– И все-таки непонятно, – сказал Михаил угрюмо.
– Мне тоже, – ответил Азазель, – хотя и другое.
Михаил спросил с подозрением:
– А не может быть непонятным одно и то же?
– Обижаешь, – сказал Азазель. – Я в армии вообще не служил.
– А где все?..
Со стороны кухни донесся веселый вопль:
– Мы здесь!
Послышался грохот отодвигаемых стульев, из кухни в прихожую высыпали Аграт, Бианакит и Обизат. Все счастливые и довольные, Бианакит в джинсах и модной рубашке спортивного типа, что так хорошо подчеркивает мускулистые плечи и выпуклые плиты груди, Обизат в топике и легкомысленной юбочке, Аграт все в тех же коротеньких шортах из джинсовой ткани, что так шокировали Сатана.
Бианакит сказал с тревогой:
– Прошло легко? Может, стоило дождаться нас?
Азазель отмахнулся, хлопнул его по массивному плечу, похожему на гранитный валун.
– Я не успел рот открыть, как Мишка все сделал и начал собираться обратно. Давайте-давайте, все за стол! А то Мишка уже ноет, есть хочет, ему нужен избыточный вес для солидности в обществе. Наверное, в политику пойдет, там все толстые.
Бианакит окинул Михаила оценивающим взглядом:
– Если в политику, то да, сперва нужно морду наесть.
Кухня залита ярким светом хрустальной люстры, больше подходящей для концертного зала, но Азазеля мало беспокоят законы дизайна, а за широкими столами в кухне-гостиной народ везде собирается чаще, чем на концертах классической музыки.
Аграт явно помогла Сири насчет расширения списка кошерных продуктов, на столе и приготовленная изысканно рыба под названием ветчина, козлятина и телятина и даже зайчатина, в центре стола с полдюжины бутылок с этикетками под старину, Михаил некстати подумал, что они с Сатаном только что распинались о вреде алкоголя, но промолчал.
Аграт на правах самой умелой и ловкой быстро поставила перед Азазелем и Михаилом широкие тарелки. Обизат с ревностью смотрела, как та заботливо перекладывает из общего блюда на тарелку ее повелителю лакомые куски ветчины, хамона, пармезана, еще и украсила зеленью, но Михаил эти красоты проигнорировал чисто по-мужски, начал есть, как если бы сидел у костра посреди леса.
Азазель сам наполнил бокалы, это мужская работа, поднялся, красивый и величественный, как Нечеса-князь, сверкнул глазами и белозубой улыбкой:
– Не за победу, она все равно будет за нами, раз уж наше дело правое! А за прибавление в нашем отряде совсем юного и безусого бойца по имени Обизат.
– За Обизат, – ответил Бианакит веско. – Победа зависит от доблести легионов, а Обизат доблестная девочка.
Обизат покраснела и застенчиво опустила глазки. С мелодичным звоном сдвинули бокалы над серединой стола, Михаил ощутил в этом жесте нечто значительное, хотя и не мог понять, что именно, жизнь людей полна ритуалов, но сам когда-то так делал, будучи Макроном, и это значило нечто победное и хорошее.
Бианакит осушил свой бокал без передышки, сразу поинтересовался:
– Как прошло? Или операция тайная?
– Победа без риска, – ответил Азазель важно, – победа без славы, а Мишка рисковал собой и своей натурой! Хотя не знаю зачем, но он герой, а герои всегда безрассудны, в этом их сила и обаяние!.. безумству храбрых поем мы песню!..
Обизат смотрела на господина и повелителя влюбленными глазами, Аграт поморщилась, Бианакит уточнил:
– Не тайная? Тогда…
Азазель выпил до дна, хотя и без спешки, опустился на свое сиденье, придвинул поближе обеими руками тарелку и лишь тогда ответил с царственной небрежностью:
– Ничуть не тайная. Хотя Михаил еще морщит лоб, смотрите-смотрите!.. но мне, как вы понимаете, такому мудрому и нарядному, все было почти понятно сразу. Никаких загадок!
Михаил возразил с натужной улыбкой:
– Как это никаких? Сам же сказал, никогда подобного не встречал! И что это не демон, не ангел и не человек!
– Не встречал, – согласился Азазель с достоинством. – Ты ешь, ешь, но не глотай непрожеванное, ты же не волк, на тебя Обизат смотрит! Ага, чуть не удавился? Постучите ему по горбу… Мой опыт, мудрость и новая рубашка от Артемия Лебедева разве не подспорье в решении проблем?
Все некоторое время молча работали ножами и вилками, только Обизат украдкой поглядывала на Аграт и старательно копировала ее движения, наконец Бианакит пробормотал с озадаченностью в голосе:
– А как это… не демон, не ангел и не человек? А что может еще?
– Не демон, – согласился Азазель, – иначе я хоть что-то о нем бы знал. Но то, что он весь из красной глины, сразу дало пищу для размышлений тому, кто обожает размышлять на диване. Действовать должны существа попроще…
Михаил уточнил:
– Дало пищу?
– Духовную, – пояснил Азазель свысока, – но обильную. Что-то вроде жареного гуся с яблоками и подливой в гречневой каше, которого ты стараешься целиком утащить на свою тарелку, по глазам вижу, но только не для пуза, а для головы. Для размышлизмов тому, кто умеет это делать с чувством и вкусом. Имеется в виду ты, конечно, но так как ты устал и хочешь реального гуся, то поразмышлизмую я, скромно и с результатом…
– Ну-ну, не темни!
– Первый вывод, – сообщил Азазель важно, – раз уж этот голем в аду никогда не бывал, иначе о нем бы знали, то живет здесь изначально с самого сотворения мира.
Михаил покосился в сторону мигающей огоньками плиты на кухне, после слов Азазеля о жареном гусе в самом деле страстно захотелось увидеть такого же в своей тарелке.
– Странный вывод, – пробормотал он, – ну ладно, а второй?
Азазель спросил со вкусом:
– Я предположил, что Творец сперва попрактиковался на моделях попроще, а потом создал Адама. Раз уж Адаму предназначалось стать венцом творения, то над ним предстояло поработать особенно тщательно!
Бианакит и Аграт переглянулись, Обизат озадаченно промолчала, а Михаил сказал строго:
– Не богохульствуй! Господь работает без черновиков.
– Это только кажется, – возразил Азазель. – Непросвещенным невежам. Они не видят, сколько пота проливает гений, создавая шедевры. Да и не хотят видеть! Всем хочется, чтобы раскрыл рот и запел сразу арию. Даже без нот.
– Богохульство, – повторил Михаил еще строже.
– Совсем нет, – пояснил Азазель. – Ты ешь, ешь, а то похудеешь, а тебе нужно набрать вес, чтобы стать человеком с весом, и слова твои, чтоб звучали весомо, а не как сейчас, когда ты как канарейка… Творец мог все черновики создавать мысленно, просматривать и, выбрав самый совершенный, лепить уже лучший вариант. Как Пушкин стихи.
– Ну вот, – сказал Михаил уже не так напористо.
– Но, – закончил Азазель, – человек – не какие-то там стихи, а величественная и в самом деле божественная поэма! А для крупной и эпохальной поэмы черновые варианты не просто могли быть, а обязаны!..
– Почему?
– Потому что, – объяснил Азазель с пафосом, – творить без черновика – это неуважение
