А может, самые темные страхи прогоняло присутствие Шуджи и Чейена, закаленных в драконерии.
Кроме того, Мабир обещал рассказать мне о том, что такое Аша – если нам удастся переговорить втайне от Беллуа и остальных.
Мы вошли в зал с фонтаном и четырьмя арками, увенчанными гигантскими резными изображениями Высших драконов. Меня вновь охватил благоговейный трепет. Свет факелов ничуть не уменьшил окружающего великолепия. Шум струящейся сверху воды отражался от стен жутковатым эхом, голубоватое свечение играло отблесками на изображениях, наделяя их жизнью. И теперь, когда я уже не спасалась бегством, я могла осмотреться получше. Вот рядом с фонтаном пятно крови Дариана. А тут, на камнях – кровавые отпечатки лап Малика. Ну а вокруг нас, на стенах, вырезана история.
Беллуа, сцепив руки за спиной, поплелся за Роувом и Чейеном к дальней арке слева, под изображением Вэйджес, Осенней драконицы в роскошном лиственном убранстве. Туда же направились Туло и трое ополченцев, а потом и Зелл. Мой отец с Шуджей держались позади.
Мабир, цепляясь за мой локоть, задрожал. В его глазах блестели слезы.
– Покажи мне, – попросил он срывающимся голосом. – Расскажи еще раз, что здесь случилось.
Я указала на восточную арку, под изображением Гетига.
– Мы вошли сюда.
– Да… – прошептал Мабир.
– Что это за место? – спросила я. – Вы испытывали мое терпение. Поведайте мне, где мы и что такое Аша.
В глазах Мабира отразилось пламя факелов.
– Сперва, Майя, я хочу попросить у тебя прощения. Мне тяжело, в памяти пробуждаются знания, глубоко похороненные долгие годы, десятки лет назад. Знания эти запретны. Кощунственны. Тебе нельзя их разделять, но сейчас я вынужден открыть их тебе.
Мое сердце тяжело забилось в груди. Несколько минут Мабир молчал, тишину нарушал лишь шум воды.
– Это Круговорот, верно? – наконец, произнесла я.
– Да. Здесь кроется не просто история. Изображения могут быть даже древнее Кинвата.
Мабир присел на борт фонтана, повернувшись лицом к Гетигу. Я села рядом.
– Дхалла, но что такое Аша? Один из Авар?
Он перевел взгляд на меня и улыбнулся одними губами.
– Имени этому много веков, дорогая моя. Очень, очень много. Оно старше Коррузона и древнее руин в нашем лесу.
Мабир посмотрел на стены зала. Беллуа и Роув уже скрылись в коридоре – под изображением Вэйджес, – но к фонтану приблизился мой отец, и что-то меня сразу же встревожило. А ведь отец, пожалуй, понимает, что наш разговор – не для чужих ушей. Завидев его, Мабир улыбнулся шире и махнул рукой.
– Иди к нам, Маджа. Можешь послушать. Речь пойдет об истории твоего рода.
В глазах моего отца засверкало любопытство, и он сел возле Мабира. Шуджа опустился неподалеку и пару раз щелкнул языком, глядя на резные изображения так, будто понимал их значение.
– В далеком прошлом, еще до Коррузона, была Аша. А здесь был храм, где ее почитали. Аша… так когда-то называли изначальный Источник… Кстати, предание об Аше отличается от легенды Расаала о Коррузоне, создателе мира, который изгибами тела своего придал форму горам и морям. Суть Аши проще, однако объяснить, что это, сложнее. Аша – имя, но дали его не божеству. Оно означает «правда», не больше и не меньше, Извечный Закон, единый для всех, кто понимает его и кто нет, – Мабир обвел зал руками. – Вот Аша, как ее видели раньше. Взгляните на резьбу. Над каждой аркой, обозначая смену периодов, изображен воплощающий время года дух. Гетиг – Авар материального изобилия и достатка: солнце высоко в небе над урожайными полями. Теперь двинемся против часовой стрелки, так, как кружится планета, если взглянуть на нее с полюса.
Я не знала, что Мабир имел в виду, но прервать его не осмелилась.
– Здесь воссоздан не только сбор урожая, но и битвы. Что это за машины? Никогда не видел подобных! Милостивые Авар, насколько тщательно все изображено! – губы Мабира задрожали. – Затем, на севере, вы видите Вэйджес, Осеннюю драконицу. Если Гетиг символизирует переломный момент, то Вэйджес – мир посреди безумного падения, когда Порядок уступает Хаосу, – у Мабира вдруг вытянулось лицо, а в горле запершило. – А после Вэйджес мы видим полномасштабную войну.
По щеке Мабира скатилась слеза. Я проследила за его взглядом к изображению, которое заметила и в прошлый раз: дымное небо, а в нем драконы сражаются с загадочными жесткокрылыми чудищами с причудливыми овальными туловищами. Они смахивали на китов, украшенных парусами. Они были не живыми существами, а искусственными созданиями. На земле стояли странные механизмы, похожие на телеги без лошадей, со встроенными в них баллистами и прочими незнакомыми мне орудиями. А вокруг горели постройки, и люди обращали к небу искаженные от страданий лица.
– Меног на западе знаменует крайнюю точку, закат солнца, – продолжил Мабир. – Наверное, Меног – самый неуловимый из Авар. Взгляните, какими прозрачными мастер сделал Его крылья. Пусть они из камня, но мы видим сквозь них. Великолепно. Меног символизирует средоточие духа, которое остается в момент, когда прочее лежит в руинах – наше истинное сердце. И Он обещает нам, что грядет Возрождение – обратите внимание на семена у его ног. Война заканчивается разрушениями, но времена года сменяют друг друга, и люди возвращаются к естественному ходу вещей. Они вновь возводят постройки и засевают поля. Мир процветает… На южной стене вместе с солнцем восходит Авар весны, Остара, и круг начинается заново.
Испещренное морщинами лицо Мабира увлажнилось от слез.
– Тут изображен сказ не только о временах года, но что более важно, о Круговороте, великом вращении колеса мироздания. Итак, времена года сменяют друг друга. Рождается одна жизнь, порождает следующую и умирает. Появляются и вновь исчезают целые цивилизации. За одним кругом всегда наступает другой. Поэтому Круговорот символизирует беспрестанное возрождение Аши. Авар, кем бы они ни являлись, исходят из Аши, чем бы она, в свою очередь, ни была. Многие годы последователи Аши – Ашаани – исповедовали абстрактную философию, которая стремилась лишь к Истине. Они не осмеливались описывать, что есть Аша, ведь пустые речи ограничивают восприятие. Ашаани причащались к Аше с помощью культовых обрядов, однако без строгих церемоний. Они задавали вопросы и не требовали точных, неизменных ответов. Их философия заключалась в доле сомнений в сочетании с постижением – в смиренности и в постоянных поисках знаний.
Я покачала головой.
– Не понимаю.
Мабир наклонился ближе.
– Ты можешь знать лишь то, что тебе ведомо. Вера отличается от знания. Вера – это предположение о знании, несмотря на отсутствие доказательств. По крайней мере, так гласила старая религия. Ашаани стремились отыскать доказательства и подвергали сомнению каждую мысль. Многие наши науки – лишь тень того, что было у них. Новый Храм, Расаал, взял то, что именовали «Аша», и назвал его «Коррузон», изменив представления о вселенной. Да, у нас остался Круговорот, но в Высшем драконе Коррузоне нам дали непревзойденного,
