– Маячок бы на нее поставить, – сказала Шишигина, зайдя вечером в гости.
Кира заглянула в спальню, притушила ночник. Девочка крепко спала, разметавшись во сне, но она все равно прикрыла дверь поплотнее.
– Неожиданные познания обнаруживаете, Вера Павловна.
– И скрытый микрофон, – продолжала старуха. – Это решило бы наши проблемы. Он должен рано или поздно куда-то ее зазвать, а у него всего четыре недели, чтобы расположить ее к себе.
– Уже на пять дней меньше.
– Если, конечно, это не сосед, который ей хорошо знаком!
Кира сверилась с записями.
– А знаете, Вера Павловна, именно соседи за это время к ней ни разу не подходили.
– Тогда давайте подведем итог, с кем она общалась больше прочих.
Список состоял из пяти имен. Священник, продавщица в булочной, старшая сестра одной из Олесиных одноклассниц, у которой девочка часто бывала в гостях, старушка Кумшаева, которой не с кем было поговорить… А еще бездомный пьяница Воркуша.
– Что ей потребовалось от отца Георгия? – нахмурилась Шишигина.
Кира рассмеялась.
– Она спрашивала, нет ли у него ангельских крыльев.
– Что? – удивилась старуха.
– Театральный кружок распустили до августа, но руководитель пообещал, что они будут ставить сказку, и наша малютка играет ангела. Ей нужны два белых крылышка и нимб, и она рассудила, что логичнее всего попросить их у того, кто имеет прямое отношение к небесам.
Шишигина бросила короткий взгляд в сторону спальни.
– Я, как вы знаете, не люблю детей. Но некоторых не люблю меньше остальных. – Она помолчала. – А что с другими? Этот старый охламон… как его…
– Воркуша?
– Самый неблагонадежный тип из всех. Зачем ему отираться возле ребенка?
– Он таскал Олесе лягушек и ящериц.
– Отличный способ произвести впечатление на юную особу, – хмыкнула Шишигина. – Мне бы кто в пору моей молодости приносил лягушек…
– Добросердечный ребенок играл в милостивую царицу и выпустил пленников у меня в саду. Теперь всякий раз ступаю, как по минному полю.
Старуха постучала карандашом по тетрадному листу, на котором были записаны в столбик фамилии. Казалось, она выбирает, кого из них вызвать к доске.
– Послушайте-ка, Кира Михайловна, а что мы, собственно, знаем о Воркуше?
Кира задумалась.
Возраст? Они привыкли считать Воркушу старым, но на ее памяти он всегда выглядел так, как сейчас. Имя? Только прозвище, которое, как она полагала, было образовано от фамилии. В ноябре, если верить слухам, он уходил в большой город и нанимался сторожем в дома, откуда уезжали владельцы. Перезимовав, всегда возвращался в Беловодье.
– Он местный? – спросила Кира. – Откуда он вообще взялся?
Старуха выразительно пожала плечами.
– Не имею ни малейшего представления.
– Вы живете здесь по меньшей мере тридцать лет!
– И все эти годы он то появлялся, то исчезал, однако я знаю о нем не больше вашего. Видите ли, при каждом городке есть свой Воркуша. Его существование никого не удивляет и в равной мере никого не интересует. Он безобиден, незаметен, от него бывает толк… У меня он, случалось, клянчил деньги, когда ему требовалось срочно похмелиться. Я никогда не отказывала, поскольку терпима к порокам ближних.
Кира выразительно хмыкнула.
– …однако Воркуша этим не злоупотреблял. Он, конечно, пропойца, но из щепетильных. И, между прочим, у меня сложилось впечатление, уж не помню почему, что он неплохо образован.
– В общем, человек не совсем простой, но на первый взгляд совершенно безвредный, – подытожила Кира.
– Или кажется таким. Он сторожит вашу лодку?
– В обмен на небольшую оплату и разрешение использовать ее.
– Зачем?
– Он уходит рыбачить каждый год выше по течению, где богатые уловом заводи. Через неделю как раз должен уплыть.
Шишигина помолчала.
– О чем думаете, Вера Павловна? – спросила Кира.
– Размышляю, не на берегу ли пропали двое детей.
Прошел еще день. Илья временно поменялся с Кирой телефонами, попросив научить его пользоваться камерой. Кира заверяла, что способна фотографировать Олесю и сама, но сторож настаивал, и она уступила.
У них не было никаких зацепок. Олеся, привыкшая рассказывать Кире о событиях прошедшего дня, с удовольствием изображала в лицах тех, с кем встречалась. Интуитивно она уловила, что учительнице нравится, когда она излагает все в подробностях, и стала запоминать своих собеседников. Священник при встрече угостил ее баранками и звал заходить почаще. Злобная бабка на улице хотела наускать собаку, но та, учуяв баранки, поклялась девочке в верности. Продавщица расспрашивала, когда вернется мать. Какая-то мелкая вредина отказалась пускать ее на горку.
«Священник, священник, – повторяла мысленно Кира. – Неужели он? Боже мой, только не это».
Маленький кроткий отец Георгий, всегда добрый к детям и, по мнению прихожан, слишком многое им позволявший. В притворе по его распоряжению поставили разноцветные скамейки для малышни и крошечный столик, с которого любой мог взять фломастеры и раскраску (Кира, зашедшая однажды в церковь погреться во время январских морозов, обнаружила в пустом выстуженном помещении суровую старуху с усами, которая, скрючившись на скамье, самозабвенно раскрашивала бабочку). Как будто этого было мало, плотник смастерил для священника клетки, и тот установил их в церковном дворе, а внутри рассадил невесть откуда привезенных декоративных крольчат и морскую свинку. Крольчатам обрадованные дети таскали свежие одуванчики и клевер, а свинка, ко всеобщему восторгу, обнаружила уникальный певческий талант и мелодично высвистывала три ноты из песни «Василек, василек» в обмен на сельдерей. К холодам отец Георгий перетащил весь этот зоопарк к себе домой и беспрепятственно пускал детей, забегавших навестить питомцев.
«Вы можете годами жить рядом с серийным убийцей, не догадываясь, кто он такой».
У кого всегда полные карманы печенья и райских яблок?
«Многие из них стараются завоевать расположение детей и заводят с ними тесные знакомства».
Неужели и в самом деле интуиция, знание людей – ничто, когда имеешь дело с недочеловеком? Кира не хотела в это верить, иначе всему ее опыту грош цена.
Воркуша в эти два дня не появлялся. Вот кто изучил город и окрестности вдоль и поперек! Хватило бы у него сил расправиться со взрослой женщиной, если она сопротивлялась? Кира вспомнила вытащенную на берег лодку. Старый бродяга только выглядит хилым…
Про Воркушу тоже не хотелось думать плохое.
Ее не оставляло ощущение, будто возле девочки скользит тень, а она, Кира, вглядывается в людей, идущих вокруг нее, взявшись за руки, точно дети на хороводе вокруг елки, и силится понять, кому из них принадлежит серый силуэт. Кто-то рядом, совсем рядом с ребенком. Сияние золотого барашка привлекло его, как они и рассчитывали. Но где он? Отчего не выходит на свет?
«…зачастую отличаются находчивостью и незаурядной выдержкой…»
Отличаешься ты или нет, мысленно сказала Кира, но до августа тебе не дотерпеть.
Следующим утром за три часа дежурства Кира успела занести в список двух мам, чьи дети карабкались по турникам вместе с Олесей, и Анну Козарь. Почтальонша подходила к девочке дважды, причем второй раз изменила ради нее свой маршрут. «Только не Козарь», – с привычной уже
