Наступив на нее лапой, дракон молниеносно отхватил половину. Мясо быстро исчезло в драконьей глотке, хотя кость Малик жевал чуть дольше – сперва перемолол зубами, а затем проглотил – уже без остатка.
– Надо же…
А я-то надеялась, что мяса хватит на чуть дольше.
Я покопалась в мешке и вытащила две крупные картофелины. Продемонстрировав их Малику, я выкатила их в сторону дракона.
Малик их обнюхал и проглотил, не жуя.
– О Высшие… похоже, ты умираешь от голода, – я пыталась говорить негромко и приветливо.
Дракон заворчал: низкий рокот рождался где-то в его груди. Однако тембр поменялся, перестал быть злобным и угрожающим. Он напомнил мне о том, как наши драконы сталкивались с чем-то новым, необычным. Я машинально отступила назад, но тут же опомнилась. Да, дракон наверняка чует мой страх, но я не хотела этого показывать, пусть и дрожала, обливаясь липким потом.
– Пожалуйста, оставь меня в покое. Я не хочу быть твоей едой.
Я пыталась его усмирить. И себя тоже. Я вспомнила, как отец совсем недавно наставлял Дариана: «Неважно. Расскажи ему сказку. Опиши, какая сегодня погода. Болтай как безумный». Тон гораздо важнее содержания. Я вновь сделала глубокий вдох.
– Авар, какой ты устрашающий. То есть изумительный. И какой ты красивый, – он широко разинул пасть, изучающе посматривая на меня и не двигаясь с места. – Обычно дракон-самец охраняет территорию и добывает для мамочки и детенышей пищу. А ты здесь совсем один, преследуешь людей, которые украли твоего малыша. Наверное, твою подругу я нашла в лесу? Или она… – я сглотнула. – Или она в пещере?
Взгляд дракона был непроницаем.
Я невольно взглянула в его глаза – серебристые, как полосы в его окрасе. Он действительно был прекрасен, и вид засевших в его плоти болтов с черными потеками крови причинял мне боль. Несмотря ни на что, я всей душой сопереживала величественному дикому самцу. Я заурчала ему – насколько мне это позволяли пересохшие губы и язык. Дракон слегка кивнул. Приободренная, я попыталась повторить гортанное ворчание, которое наши драконы издавали, принимаясь за еду. Он опять наклонил голову.
– Я хочу спасти твоего малыша. Позволь тебе помочь? Смотри…
Я выудила из мешка кусок мяса и показала его Малику. Выразительно посмотрела на вершину склона и изобразила хнычущий звук, который издают голодные дити. Мы называли его моупаньем.
– Вот еда для твоего малыша.
И я убрала мясо. Дракон следил за мной не шевелясь.
– О милостивые Авар, какой ты бедняжка! Мне ужасно жаль, что я не могу помочь и тебе.
Прозрачные глаза дракона встретились с моими, и его зрачки расширились. Прежде чем я успела отвести свой предательский взгляд, Малик взревел от ярости и вскочил на поваленное дерево.
Он в исступлении сдирал ветки лапами, а те, что поменьше, запросто перекусывал зубами. Он забирался выше и выше. Ствол скрипел и сотрясался. Меня осыпало кусками коры.
Я заорала от страха, а затем, почти не раздумывая, попыталась издать настоящий драконий возглас. Я вложила в свой голос всю силу, которая у меня оставалась, вместив в свой зов тоску за храброго дикого дракона и весь глубочайший страх.
Я попыталась изобразить тоскливый вой Грюс. Я издавала протяжный вопль так громко и долго, насколько была способна, и каждый стон завершала драконьим скорбным пыхтением.
Малик замер и уставился на меня, тяжело дыша.
Из лагеря хародийцев донесся зов детеныша – протяжный, безутешный и едва слышный.
Малик низко заурчал, принялся метаться из стороны в сторону – от одного валуна к другому. А когда остановился, вскинул голову и позвал:
– Кейрр! Кейрр!
Детеныш отозвался в ответ.
Дракон просунул голову между стволом дерева и валуном – насколько это было возможно – и что есть мочи заревел. Меня обдало теплым, смрадным дыханием, и я съежилась.
А потом он ушел.
Я прождала, наверное, целый час, но Малик не вернулся. Когда меня, наконец, перестало трясти, я высунулась в щель между деревом и валуном. Тело ныло. Мышцы горели. Руки и колени пульсировали. Давала о себе знать рана. Я должна была валиться с ног, но страх по-прежнему заставлял меня шевелиться.
Малик пропал. Я выбралась на поляну и оглядела окрестности. Уже потихоньку светало, но долина оставалась окутана предрассветным мраком. Воздух был прохладным и влажным, приятно пахнущим мхом и росой. Какая-то птичка готовилась к утренней арии, среди листвы засновали деловитые белки. Лесная идиллия заставляла события ночи казаться горячечным сном. Но сломанные деревья, взрытая земля и потеки крови убеждали в горькой правде. Мой арбалет еще оставался заряжен и взведен. Я не стала его спускать и отправилась за Маликом.
Идти по его следу оказалось просто – отпечатки привели меня вверх по склону, к пещере браконьеров-хародийцев. Я высмотрела себе второе потенциальное убежище и, убедившись, что вокруг никого, поспешила к нему. Там я отдышалась и отыскала новое укрытие. Я передвигалась короткими перебежками примерно полчаса, пока в небе не забрезжил рассвет.
И я снова увидела Малика. Он целенаправленно шагал примерно в ста ярдах впереди, скрываясь за растущими по правую сторону от колеи деревьями. Я последовала его примеру, стараясь, чтобы как минимум одно дерево всегда заслоняло меня от дракона. Он подкрался поближе к пещере и свернулся за гранитными глыбами и завесой из кедров. Я чувствовала, что он выжидает, оценивает ситуацию.
Я продолжила тяжелый подъем, цепляясь для поддержки за стволы окровавленными ладонями. Вскоре я еле дышала, ноги пылали, но расстояние между мной и Маликом уменьшилось до нескольких дюжин ярдов. Он успел меня заметить и угрожающе уставился прямо на меня. Однако он не делал резких движений и не издавал никаких звуков. Пару минут мы молча наблюдали друг за другом. По моей спине стекал пот. Что бы ни случилось, пока у Малика будут силы, он продолжит, как и я, идти к цели. У меня внутри все сжалось от мысли, что он опять на меня нападет. И сжалось еще сильнее от осознания, что Малик – мой единственный союзник сейчас. Который с легкостью способен от меня избавиться – перекусить пополам.
У входа в пещеру поднялась суматоха. Порыв свежего ветерка принес звуки: крики и топот ног. Судя по отблескам света на металле, воины-хародийцы уходили к плато, прочь от меня. Захлопали крылья – главарь взмыл в небо на каштаново-пятнистом драконе. За ними возник темный силуэт Ужаса-зверя в грубой броне с закутанным в черное всадником. Что-то их выманило. Я выглянула между деревьями, стремясь все понять и увидеть, и у меня захолонуло в груди.
Из расщелины, где был туннель, прямо над каменной лестницей к первому алому лучу рассвета поднимался столб густого серого дыма.
Дариан поджег заброшенное драконье гнездо.
Дар, ты кретин! Брат не сомневался, что за нами прилетит
