быть. Я вытерла глаза и собрала храбрость в кулак.
Дариан молча следил за тем, как я собирала вещи и выбиралась из гнезда. Когда я шагнула к выходу из туннеля, он схватил меня за руку.
– Боги, Майя, я не хотел! Просто от страха чуть не свихнулся. Не уходи.
Я покачала головой и двинулась вперед – к лунному свету.
– Майя, вернись! Прости меня.
Я хотела найти еще один подступ к пещере: на плато не было возможности спрятаться. Я взглянула вниз. Расщелина целиком состояла из выступов и отвалившихся от них глыб. Рядом с туннелем как раз находился крутой спуск, на который я могла перепрыгнуть. Я села на край, примеряясь, и поняла, что передо мной практически лестница, пусть некоторые «ступеньки» были выше других. Лунный свет тоже облегчал задачу. Я спрыгнула вниз.
– Прости, Майя! – донесся из глубины туннеля громкий шепот.
Я не обернулась.
Землю у подножия скал усыпали камни – пробираться было сложно, да и укрытий оказалось маловато. Однако луна по-прежнему висела низко над горизонтом, и неподалеку росли высокие раскидистые деревья. Я подождала, пока глаза не привыкнут к густой темноте. Мне нужно подобраться к пещере браконьеров, оценить обстановку и придумать план. Около входа в нее дежурят часовые, и практически негде спрятаться. Меня вели вперед лишь инстинкты – и слепое отчаяние. Я с трудом сдерживала безумный круговорот мыслей. Колкий вопрос Дариана смешивался со словами, сказанными мамой перед смертью, а затем перетекал в доводы Беллуа и Мабира.
Проклятие. Оно отвлекало меня, приводило в бешенство. Проклятие. Фразы бесконечно повторялись у меня в голове, подкрепленные сценами того, как Ужасы пожирают мертвых хародийцев. Мою решимость вдруг подточили сомнения, но хор проклинающих слов раз за разом возвращал меня к одному: дить.
Я обнаружила колею, по которой хародийцы перемещали повозки, и быстро сообразила, что вышла к месту их битвы с драконом-отцом. В свете луны брызги и лужи крови казались угольно-черными.
Сердце пропустило удар. Дракон находится где-то рядом. Я прислушалась, вгляделась во мрак между деревьями, но ничего не заметила. И я под покровом темноты начала подниматься. По пути споткнулась о брошенный арбалет. У него оказалось сломано ложе, и я тихонько опустила его обратно на землю. Зато рядом валялись два отличных болта. Наконечники у них были совсем не такими, как мы использовали для охоты, треугольными и плоскими. Эти предназначались для войны – четырехгранные и тяжелые, способные пробить броню. Типичное вооружение армии, сражающейся против драконов. Впрочем, у них достаточно толстая шкура, покрытая твердыми пластинами на шее, груди и плечах, поэтому большинство болтов попросту отскочили. Я сунула находку в колчан. Человека тоже можно убить с помощью такой штуковины.
Передвигаться ночью оказалось непросто, но я упрямо кралась вверх по склону, часто останавливаясь, чтобы оглядеться по сторонам – посмотреть, что вверху, внизу, на скалах, в лесу, в небе, – и прислушаться.
Впереди раздались стоны и ворчание – и я приросла к месту. Низкий вой и тихое, скорбное пыхтение говорили о том, что дракон пребывает в глубоком отчаянии. Я присела на корточки и вгляделась во мрак. Я искала среди деревьев хоть какую-то подсказку и, наконец, заметила справа блеск – свет луны отражался от чешуи.
Дракон-отец был в плохом состоянии. Он пытался вырвать засевшие в груди болты зубами и с каждой неудачей рычал от боли и бессилия. Он опускал голову и волочил правое крыло, а левое торчало вверх под странным углом. Из грудной мышцы, отвечающей за движение крыла, торчали болты с запекшейся вокруг ран кровью. Неудивительно, что дракон не мог взлететь.
Ему наверняка было ужасно больно, однако он отчаянно сражался ради спасения своего детеныша. Он каким-то чудом избежал ловушек и даже прикончил нескольких хародийцев. Он заставил меня вспомнить историю о моем предке, Малике, который в одиночку со своим драконом отбил нападение враждебного племени, чтобы спасти похищенную дочь. Героический поступок. Мое сердце вновь сжалось от сочувствия к дракону-отцу. Мне стало сложно не ассоциировать его с Маликом. Однако нельзя забывать, что он раненый хищник, а я – обычная девчонка с единственным арбалетом и заплечным мешком, в котором лежит оленина. Так себе вооружение, а защита и того хуже. А дракон преграждал мне путь.
Я выждала, опустившись на колени за валуном. Вскоре дракон перебрался выше по склону, медленно и тяжело, осторожно ступая на правую переднюю лапу. Когда он продвигался на ярдов двадцать вперед, я перебиралась в новое укрытие и постепенно следовала за ним. Он часто останавливался и дергал болты в груди. Они засели не так
